Если бы детективы сумели добыть против Элроя прямые улики, его обвинили бы в убийстве невзирая на возраст. Но Бьюла достаточно поднаторела в стычках с полицией, чтобы разрешить снять отпечатки пальцев сына, а они вполне могли совпасть с отпечатками на ноже, найденном на месте убийства. В конце концов за недостатком улик Дойла выпустили, а преступление так и осталось нераскрытым.
Вот так и получилось, что многие годы спустя, когда его стали подозревать в серии убийств, его отпечатки не были занесены в полицейскую картотеку.
В восемнадцать лет Элрой вступил в пору официального совершеннолетия. Приобретенный опыт позволил ему и дальше идти по скользкой дорожке, ни разу не оступившись. Он больше не попадался. Только значительно позже, когда его прежняя жизнь всерьез заинтересовала полицейских, они докопались до ее забытых или в свое время не замеченных эпизодов.
***– Бензин кончается, сержант, – вторгся в его полусонные воспоминания голос Хорхе. – Давайте сделаем остановку в Уайлдвуде. Мы как раз к нему подъезжаем.
Было почти три часа утра.
– Ладно, но только заправляйся, как автогонщик на пит-стопе. А я куплю нам по стаканчику кофе.
– И хрустящего картофеля. Нет, лучше печенья. Это как раз то, что нам сейчас нужно.
Мальчишка, подумал Эйнсли. Не удивительно, что он порой относился к Хорхе по-отечески.
Они съехали с шоссе, и перед ними засияли рекламные огни сразу нескольких заправочных станций. В Уайлдвуде днем останавливались туристы, привлеченные десятком дешевых, правда не очень опрятных на вид, сувенирных лавок, а ночью здесь заправлялись дальнорейсовые грузовики.
Хорхе направил машину к ближайшей бензоколонке. Рядом с ней приютился круглосуточный ресторанчик быстрого обслуживания с собственной автостоянкой. Вокруг двух автомобилей суетились какие-то темные силуэты, человек пять-шесть. Когда сине-белый полицейский “шевроле” приблизился, они вскинули головы, чтобы всмотреться: кого там еще несет.
Потом вдруг с невероятной быстротой все изменилось. Группа бросилась врассыпную; заметались тени рук и ног.
Через несколько секунд захлопали двери, завизжали покрышки, и несколько машин рванули в темноту. Само собой, уходили они не по шоссе, а в переплетенье улиц своего городка, где легче исчезнуть.
Двое полицейских повеселились на славу.
– Хоть одно доброе дело сегодня сделано, – подытожил Эйнсли. – Мы только что разогнали сходку торговцев наркотиками.
Они оба знали, что на этом шоссе было опасно ездить, особенно ночью. Здесь шуровали воры, наркодельцы, проститутки, грабители.
При виде полицейской машины все смылись. Эйнсли дал Хорхе денег на бензин, а сам зашел в ресторан купить кофе и две пачки печенья, не забыв попросить у кассирши счет. Даже за мелкие расходы им полагалась компенсация, не говоря уже о двойной оплате за сверхурочную работу: бухгалтерии придется раскошелиться за эту ночную поездку.
Потягивая кофе через соломинку, вставленную в крышку пластикового стакана, Хорхе вновь вывел машину на трассу.
Глава 4
В половине четвертого утра их “шевроле” по-прежнему стремительно мчался на север. Легковушек встречалось мало, транспортный поток преимущественно состоял из тяжеловозов. До места назначения оставалось еще около ста пятидесяти километров.
– Не волнуйтесь, сержант, теперь точно успеем. Без проблем!
Реплика Хорхе прозвучала как раз в тот момент, когда впервые со времени выезда из Майами Эйнсли почувствовал, что внутреннее напряжение спадает. Вглядываясь в темноту за окном, он ответил:
– Просто мне не терпится услышать, что он хочет сообщить.
Он имел в виду Дойла. Карен права, неожиданно подумал он. Его интерес к Дойлу действительно перерос чисто профессиональный. Побывав на местах всех совершенных Дойлом кровавых преступлений, проведя многие месяцы в охоте за убийцей и увидев под конец, что тот нисколько не раскаивается в содеянном, Эйнсли пришел к убеждению, что этому человеку не место на земле. Он хотел услышать, как Дойл признается в своих злодеяниях, а потом – вопреки тому, что Эйнсли говорил Хорхе совсем недавно, – он хотел увидеть, как Дойл умрет. Теперь приглашение на казнь было для него почти неизбежным.
– О, Господи! – воскликнул вдруг Хорхе. – Гляньте-ка, по-моему, впереди затор.
Движение на север становилось все медленнее, машины шли нос в нос. Те, что были впереди, замерли. По другую сторону заграждения шоссе в южном направлении было абсолютно пусто.
– Дьявол! Вот ведь дьявол! – Эйнсли в сердцах грохнул кулаком по панели приборов.
Они тоже встали, перед ними тянулась длинная череда красных габаритных огней. Еще дальше впереди поблескивали маячки дорожной полиции и “скорой помощи”.
– Езжай по обочине, – скомандовал Эйнсли. – Включи наш спецсигнал.
Хорхе щелкнул переключателем, проблесковый маячок на крыше пришел в действие, и сине-белый автомобиль стал медленно пробираться к правой обочине. Выбравшись на нее, они смогли хоть медленно, но верно продвигаться вперед. Остальные машины стояли, дверцы были открыты, некоторые водители выглядывали из них, пытаясь понять, из-за чего задержка.
– Поднажми! – приказал Эйнсли. – Время дорого! Но уже через несколько секунд они увидели перед собой сразу несколько патрульных автомобилей дорожной полиции штата, перекрывших шоссе полностью, включая и ту обочину, по которой к ним приблизилась сейчас машина полицейских из Майами. Лейтенант-дорожник жестом приказал им остановиться. Эйнсли вышел ему навстречу.
– Далековато вы забрались, ребята, – сказал лейтенант. – Сбились с пути?
– Никак нет, сэр. – Эйнсли показал ему свое удостоверение. – Мы направляемся в Рэйфорд и очень торопимся.
– Тогда вынужден вас огорчить, сержант. Эта дорога закрыта. Впереди серьезная авария. Большой бензовоз врезался в ограждение и перевернулся.
– Позвольте нам проскочить, лейтенант!
– Нет! – Тон офицера стал жестче. – Вы не представляете, о чем говорите. Там такое творится! Водитель бензовоза мертв. Скорее всего, погибли двое, находившиеся в легковой машине, которую он смял в гармошку. Цистерна дала большую течь. Двадцать тонн высокооктанового топлива растекаются по асфальту. Мы полностью остановили движение по шоссе. Не дай Бог, какой-нибудь идиот щелкнет зажигалкой! Машины пожарных скоро покроют это все пеной, но они еще в пути. Поэтому, уж извините, но я не могу вас пропустить.
Лейтенанта окликнул один из его подчиненных, а Эйнсли наклонился к Хорхе Родригесу:
– Придется менять маршрут.
Хорхе расстелил карту Флориды на капоте и сверился с ней. В ответ он покачал головой.
– Времени не хватит, сержант. Нам нужно изрядно отмахать назад по шоссе, а потом пробираться местными дорогами. Там не мудрено заплутать. Не лучше ли нам прокатиться поверх пены?
– Ничего не выйдет. Во-первых, пенообразующее средство “Ф” – это попросту мыло. На нем скользишь хуже, чем по льду. А внизу все равно останется бензин. Одна искра из нашей выхлопной трубы – и гореть нам в аду. Так что выбора нет, надо разворачиваться. Не теряй времени, поехали!
Когда они уже сели в машину, к ним бегом вернулся лейтенант дорожной полиции.
– Хочу вам помочь, – выпалил он на одном дыхании. – Я только что связался с нашим штабом. Их информировали, куда и зачем вы едете. Вот как вам лучше следовать дальше. Возвращайтесь отсюда на юг до Миканопи, туда ведет Семьдесят третья автострада. Затем берите курс на запад до Четыреста сорок первого шоссе. – Хорхе торопливо записывал указания лейтенанта. – До него вы доберетесь очень быстро. Поверните налево и поезжайте на север в сторону Гейнсвилла. Шоссе там отличное, есть где разогнаться. Не доезжая до Гейнсвилла, увидите пересечение с Триста тридцать первым шоссе. Там на светофоре свернете направо, и сразу на углу вас будет ждать наша машина. Фамилия патрульного Секьера. Следуйте за ним – он будет сопровождать вас до самого Рэйфорда.
– Спасибо, лейтенант, – кивнул в ответ Эйнсли. – Мы можем пользоваться мигалкой и сиреной?
– Включайте все, что есть на борту. Знаете, мы тут наслышаны о Дойле. Вы уж проследите, чтобы этого монстра поджарили по всем правилам.
Хорхе привел машину в движение. Обнаружив разрыв в разделительном заграждении, он выехал на противоположную сторону шоссе и вдавил акселератор в пол. Сияя мигалкой, завывая сиреной, “шевроле” помчался назад на юг.
***Теперь они действительно оказались в полнейшем цейтноте. Эйнсли понимал это. Хорхе тоже.
Задержка и объезд обойдутся им без малого в час. На приборной доске высвечивались цифры: 5.34. До казни Зверя оставалось меньше полутора часов. Даже если дальше все будет гладко, ехать им еще минут сорок. Стало быть, они прибудут в Рэйфорд в шесть четырнадцать. А ведь нужно еще попасть внутрь тюрьмы, дойти до камеры Дойла, плюс время на то, чтобы заключенного успели отвести к месту казни, а потом – пристегнуть к электрическому стулу. Словом, максимум на что мог рассчитывать Эйнсли, это полчаса.
