Воранчек колебался. По его тонким губам пробежала улыбка, но тут же погасла, словно мужчина пытался понять, стоит ли к этому вообще серьезно относиться. Офар не опускал глаз и терпеливо ждал.
— Раз уж ты так заговорил, то…
— А теперь мне пора. Убедись, что все копии этой документации уничтожены. Не следи за мной и никому об этом не рассказывай. Думаю, что мы поняли друг друга.
Воранчек кивнул, но потом подался вперед и оперся локтями на стол, чтобы что–то прошептать.
— Скажи мне только одно, — тихо попросил он, — я видел, что было в тех отчетах. И не могу развидеть это. Какого черта им здесь нужно? Сколько же им — кто бы они ни были — нужно?
Офар встал, пряча планшет под мантией.
— Не знаю, — ответил мужчина, — в этом–то и проблема.
Кандавир была очень маленькой, даже по стандартным меркам. Её физическое состояние было относительно плохим — результат её пристрастия к сладостям на основе какао и пренебрежения физическими упражнениями. Соотношение жира и мышц в теле было далеко от нормы, а давление слишком высоким.
Человек напротив, если его вообще было уместно так назвать, был вдвое выше. Очертания его тела, видневшиеся из–под льняных одежд, выглядели настолько крепкими, словно состояли из рокрита. Их кресла были комично непропорциональными — у неё скромное, а у него — резное, как у фараона Гипта. Разница была настолько огромна, что через некоторое время стала незаметной.
Но больше всего остального её беспокоило его лицо. Она никогда не видела его по-настоящему близко, и было тяжело распрощаться с кое-какими ожиданиями. У него было совсем не то лицо, которое она надеялась увидеть — худощавое и энергичное. Маленькая аугметическая бусина была видна на правой стороне бритой головы. Как и всё остальное в нем, она была элегантно и утонченно оформлена.
Он совершенно спокойно ждал, когда Кандавир заговорит. Было трудно определить, достаточно ли двигается его грудная клетка для того, чтобы насытить тело кислородом.
Конечно же, он должен был дышать. Естественно, не могли же они и это генетически вырезать?
— У меня есть записывающее устройство, — произнесла она, — и мне бы хотелось им воспользоваться.
— Понял. Пожалуйста, положите его таким образом, чтобы я видел.
Кандавир достала прибор — гладкий диск около сантиметра в диаметре — и положила на подлокотник кресла.
— Для протокола.
— Да, это же сказали и ваши сотрудники моим.
— Мы живем в опасное время. Мы уже не можем вернуться к тому, что было.
— Согласен с этими словами.
— Как представитель гражданской власти, в противовес военным порядкам, я считаю крайне важным ничего не скрывать, чтобы между нами было понимание.
— Госпожа Высший Лорд, — ответил Вальдор, — все это уже решено. У нас мало времени. Я спрашиваю, что Вы хотите узнать?
Теперь, когда настал этот момент, Кандавир почему–то не хотелось начинать. Казалось, что, зайдя так далеко, достижение конца было тем, от чего нужно было отказаться.
Она сделала жест диску, и тот запульсировал мягким светом режима ожидания.
— Я бы хотела начать с Маулланд Сен, — произнесла она.
— Маулланд Сен, — ответил Вальдор. — Не то место, о котором я вспоминаю с теплотой.
ПЯТЬ
— Начало записи —
Маулланд Сен. Не то место, о котором я вспоминаю с теплотой. Мало кто помнит о нем сейчас за пределами Ордена.
[Сколько лет прошло?]
Сто двадцать шесть. Это дольше, чем простая смертная жизнь.
[Я полагаю, это время на вас не сказалось.]
Сказалось, но не особо. То был альянс стран. Они объединились в худшие годы анархии. Климат в тех широтах был суровый — это тоже играло немаловажную роль. К тому времени все метеоспутники были уничтожены, а зимы стали более лютыми. Чтобы избежать сокращения численности населения, потребовалась бы определенная форма объединения, как и в других регионах земного шара, где внутренняя организация деградировала до неузнаваемости.
Я помню скалу. Черную, как нефть. Свинцовые тучи и непрекращающиеся бури сопровождали наше наступление, словно сами небеса были против нас. Экипировка замерзла раньше, чем мы смогли ею воспользоваться. На заре нам приходилось разжигать костры под двигателями транспортеров, прежде чем продолжить движение. А ветер… он был подобен бесконечному крику.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
[Расскажите о целях кампании и подготовке к ней.]
Всё происходило в первые годы активной экспансии. К тому времени планы Императора уже воплощались в жизнь примерно несколько десятилетий, но в большинстве случаев мы не действовали открыто. Заявленные нами территориальные владения оставались скромны — их было достаточно для того, чтобы обеспечить доступ к необходимым материалам и установить границы вокруг объектов, где проводились исследования, которые нуждались в защите. Лишь тогда, когда все объекты находились в безопасности, а сил было достаточно, мы смогли двигаться вперед, не скрываясь как прежде.
Маулланд Сен было не первым государством, которое мы завоевали — оно находилось слишком далеко от укрепленных нами центров управления. Но все–таки я думаю, что Он с самого начала обратил на него особое внимание. Этот альянс все же выделялся среди множества мерзостей. Мы слышали все истории и изучили сведения шпионов. Он знал это место. Ранее Он уже бывал там.
[Для стенограммы: под «Он» Вы имеете в виду…]
Императора, конечно же. Ему было известно, чем там занимались, и Он хотел полностью это искоренить, как только представится такая возможность. Понимаете, это всегда оставалось целью, даже в те ранние годы. Мы не просто вели сражения за территорию — мы боролись за то, чтобы стереть с лица Терры остатки колдовства. Я вижу Вашу улыбку. Но опять–таки, сейчас это не сильно–то и понимают. Возможно, это следствие нашего успеха. Скажи сейчас слово «колдовство», и над тобой недоверчиво посмеются, но во времена анархии существовали разнообразные верования, которые многих привели к моральному разложению. Человеческая душа, если её оставить без присмотра, склонна морально разлагаться, и это открывает двери. За этим миром так долго никто не присматривал. Множество дверей так и остались открытыми.
Маулланд Сен являлось королевством ведьм на самой крыше мира. Трудно было представить себе царство, настолько близкое к кошмару. Оно сочетало всё самое худшее, что было в Тёмную Эру — там не было ни законов, ни иерархии сильнейших, ни настоящей науки, было лишь сознательное потакание невежеству и бесчинствам. Им удалось сохранить обрывки знаний и использовать их в грязных целях, придавая себе видимость военной мощи. На деле она была такой хрупкой, что начала рассыпаться, как только мы вторглись. Я сравнивал их военную силу с ясенем из давно забытых легенд этого края — ствол был крепким, как железо, но сердцевина прогнила. Он знал, что королевство можно уничтожить, даже когда советники рекомендовали соблюдать осторожность. Был отдан приказ — так всё и произошло.
Вы спрашивали о деталях. Эта кампания была одной из первых, в которой участвовало значительное количество Легионес Катаегис, а также наши регулярные войска. Это стало первой битвой при участии целого легиона, хоть и не было их первым сражением. В данном случае он выбрал Четвертый, который в то время назывался «Железные лорды». Они являлись специалистами в искусстве осады как на генетическом уровне, так и благодаря тренировкам. Другие легионы в то время еще не были полностью готовы к сражению, но они были одними из первых, и Его впечатлила их подготовка.
Вместе с Катаегис нам удалось собрать двадцать два полка обычных войск. К тому времени имперская армия уже была разделена на дивизии по климатическим зонам, поскольку капризная погода планеты являлась главной преградой глобального завоевания, и нам удалось призвать специалистов по сражениям на холоде. Большинство наших воинов были оснащены подходящими доспехами и имели возможность использовать модернизированное оружие. Это была скорее необходимость, а не роскошь. Условия были таковы, что человек под воздействием стихии без помощи техники или запрещенных методов защиты умирал в течение нескольких часов. Как я говорил прежде, это было адское местечко. Я задавался вопросом, как вообще там могла продержаться жизнь. Мы нашли ответ по прибытию.
