«И смотри, никому не проболтайся», – говорим мы еще раз.
***
Но после этого прошло совсем мало времени, и вдруг она говорит нам, что в следующее воскресенье они снова поедут в Маргейт, а ее брать не хотят. Джоан сразу в панику и кричит: «Ты что им сказала?» А Салли отвечает, ничего я ям не сказала, просто у них в фургоне уже тесно, хотя Винс теперь и ездит сзади. Я говорю: «Они пересадили Винса назад?» А она говорит: «Да». Прошло еще чуток, и она приходит из школы вся в слезах и говорит, что Винс уже знает, и не от нее. Они сами ему взяли да сказали.
Что ж, рано или поздно это должно было случиться, а как туг выбрать правильный момент, про это меня не спрашивайте.
В общем, Винс получил, что называется, пищу для размышлений. И он говорит Салли, что теперь он знает: все это правда, что про него болтают на переменках, а она отвечает, какая разница, он же остался прежним Винсом, и она его не бросит. А Винс возьми да сшиби ее с ног.
Я так думаю, каждое поколение хочет, чтобы у следующего все получилось лучше, это вроде как тебе дают вторую попытку. Уж я-то должен был понять, что она из тех, кто за свою преданность только шишки хватает. Ну да, она имела к Винсу слабость, все пыталась ему угодить, и я думаю, она могла бы стать ему хорошей женой – еще ведь и не всякая за него пошла бы, с учетом его обстоятельств. А потом, если подумать, и для нее неплохо было бы зацепиться за «Доддса и сына». Вы скажете: эка невидаль, мясная лавка, но когда у вашего старика только и есть что лоток с овощами и фруктами, это все ж таки ступенька вверх. Правда, у Винса было свое мнение насчет «Доддса и сына», он не хотел иметь с этим ничего общего, и, думаю, знай я раньше, что из него в конце концов выйдет, я уже тогда сказал бы ей: «Держись за него покрепче, дочка». Или наоборот: «Оставь парня в покое, это не твоего поля ягода».
Честно говоря, я ведь и сам об этом когда-то мечтал, как и любой нищий трудяга вроде меня. Шикарный костюм, шикарный галстук, шикарная тачка, в кармане всегда есть чем ударить. Когда я каждый вечер ходил в спортзал Скоби, это и маячило впереди. Да еще все красотки на свете. Но война сорвала мои планы. Боксер, значит, спортсмен? Замечательно, то что надо. Хотя я никогда не понимал, какая связь между хорошим хуком левой и умением рыть окопы.
И гляди-ка, кто обскакал ее в результате. Малютка Мэнди. Потаскушка из Ланкашира.
Я так думаю, каждому поколению предыдущее кажется бестолковым. Пускай у Винса были свои мысли насчет «Доддса и сына», но все равно это уж чересчур – завербоваться в армию на пять лет только ради того, чтобы уйти из-под власти Джека, да еще тогда, когда все его ровесники благодарили Бога, что поголовный призыв им уже не грозит. По-моему, это слишком большая плата за то, чтобы не стать помощником мясника и научиться чинить джипы. А ведь могли и покалечить парня. Хотя кто-кто, а я не заплакал бы.
И не надо вешать мне лапшу на уши, дочка, насчет того, что он вернется и обнимет тебя. Насчет того, что он сбежал в Иностранный легион, чтобы там стать мужчиной.
***
Я сказал: «Ну что ж, Джек, ты не можешь пожаловаться, что он не пошел по твоим стопам. Ты ведь и сам был солдатом, не только мясником».
А он глядит мне в лицо, точно хочет сказать: неподходящее у меня нынче настроение для шуток. И говорит: «Я стал мясником по своей воле».
Но я знаю, что и тут не обошлось без своего рода мобилизации. Беседовал как-то с Рэйси на этот счет.
«Солдат? Негодяй, который не выполнил своего долга. Жалкий дезертир – вот он кто, я считаю», – говорит он.
И ты прав, думаю я. Но говорю: «Это была не единственная причина. То, что ты считаешь причиной, – она не единственная».
А он и не слушает. Слышит меня, но не слушает. Как будто во всем мире только одна причина, и это Джек Доддс, потомственный мясник.
«Ты ему не хозяин, Джек. Мы ведь им не хозяева, верно?» – говорю я.
«Не мели чепухи», – отвечает он.
Он глядит на меня, и я думаю: ты небось порадуешься, что ты ему не хозяин, когда выслушаешь меня до конца, потому что ты, конечно, мужик здоровый, а я уж лет пятнадцать как не выходил на ринг, но тем не менее. И говорю: «Мы им не хозяева, правда? Хоть и родители, но не хозяева».
«Чушь ты мелешь», – отвечает он.
И тогда я говорю: «Другой причиной была Салли. Он ей оставил подарочек на прощанье. Теперь, значит, придется ей от него избавляться».
Дартфорд
– Как там твоя Кэт? – говорит Ленни.
Винс долго не отвечает. То ли он не слышал, то ли его внимание поглощено дорогой. Я вижу, как он глядит в зеркальце.
– Все еще пособляет тебе в гараже? – говорит Ленни.
Ленни знает, что это не так, и еще Ленни знает, что Вин-су не нравится, когда говорят о его «гараже». Теперь у него «салон» или, еще хлеще, «демонстрационный зал». Как раз Ленни и сказал однажды вечером в «Карете»: «Он говорит, у него демонстрационный зал – ладно, мы все знаем, что он там демонстрирует».
– Нет, – говорит Винс. – Она же ушла, не знаешь, что ли?
– Надеюсь, без работы не сидит, – говорит Ленни.
Винс молчит. Тогда Ленни отвечает за него:
– Я слыхал, что не сидит.
– Так чего тогда спрашиваешь? – говорит Винс.
И чуть сильней нажимает на газ. Мы все слышим, как прибавились обороты.
– Как насчет того, чтобы где-нибудь перекусить? – говорит Вик.
– Любопытно просто, – говорит Ленни. – Мало ли кто что сболтнет.
– Хорошая мысль, Вик, – говорю я.
Вик все еще держит коробку. Пора бы ему поделиться.
– Зря она ни разу не зашла проведать Джека в больнице, – говорит Ленни. – Когда он уже... А он бы обрадовался. Были времена, когда она его дедом звала.
– Не был он ей дедом, – говорит Винс.
– Я бы предложил где-нибудь в районе Рочестер-уэй, – говорит Вик.
– Дочери, – говорит Ленни. – Кому они в радость?
Мы подъезжаем к развязке М25. Машин много.
Ленни смотрит на меня. Он говорит:
– А ты от Сюзи что-нибудь получаешь?
– Бывают письма, – говорю я.
– Как ты думаешь, она приехала бы на твои... ну, словом, объявилась бы, если 6 ты... – говорит он.
– Ну и вопросец, – говорит Вик.
– Зато честный, – говорит Ленни.
– Я об этом не думал, – отвечаю я. Но это неправда.
– Нормальный вопрос, – говорит Ленни.
– Джек был бы не против, если б знал, что мы остановимся перекусить, – говорит Вик. Винс глядит на него.
– А как твое потомство, Вик? – спрашивает Ленни. – Ты-то вроде правильно извернулся: народил себе парочку сыновей, пристроил их к делу, чтоб можно было после уйти на покой. Передать эстафету. И все такое прочее.
– Не жалуюсь, – говорит Вик.
– «Таккер и сыновья», – говорит Ленни. – Неплохо звучит, а, Винс?
Винс не отвечает.
– Правда, Винс?
И Винс говорит, свирепо, сквозь зубы:
– Ну, я Винс. Дальше что?
Он выезжает на соседнюю полосу, чтобы обогнать грузовик.
– Дочери, дочери, – говорит Ленни.
Небо чистое, синее и ясное, по нему плывут только клочки облаков. Легкий ветерок шевелит листву деревьев вдоль обочины. На указателях надписи: «Севеноукс, Дартфорд – в туннель». Мы уже выбрались из Лондона, но вокруг, по обе стороны, еще то ли город, то ли загород. Как будто едешь-едешь, и все по одному месту.
– Ты, наверно, устал держать, Вик, – говорю я, – Хочешь, мы подержим?
– Так когда ты думаешь отвалить в сторонку, Вик? – говорит Ленни. – Когда твои парни возьмут дело в свои руки?
Я гляжу на Ленни. И думаю: погоди маленько, Вик, еще мы двое остались.
– Куда торопиться, – говорит Вик. – У меня пока есть клиенты, ради которых стоит повременить.
Мне не видно лица Вика, но он не усмехается и не поворачивается к нам, чтобы подмигнуть.
– Да и с ребятами мы неплохо ладим. Ты не проголодался, Ленни?
– Пить охота.
– А ты ведь мог бы махнуть куда-нибудь, Вик, – говорит Винс. – Куда-нибудь получше Маргейта.
– Бугор нацелился на Багамы, – говорит Ленни.
– Если каждый заказ под тыщу стоит, – говорит Винс.
– Это Джек во столько обошелся? – говорит Ленни. – Надо сказать Джоан, чтоб копила денежки.
– Если я не ошибаюсь, – говорит Винс.
Вик помалкивает.
– Ты сегодня угощаешь, Бугор? – спрашивает Ленни.
– Так если устал, давай ее сюда, Вик, – говорю я.
– Извини, Рэйси, – говорит Вик, точно он забыл. – Хочешь подержать его немножко? – И поворачивается с мягкой улыбкой, как будто дает понять, что не хотел оскорбить мои чувства.
– И все-таки, Вик, – говорит Ленни, – как решишь, что устал, можно и уйти спокойно, а?
– Я об этом подумывал, – отвечает Вик. – На.
И передает мне коробку.
– Дик с Тревом умеют вести дела? – говорит Ленни.
– Конечно.
– Вот это да, – говорит Ленни. – Это здорово. А дочери – что от них проку, верно, Рэйси? Одна головная боль.
Теперь коробку держу я, Джек у меня на коленях. С минуту мы все смотрим в окошко, потом Ленни говорит:
– И все-таки ты запросто можешь уйти на отдых, Вик. Чем ты хуже молоденькой Кэти?
