Две ночи назад он провел много времени на западном опорном редуте, прижимаясь к полуразрушенному внутреннему парапету, откуда открывался прекрасный вид на Санктум Империалис и тяжелые работы в долинах, лежащих рядом с ним. Его аугметика жужжала, а мыслительные надпрограммы пересчитывались. Это был прекрасный момент, один из тех, когда он собрал хороший пакет данных для последующего анализа.
Он видел, как они поднимались на крепостной вал и один за другим уходили прочь. Золотые воины с алыми плюмажами — всего лишь крошечные точки вдалеке, наполовину размытые из–за пыли в воздухе. Они были символами этого места, его охранниками, его «кустодиями», не только Дворца, но и Империума в целом. Никто не знал, сколько их было, даже сама Ювома. Это и предстояло выяснить ему, и, конечно же, результаты его уже удивляли.
Это произошло две ночи назад. Теперь он выслеживал другую добычу, не такого высокого происхождения, но тем не менее, такую же важную, по крайней мере важную в данном деле.
Наступила ночь, однако шум и лязг от стройки никак не прекращался. Как только свет на западе погас, люмены замерцали, разливая слабый оранжевый свет по грязным улицам. Офар спустился вниз и прошел сквозь паутину кварталов Каменщиков, где жилые блоки были плотно утрамбованы, а на узких улочках лежали увесистые тени.
Это было шумное, вызывающее клаустрофобию пространство, каждый дюйм которого население втаптывало уверенными шагами. Неоновые вывески висели над головой, на некоторых из них была опубликована безвкусная имперская пропаганда: «Рассвет новой эры. Благодаря Императору она наступит. Сообщайте обо всех подозрительных действиях в районную башню Арбитрес». Другие вывески пестрили рекламой крупных торговых гильдий. Из–за ветра с гор запахи становились всё разнообразнее — медикаменты с их химическим привкусом, животные в клетках, которых тайком проносили под носом у таможенников, и вонь от земли, на которой обитало тесно утрамбованное человечество. Из дешевых вокс-рупоров гремела музыка. Жестяные электросинтетические баллады, воодушевляющие военные гимны, которые исполняли полковые хоры — все это сливалось в какофонию, плывущую и кружащую в узких переулках, делая гомон разных диалектов еще более неразборчивым.
Он был не единственным чиновником в мантии, который пробирался сквозь столпотворение, и лишь немногие обращали на него внимание. От всего вокруг разило непостоянством и незаконченностью, словно фундаменты всё еще пытались занять свои места, и никто точно не знал, во что они превратятся.
Он отошел в сторону, пропуская огромный, покачивающийся из стороны в сторону транспортер, после чего скользнул вниз по узкой боковой улочке.
Офар едва различал вдалеке высокие опоры ворот контрольно-пропускного пункта, которые были на пару этажей выше, чем окружающие их здания. Через них и проходила большая часть трафика с южных подъездных магистралей, и он знал, что там были ряды из транспортных средств, уходящие далеко за горизонт и ожидающие своей очереди на осмотр.
В сумеречном небе, словно ястребы, висели несколько штурмовых кораблей, отслеживающих своими автопушками первые же признаки беспорядков. Это было слабое место, дающее опасные возможности. Все ворота были открыты.
Чем дальше от главной улицы, тем тише и темнее становилось вокруг. Он прошел мимо открытых дверей с жильцами, которых освещали грязные люмены — семьи, забившиеся в однокомнатные квартиры, где ругань и детский крик сливались с ночным воздухом. Мужчина нашел винтовую лестницу и спустился по металлическим ступеням. Запах какой–то жирной стряпни поднимался от решеток в кирпичных стенах по обеим сторонам, и вскоре Офар оказался перед бронедверью с глазком.
Он наклонился и постучал сперва три раза, а потом еще два.
Вспыхнула панель с красным скоплением знаков — бессмысленный набор рун, если только ты не знаешь, что искать. Офар вставил в прорезь ключ и стал ждать звук щелчка. Он прижался лицом к стеклянной панели у дверных петель и почувствовал горячее покалывание от сканирования. После этого замки щелкнули, и дверь распахнулась внутрь. За дверью были ступеньки, ведущие вниз, где становилось всё жарче и темнее. Мужчину обыскал здоровенный охранник, выглядящий полумутантом — его бледно-розовая кожа вздулась под плохо сидящими доспехами. После этого Офара провели в соседнюю комнату, и дверь за ним захлопнулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Привет, Геллак, — произнес человек, сидевший за металлическим столом, — если это действительно твое настоящее имя.
Офар придвинул к себе стул и отдернул мантию перед тем, как сесть.
— Привет, Воранчек, — поздоровался он, — если это твое настоящее имя.
Это был тощий мужчина, одетый в комбинезон из синтетической кожи, и в фиолетовых очках, сидевших на длинном носу. Его подергивающиеся пальцы барабанили по столу. За ним стояли полки с аккуратно промаркированными ящиками. Пол казался липким из–за ковра с толстым ворсом оливкового цвета, а на заднем плане гремел воздухообменник.
— Приступим? — спросил Воранчек.
Офар закатил рукав и щелкнул по свинцовой панели, вшитой во внутреннюю часть предплечья. Кость была повреждена еще много лет назад во время побега из Банды, и её замена оказалась намного полезнее. Из панели выскочила кредитная бусина, которую мужчина бросил Воранчеку.
Тот взял бусину, достал верификатор, который был в дальнем ящике стола, и проверил финансы. Экран машины мигнул и высветил общую сумму активов.
Воранчек улыбнулся.
— Славно, — произнес он, — этого вполне достаточно. Я знаю, что таким людям, как ты, платят хорошо, но не настолько же. К какому отделу тебя приписали на сей раз?
— Департаменто Мистериозо. Посмотри сюда — с ресурсами всё в порядке.
Воранчек засмеялся.
— Справедливо, — он потянулся к другому ящику и достал инфопланшет устаревшей модели — один из тех образцов, которые выпускались еще тогда, когда в любой момент могли начать падать бомбы, а прочность ценилась выше портативности. Внешняя обшивка выглядела так, словно проржавела, а её разъемы были в пятнах патины. — Здесь всё, что произошло за последние два месяца, плюс некоторые дополнения, которые мы получили во время предыдущей проверки. Считай это подарком за то, что ты не торговался. Я не люблю торги. Мне кажется, что это пережиток прошлого, а ты как думаешь?
Офар взял планшет, потянул зонд-считыватель и вставил его в штекер. Он ощутил легкое покалывание, когда поток информации хлынул в его аугметику. Вся информация была там, как и положено, в комплекте с контрольными печатями и удостоверениями подлинности. Их было трудно подделать даже тем, у кого были возможности попытаться.
— Больше, чем я ожидал, — пробормотал Офар, наблюдая за тем, как цифры скользят перед глазами.
— Больше, чем думал я, — ответил Воранчек. — Если бы ты не пришел сюда и не задавал интересные вопросы, мы бы никогда не нашли всего этого. Именно поэтому я и задумываюсь снова и снова, кто же ты такой. И я не могу прекратить об этом думать.
— Эти первичные печати — откуда они? — спросил Офар, не обратив внимания.
— Ну, я не знаю. Не то, что бы я видел их раньше, но они заменяют печати таможенного контроля, так что они поставлены кем–то могущественным. Ты хочешь услышать мои догадки? Они были изданы в Сенаториуме, прямо на самом верху. Или почти там. Смотри внимательно — их не сканировали. Даже у меня все отсканировано, а у нас есть охрана, которая заставляет людей нас бояться. Но эти отряды — они все нетронуты. Безупречно сработано. Никогда не видел подобного.
— И ни один из них ни разу не был перехвачен?
— Они все прошли напрямую. Как я уже сказал, если бы ты не появился…
— А я и не появлялся, Воранчек. Меня здесь никогда не было. И нашего разговора — тоже.
Воранчек рассмеялся.
— О, вот как? Это уже сложнее. У меня есть много людей, которых бы заинтересовало это. Вы хорошо платите, но…
— Мы очень хорошо платим. — Офар отключил питание и защелкнул защитную крышку над разъемом планшета. — Возможно, тебе стоит подумать над этим. Может быть, тебе захочется обмозговать то, насколько мы серьезные люди, если у нас есть возможность платить тебе так хорошо и быстро, без какого–либо предварительного разрешения. Ты мог бы поразмыслить о том, что твоя деятельность в запрещенных зонах нам хорошо известна. Как и то, что ты никакой не Воранчек, а Ирлах, и что твоя семья, членов которой я могу перечислить, если тебе это нужно, в настоящее время живет в 45-ом секторе заселенной внутренней городской зоны без всяких соответствующих документов. И, в конце концов, ты бы мог поразмышлять о том, что располагая всей информацией и обладая теми ресурсами, которые у нас есть, для вас было бы благословением принять плату, которую вам дали, и не упоминать об этом никому другому до тех пор, пока ваше безбедное существование здесь продолжают игнорировать.
