может повториться. Анна говорила ему:
– Дорогой Моцарт, Ваша опера великолепна, но, она была написана и впервые поставлена в XXI веке, где люди больше подготовлены к восприятию новшеств, которые она содержит. Сейчас 1817 год и нынешним людям многое из того, что Вы сделали, непонятно и чуждо, потому что они прежде никогда этого не слышали. Чтобы понять и оценить гениальность Вашей оперы, им нужно время. Как с «Дон Жуаном», помните?
– Да, наверное, Вы правы, Анна. Они попросту не готовы и исправить это может только время. Но, у меня к Вам одна просьба.
– Какая?
– Меня зовут Вольфганг! Для Вас я уже давно не господин Моцарт. И, наверное, мы можем говорить друг другу "ты".
– Правда? Вы действительно этого хотите?
– Да, только, пожалуйста, "ты" и "Вольфганг!"
– Хорошо, Вольфганг!
– Вот и славно.
Когда Моцарт поправился и поднялся с постели, то приступил к сочинению мессы. Анна спросила его, почему он вдруг начал сочинять для церкви, ведь он уже давно не писал духовную музыку.
– С чего вдруг ты начал писать мессу? Ты последний раз работал только над Реквиемом в 1791 году.
Вольфганг ответил:
– Это благодарность Богу за Его помощь. Я хотел поговорить об этом немного позднее, однако сейчас решил больше не ждать. Анна, мы столько прошли вместе, столько преодолели и я вижу, что далеко не безразличен тебе. Я прошу тебя стать моей женой.
– Вольфганг, ты, наверное, шутишь? Не стоит так шутить со мной!
– Я говорю совершенно серьёзно. Ты согласна?
– Да! Да! Да!
Из глаз Анны лились слёзы. Она желала этого и не могла поверить в то, что это произошло на самом деле.
Спустя месяц Вольфганг и Анна обвенчались в церкви Святой Этельдреды в Лондоне. После свадьбы они отправились гулять по городу. Светило яркое солнце, а на голубом небе белели облака. Анна держала Вольфганга за руку, и они улыбались друг другу. Потом был праздник по случаю их бракосочетания. После свадебного ужина они, наконец – то остались одни. Анна переоделась в тонкую батистовую сорочку, и когда в комнату вошёл Вольфганг, то она невольно смутилась, увидев его обнажённый торс. Вольфганг подошёл к Анне и нежно поцеловал её в губы, она ответила ему таким же нежным поцелуем. Вольфганг целовал лицо и шею Анны, постепенно обнажая её тело. Потом он взял её на руки и перенёс в постель. Анна смотрела в его удивительные глаза и чувство невольного страха, возникшее в ней, сразу исчезло. Она просила Вольфганга быть аккуратней. Он продолжал её целовать, и когда Анна немного приподнялась, то почувствовала его напряжённый мужской орган. Его желание достигло апогея, но он был крайне деликатен, хоть Анна и вскрикнула несколько раз, когда он входил внутрь неё. Удовольствия после первой ночи она не получила. Несколько дней всё внутри болело и кровоточило. Ей пришлось применить мази, чтобы ускорить заживление. И после того, как всё восстановилось, их ночь была восхитительной. Вольфганг вернулся после репетиции довольно поздно. Анна приготовила великолепный ужин, и они насладились им уже при свечах. Потом она повела его в комнату. Вольфганг обнимал и целовал её. Она нежно прикасалась к его лицу, волосам, целовала его губы и складочку под подбородком. Он взял Анну на руки и уложил в постель, не переставая целовать её. Она ласкала его тело, нежными прикосновениями возбуждая желание, целовала его губы и шею. Её нежные поцелуи и ласки довели Вольфганга до исступления. Сдерживать желание он был больше не в силах. Горячая волна наслаждения накрыла обоих, заставляя душу и тело трепетать от восторга. Вольфганг лежал рядом с Анной полностью обнажённый и она любовалась им. Дав ему немного передохнуть, она снова стала нежно ласкать его, кончиками пальцев прикасаясь к его груди, спускаясь ниже и ниже. Когда она коснулась его мужского органа, Вольфганг невольно вздрогнул, потом волна наслаждения накрыла его, он выгнулся всем телом и застонал. Он резко развернулся и слился с Анной. Переплетение их страстных тел, поцелуи и объятья, вздохи и стоны рождали неземное блаженство. Сладкая дрожь пронзала тело и сознание, лишая воли, когда его нежные и сильные руки касались её груди и шеи, ласкали её бёдра, а его страстные губы обжигали её уста. После страстного слияния они обессиленные рухнули на подушки. Анна погладила мокрый лоб Вольфганга, и он улыбнулся ей. Она прижалась к его груди и с наслаждением слушала биение его сердца.
– Я так люблю тебя, мой Вольфганг! В тебе вся моя жизнь, и никто не сможет отнять тебя у меня!
– Я люблю тебя ещё сильнее, моя ненаглядная супруга. Даже смерть не разлучит нас с тобой!
Они обняли друг друга и так уснули. Утром Вольфганг встал первым и быстро отправился умываться. Потом он приготовил завтрак. Анна проснулась от терпкого запаха свежего кофе и встала. Вольфганг встретил её с улыбкой.
– Доброе утро, моя птичка!
– Доброе утро, дорогой! Ты встал так рано и так тихо, что я даже не почувствовала этого.
– Я постарался не разбудить тебя и мне это удалось.
– Ты удивительный.
– Не хвали меня, а то зазнаюсь.
– Не смеши меня.
– Мне сегодня на репетицию к трём часам. Хочешь пойти вместе со мной?
– Конечно. Мог бы даже не спрашивать.
– В следующий раз я просто потяну тебя за руку без лишних объяснений.
Вольфганг рассмеялся и его большие голубые глаза засияли.
– Я не могу налюбоваться на тебя, мой Вольфганг! В тебе всё прекрасно: тело, лицо и душа. Ты совершенен.
– Ты же знаешь, что совершенных людей не существует!
– Всегда есть исключения из правил, и ты такое исключение.
– А вот если я сейчас громко пёрну и с голым задом пойду в театр, буду ли я столь же совершенным?
– Хватит хохмить, Моцарт! Твой язык как голова Медузы Горгоны, сплошной яд!
– Ну, хорошо, давай в твоём стиле. Когда мы кого-то любим, то он и является для нас совершенством.
– Может и так, но я сейчас не преувеличиваю.
– Ты права по-своему. А ведь кто-то может не согласиться с твоим утверждением.
– Мне нет дела до других и их мнения. Я знаю, какой ты и я счастлива.
Вольфганг нежно поцеловал её, потом допил кофе и пошёл в комнату за нотами.
– Сегодня оркестровая репетиция?
– Да, нужно отрепетировать мою новую симфонию, а потом клавирный концерт. Чувствую, что с оркестром будет много возни. Они едва знали партии на прошлой неделе.
– Будем надеяться на то, что всё не так плохо.
– Надежда есть, но слабая.
– Ты только не волнуйся.
– Я очень постараюсь, но ничего не обещаю. Если вдруг в оркестр полетят ноты, значит, мне это не удалось.
– Вольфганг, ты говорил, что нужно расписать симфонию – кончертанте по партиям. Когда она должна быть готова?
– Через 4 дня. Ты успеешь?
– Да, вполне. Все копии будут готовы вовремя.
– Я не сомневаюсь. Ты просто герой, переписывая
