– А где они?
– В Японии. Папа крупный ученый. У него с японцами контракт на пять лет, а мама с ним поехала. У них до сих пор любовь, – улыбнулась Рената.
Амалия кивнула. Что такое любовь она знала не понаслышке.
– Так что, давай, поехали за твоими вещами и живи тут, сколько вздумается. Сама я, как правило, редко дома бываю. Здесь есть тренажерный зал, – начала перечислять новая подруга, – сауна, крытый бассейн, ноуты, скоростной интернет, куча комнат – выбирай какая понравится. В библиотеке любая литература, – продолжала заинтересовывать она. – Мама собирала художественную, а папа познавательную и научную. Опять же, тут воздух божественный, природа. Ну, оставайся – тебе у меня понравится!
– А ты, почему редко дома бываешь?
– Стены давят. Не люблю одна быть. Приходящие домработницы ведь не в счет. Мы с ними все равно не пересекаемся. Но если ты останешься, буду бывать чаще.
Глава 6
– Вот, такие, вот дела, – закончила делиться новостями с Машкой Амалия.
Все это время Машкины глаза то недоуменно распахивались, смешно таращась, то вдруг начинали безостановочно моргать. Амалия начала даже беспокоиться, не случился ли у подруги нервный тик.
Они сидели в летнем кафе на набережной.
– А почему ты отказалась от ее предложения пожить там?
– Мне кажется, это не порядочно по отношению к Афанасию. Нечестно просто поставить его перед фактом и уйти. Я просто представила себя на его месте: приедет человек домой, никто его не встречает, а на столе записка короткая лежит.
– Можно подобрать другой способ для информирования. Оставить, например, запись на автоответчике, накарябать на двери гвоздем «Афоня – козел!». По-моему, он сразу все поймет.
– Мы прожили вместе не один год, и я думаю, что он заслуживает большего, чем записка или запись. И вообще, я верю, что у нас может наладиться.
– Поступай, как знаешь, – фыркнула Машка.
– Привет, красавицы!
К их столику подошел симпатичный мужчина средних лет. В висках его уже поблескивала седина, но взгляд пронзительных синих глаз оставался молодым и задорным.
Славик производил на окружающих впечатление человека точно знающего, чего хочет от жизни. Машкин муж обладал острым умом, деловой хваткой, неисчерпаемой энергией и невероятным везением в делах. Успешный, стабильно приносящий доход бизнес и легкое отношение к зарабатываемым деньгам были тому самым ярким подтверждением.
Он был старше Машки на пятнадцать лет. В таком союзе разница в возрасте позволяет женщине чувствовать себя комфортно и капризничать, а мужа вынуждает потакать ее бесчисленным прихотям и баловать. В любом случае, Амалия не знала больше ни одной семьи, где отношения супругов были бы столь гармоничными.
Сегодня Славик заехал за ними в кафе на своем черном сверкающем лексусе, так как Машкина машина снова оказалась в ремонте. Ему предстояло забрать супругу и подвезти домой Амалию.
Подойдя к подъезду, Амалия посмотрела на свои окна. Они оказались открыты, хотя девушка хорошо помнила, что перед выходом проверила каждый шпингалет. Сначала она испугалась, решив, что в квартиру забрались воры, но потом вспомнила, что в гости могла наведаться мама, у которой был запасной комплект ключей, и успокоилась.
Амалия вошла в квартиру и едва не запнулась о чемодан. Из комнаты в прихожую вышел Афанасий.
– Где ты была? – ледяным тоном спросил он. – Что это значит? – спросил он, заметив изменения во внешности подруги.
Амалия стояла на пороге и растерянно улыбалась. Уж кого она не ожидала увидеть, так это Афанасия.
– Ты дома? – обрадовалась она.
В ее представлении он сейчас должен был удить рыбу в каком-нибудь горном ручейке.
– Я уже понял, что ты предпочитаешь, чтобы я находился в каком-то другом месте. Я жду объяснений и ответа на свой вопрос, – в его голосе звенела сталь.
– Каких объяснений? – удивилась Амалия, неловко переминаясь на пороге и не решаясь войти.
– Главным образом меня интересует, во что ты превратила мой дом, где ты шляешься по ночам, и откуда у тебя эти вещи? И вообще, что все это значит? – начал он допрос. – Весь мир сошел с ума! Не успел я приехать к родителям и разобрать чемодан, как позвонил начальник и сказал, что я должен вернуться. Эти придурки из конструкторского отдела вообще ни на что не способны. У них там без меня ничего не работает, видите ли. Перед отъездом все им разжевал и по полочкам разложил. А еще ты! – заорал обычно скупой на эмоции Афанасий.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Амалии показалось, что в его взгляде мелькнула ненависть.
– Ну? – потребовал он, – Я жду объяснений.
Своими вопросами и тоном он, сам того не желая, распахнул двери темницы, где уже несколько лет томилась женская гордость Амалии. Пелена спала с глаз, и она увидела человека, которого совсем не знала.
Перед внутренним взором промелькнули годы совместной жизни: вот она вскакивает с утра и бежит готовить любимому завтрак, носится с тряпками по квартире, надрывает спину, прополаскивая в ванне пододеяльники и простыни, выглядывает в окно, встречая мужа с работы, выслушивает порицания и упреки о своем несовершенстве… Неужели это все она?
– Не смей на меня орать, – спокойно, по слогам произнесла Амалия, расправив плечи.
– Что-о-о? – вытянулось его лицо. – Ты сидишь на моей шее, и я вынужден тебя обеспечивать, потому что ты постоянно находишься поисках работы. Развела дома срач, как в бомжатнике, таскаешься неизвестно где и с кем, стоит мне выйти за порог, и еще смеешь делать мне замечания о неправильно выбранном тоне? Любой на моем месте уже надавал бы тебе оплеух и вышвырнул из окна твои пожитки!
– Может, ты хочешь это сделать? – вкрадчивым шепотом спросила Амалия.
Афанасий понял, на какую скользкую дорожку едва не ступил и перевел разговор на другую тему.
– Что ты на себя нацепила? – тоном инквизитора, обличающего ведьму, проговорил он и театральным жестом указал на короткую джинсовую юбку. – Что это за пошлость? Где ты взяла на это деньги? Решила воспользоваться моим отсутствием и подработать на панели? Красивой жизни захотелось? – накручивал он сам себя.
Лицо его раскраснелось от праведного гнева, на виске вздулась и запульсировала голубая изогнутая жилка.
– Так, – сдержанно сказала Амалия, оскорбленная несправедливыми упреками. – Кто дал тебе право унижать меня подобными высказываниями? Если хочешь знать, чем я занималась, то я тебе отвечу: последние несколько лет своей жизни я потратила на то, чтобы ты чувствовал себя комфортно. Я ежедневно готовила, стирала на руках, убирала в доме, доводя его до неестественного блеска и заботилась о тебе. Я повторяла все твои телодвижения и выполняла, как золотая рыбка, пожелания, а ты просто сделал меня своей прислугой. Рядом с тобой, я себя уже давно женщиной не чувствую. Ты принимал все как должное и пользовался моей заботой, но за столько лет ни разу так и не сделал мне предложения. Ты считаешь, что я недостаточно хороша для тебя?
– Да ты живешь со мной за мой счет и ради моих денег!
Амалии стало смешно. После того, как она побывала у Ренаты и увидела как живут люди с деньгами, пафосные претензии Афанасия забавляли.
– Не льсти себе, пожалуйста. Ты не достаточно зарабатываешь, чтобы тебя вообще можно было использовать в этом качестве. Держишь меня «в черном теле», и мне надоели твои вечные придирки и недовольство, – спокойно объясняла она. – Извини, но я устала. Избавлю тебя, пожалуй, от этого тяжкого креста.
После этих слов она прошла в спальню и сняла с антресолей большую спортивную сумку. В нее Амалия без спешки аккуратно укладывала свой недавно пополнившийся гардероб и старые вещи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– От чего это ты, интересно, устала? Диван давить? – послышалось из коридора.
Амалия не ответила. Афанасий вошел в комнату.
– Куда ты собираешься? – часто заморгал сожитель.
– А вот это тебя уже совершенно не касается. Не надейся, что я стану перед тобой отчитываться.
Амалия закончила сборы и застегнула молнию на сумке. Окинула напоследок взглядом комнату и, не обнаружив нигде своих вещей, направилась на выход.
