Именно тогда, в те моменты после окончания моей долгой скорби, я стала видеть и понимать всё иначе, совсем не так как раньше.
Было ли когда-нибудь в моей жизни что-нибудь прекраснее этого?
Нет, не было. Но об этом я расскажу позже.
И вот прошло десять лет с тех пор, как я покинула родной дом. Десять лет с тех пор, как началось моё лечение. За последние годы ребята, с которыми я росла, здорово повзрослели. Настя Сухонина стала настоящей красавицей. Они, кстати, были здорово похожи с братом — оба темноволосые, смуглые и с глазами цвета янтаря.
Настя нравилась очень многим парням из нашего бункера — она была очень красивой и женственной девушкой. Однако больше других парней по ней сох Сашка Цветков из компании Дэна. Эти придурки так и не перестали доставать её наравне со мной на протяжении этих лет.
Вообще, было не очень-то было приятно, что у нас в «Адвеге» были проблемы с адекватными парнями. Настёне повезло — у неё было не только множество поклонников, но даже настоящие серьёзные отношения с одним из самых воспитанных и симпатичных мальчиков среди нашей молодежи — Максом Аверином. Правда, через несколько месяцев тайной влюбленности, они расстались, так как Аверин, видимо, побаивался отца Насти. Да и с её придурковатым братом связываться Максу, видимо, не очень хотелось.
Со мной всё было хуже. В школьные годы на каких-то вечеринках, в какие-то редкие времена несколько раз я с кем-то целовалась, один раз был намёк на какие-то отношения сроком в пару дней. Но чаще всего, либо других девушек предпочитали мне, либо меня воротило от каких-то жутких псевдопоклонников, гоняющихся только за понятно чем. Я, конечно, страдала из-за этого, даже как-то пыталась победить свою замкнутость и отчужденность, как-то попыталась исправить ситуацию, но быстро передумывала.
Я была больше романтичной особой, любившей помечтать и готовой многие годы страдать от безответной любви. Такие девушки, как я обычно намертво влюблялись в эгоистичных красавчиков, крутых парней, мужчин более старшего возраста и прочих типов, подходящих на главную роль в романе с невероятном сюжетом.
Мне, конечно же, было обидно из-за недостатка внимания к себе и из-за отсутствия отношений, когда мои одноклассницы вовсю крутили романы с мальчиками, но отсутствие толп поклонников было очевидно: по сравнению с утонченными красавицами, что учились со мной, я обладала самой заурядной внешностью.
Свои тонкие чёрные волосы я стригла довольно коротко, носила стрижку в стиле «гаврош». Лицо у меня было обычное, на любителя, рост — самый средний из всех средних, а фигурой я вообще не вышла, так как по-прежнему была жутко худощавой. Сексуальных женственных форм у меня не наблюдалось, что, естественно, стало предметом насмешек и причиной моих комплексов.
Я тяжело вздохнула — хватит уже думать о своих вечных проблемах, которые порой и проблемами-то язык не поворачивается назвать. Я устало прикрыла глаза. Сейчас я сидела в кабинете Спольникова напротив его стола, наблюдая за тем, как Андрей с серьёзным видом что-то быстро записывает в ровные белоснежные листы бумаги. Шариковая ручка поскрипывала, выписывая буквы в медицинских записях.
Я окинула взглядом стол Спольникова. Бумаги на столе были сложены в аккуратные стопки.
Маленькие мензурки, градусники, куски белоснежной ваты и склянки с кровью стояли чуть поодаль в некоей хаотичности. Я была уверена, что после того, как я уйду, Спольников, как настоящий педант всё аккуратно расставит.
Это я не отличалась особой аккуратностью, обычно мои дела поглощали меня так, что я не обращала внимания на такие детали как разбросанные вещи или десять чашек с недопитым кофе на столе. Меня саму это иногда ужасно раздражало, я пыталась хоть как-то исправляться, но получалось у меня не очень.
Я посмотрела на высокие стопки из картонных папок, что лежали на столе рядом с медицинскими справочниками. Недалеко от них пылился старенький монитор, разливающий облачко рассеянного света вокруг себя и при этом тихо гудящий. Рядом с монитором громоздился ветхий вентилятор, который мы с Настей однажды случайно сломали, когда были ещё маленькими, и который впоследствии сам Андрей буквально собрал по деталям.
— Маша, посмотри на меня, — обратился ко мне Андрей.
Я вздрогнула от неожиданности и перевела на него взгляд. На секунду меня ослепил свет офтальмоскопа. Я уже почти отвернулась, но Андрей ласково взял меня за подбородок. Я тут же смущенно замерла, стараясь не хлопать глазами.
— Что ж, всё хорошо, — сказал через пару минут Спольников, убирая офтальмоскоп.
Андрей направился к своему месту за столом. Я немного взволнованная, проследила за ним. Андрей не сильно изменился за эти пять лет. Он все ещё аккуратно укладывал свои светлые волосы на бок, носил очки в черной оправе, и у него была всё та же добрая улыбка.
— Сегодня пришли результаты анализов, — сказал Спольников. — Сейчас посмотрим, что там.
Андрей сел за стол и достал из стопки с документами папку с моими данными. Он нахмурился, вглядываясь в страницы моей карты. На мгновение меня захватило привычное волнение — может быть, болезнь уже ушла и иммунитет наконец-то выработался? Возможно ли такое? Тогда мне можно будет хоть сейчас дать дёру домой. Я слабо себе представляла, как такое возможно, но всё же представляла. Андрей наверняка бы отвёз меня в Купол, и я бы наконец-то встретилась с отцом!
— Как странно, — прошептал Спольников, хмурясь и быстро проглядывая строчки в бумагах. Несколько минут он молчал. — Разве такое возможно?…
Я распахнула глаза и на мгновение перестала дышать от ударившего меня страха. Что-то было не так.
— Что случилось? — спросила я тоненьким голосом, едва дыша.
Спольников попытался ободряюще улыбнуться мне.
— Нет, нет, не волнуйся, — тихо сказал Андрей, быстро листая мою карту и всё больше хмурясь. — Всё в порядке. Просто… результаты анализов немного странные…
Я готова была провалиться под землю от волнения. Моё рвалось в груди, а внутри всё похолодело от ужаса. Что, чёрт возьми, происходит?!
— А что там странного? — спросила я дрожащим голосом.
Меня уже начало трясти. Я вдруг разозлилась — неужели Спольников не понимает, что я сейчас умру тут от ужаса, если он не скажет мне в чём дело?!
Андрей тяжело вздохнул и наконец-то перестал просматривать мою карту. Он посмотрел на меня и обеспокоенный взгляд его голубых глаз несколько долгих минут блуждал по моему лицу.
— Судя по результатам анализов, которые мне пришли, у тебя нет радиационной аллергии уже полгода, — ровным голосом сказал Андрей. — И что ещё более странно — они показывают, что у тебя уже выработался иммунитет к этой болезни.
Меня будто бы ударили. Очень сильно ударили. Я думала, что моё сердце сию же секунду разорвётся на мелкие куски. Кажется, это всё сон. Неужели то, о чём я только что мечтала, уже сбывается?
— То есть я могу вернуться домой? — только и смогла спросить я.
Андрей улыбнулся мне очень грустной, сочувствующей улыбкой.
— Не думаю, малыш, — сказал он. — Ты, конечно, сдашь кровь ещё раз, но я практически полностью уверен, что здесь какая-то ошибка. Результаты анализов, которые ты сдавала три месяца назад, не показали никаких особых изменений в лучшую сторону. И уж тем более по ним никак нельзя сказать, что ты уже вылечилась.
Моё сердце упало. Глубокое разочарование разбило вдребезги все надежды и мечты, которые успели промелькнуть в моей бедной голове за эти несколько минут счастья. Я едва сдерживала слёзы.
Андрей отвел глаза. Он выглядел подавленным.
— Малыш, ты же знаешь, что прошло ещё слишком мало времени…
Я подавила вздох. Как же больно мне было.
— Да, — бесцветно ответила я, вставая с кресла. — Да, знаю. Я…Мне надо идти.
— Маша, — поднимаясь из-за стола, начал Андрей. — Маша, послушай…
Кто-то постучал в дверь кабинета. Мы со Спольниковым одновременно замерли.
— Одну минутку, — громко сказал Андрей, обращаясь к тому, кто пришел.
Он молча продолжал изучать меня взглядом. Я отвернулась и уже не видела этого, но ощущала на себе его взгляд. Я себя чувствовала просто отвратительно, ещё хуже мне было от того, что всё это происходило при Андрее.
— Я пойду, — прошептала я, начиная реветь. — Меня в классе ждут.
Я подбежала к двери и открыла её. Светловолосая Арина, молоденькая медсестра из административного отдела, испуганно отшатнулась от двери и выронила карты, которые несла в кабинет Спольникова.
Я тихонько извинилась, заметив удивленный взгляд растерянно хлопающей длинными ресницами Арины, и рванула к дверям, ведущим в холл.
Я оставила медицинскую часть так быстро, как только могла, и уже вскоре оказалась в коридорах учебного крыла. Сегодня нас должны были распределять по результатам экзаменов на профессиональную подготовку для работы в «Адвеге», и мне надо было уже идти в класс, а я всё стояла у стены в пустом коридоре и со слезами на глазах, смотрела куда-то вправо, в пустую темноту. Я думала о том, что я могла бы сейчас стоять здесь с осознанием того, что через несколько часов я отправлюсь домой, в мой родной Купол. К папе…
