Томас.
Рядом с Йоргом увековечил себя на дереве Саймон.
Интересно, а Томас или Саймон сказали бы что-нибудь близнецам Дрешке?
Что за бессмысленный вопрос.
IX. Толстоголовка
Сегодня нам предстоит охотиться на бабочек. В плане, конечно, написано не «охотиться», а какое-нибудь бла-бла про «исследование природы».
Я спрашиваю Питрича, какой в этом смысл.
– Какой смысл в чем? – спрашивает Питрич.
– В ловле бабочек, – говорю я.
– Кто поймает больше всех, получит приз, – говорит Питрич.
– Когда вы к нам подмазываетесь, – говорю я, – нам всегда приходится заниматься глупостями.
– Приз – пудинговый кубок, – говорит Питрич.
– Кубок из пудинга или кубок с пудингом? – уточняю я.
– Кубок с пудингом, – отвечает Питрич, и глаза у него блестят от предвкушения. Наверное, вожатым пудинг достанется в любом случае.
– А что получат бабочки? – спрашиваю я.
– Не понимаю вопроса, – говорит Питрич.
– Иголки, – говорю я, – вот что они получат.
– Мы полюбуемся бабочками и отпустим их на волю, – обещает Питрич.
– А бабочки как к этому относятся?
– Да хватит тебе. Мы просто хотим в игровой форме познакомить вас с миром бабочек, – произносит Питрич заученную фразу, напоминая информационное табло с козлиной бородкой.
– А ничего, что бабочки от этого могут пострадать? – спрашиваю я.
– Да что ты так переживаешь за бабочек? Я думал, ты отвергаешь природу, – ухмыляется Питрич – вот, дескать, я тебя уел.
– Отвергать что-либо еще не означает желания причинить боль, – говорю я.
Ответ удачный – Питрич понемногу начинает терять терпение:
– Знаешь что? Тебе вовсе не обязательно в этом участвовать.
Именно это я и хотел услышать.
На цветочной поляне Питрич объявляет охоту открытой, воспроизведя на телефоне звук охотничьего рога. Все бегают и топчут цветы. Сачки над головами надуваются как паруса. Я сижу в тени бука, наблюдая за нелепым спектаклем. Питрич или Белла время от времени подходят проверить, не сбежал ли я опять.
Большинство обращаются с сачками очень осторожно. Но Марко не большинство. Он ловит лимонницу, замахиваясь сачком как для удара.
Потом запихивает бабочку в банку с лупой вместо крышки и направляется к Йоргу. Я встаю. Все заняты, никто не обращает на них внимания. Со стороны все выглядит так, будто Марко показывает Йоргу лимонницу; я не могу толком разглядеть, потому что они стоят ко мне спиной. Марко протягивает Йоргу банку с бабочкой, а Йорг машинально отдает Марко свою пустую банку. Марко отходит, Йорг садится на корточки.
Я становлюсь рядом с ним. Йорг сидит перед банкой, стуча пальцем по стеклу. Бабочка не шевелится. Йорг садится на траву и ждет, глядя на безжизненное тельце.
Я отворачиваюсь. В горле у меня снова ком. Пытаюсь читать, но безуспешно. Йорг роет могилку для лимонницы. Потом встает и продолжает исследовать природу.
Хотя я ни в чем не участвовал, в итоге заработал штрафной балл. Питрич объявляет это перед всеми, укоризненно глядя на меня, как будто я должен расстроиться. Балл у меня вычли за то, что я выбил у Синана из рук сачок, чтобы он не поймал толстоголовку палемон.
Радость бабочки компенсировала злость Синана.
Только не подумай, что я хорошо разбираюсь в бабочках: толстоголовку я знаю только потому, что такое название трудно забыть, если однажды услышал.
К тому же она красивая. (Да, мне эта бабочка нравится – ну и что такого!)
Кубок с пудингом достался Марко. Трюк был прост и гениален: несколько бабочек он поймал сам, а близнецы Дрешке отдали ему своих. А потом они поделили пудинг на троих.
Наступает вечер, и господин Кориандр читает нам вслух историю. Ему еле-еле удается дочитать ее, не заснув на середине.
Мораль истории такова: «Если ты ко всем приветлив, мир будет приветлив к тебе».
Полная ерунда. Тот, кто так считает, еще не сталкивался с настоящими проблемами. Не попадал в ситуацию, когда помощи ждать неоткуда, не был слабым, бедным или нетаковым.
Дослушав историю до конца, я с грохотом встаю и, покачав головой, отхожу от костра. Надеюсь, кто-нибудь это заметит. (Например, Бениша, сидящая верхом на бревне.)
Но нет.
Ну и ладно.
Йорг уже в хижине – рисует что-то в маленьком блокноте. Я хочу ему посочувствовать из-за утреннего происшествия с Дрешке. А еще из-за поведения Марко во время похода и истории с лимонницей. Но ничего не говорю. Все равно это уже не считается. Слишком поздно.
– А ты кого-нибудь поймал? – спрашиваю вместо этого я.
– Нет, – говорит Йорг.
– Понятно, – говорю я.
– Я бы мог поймать, – говорит Йорг. – Но не хотел.
– Понятно, – повторяю я.
– Папа однажды водил меня на выставку бабочек, и мне на голову уселись сразу несколько!
Я жду продолжения истории, но его нет. Йорг сидит над рисунком и улыбается воспоминанию.
– Моя любимая бабочка – толстоголовка палемон, – говорю я.
– Толстоголовка? Упертая, как ты? – смеется Йорг. – Какое совпадение!
В хижине приторно попахивает ношеными носками. На прикроватном столике темнеет надкушенное яблоко. Когда мы разговариваем, лампочка мигает, будто слушает нас.
– Фигня получилась. – Йорг комкает рисунок и начинает все заново.
«Не говори „фигня“!» – думаю я.
Дождавшись, когда Йорг ляжет, я закрываю окно – на всякий случай. Едва закрыв глаза, я слышу скрежет когтей по доскам, слышу глухой рык – волк вернулся.
Окно закрыто, а волк внутри.
На этот раз он подходит к кровати, подходит так близко, что я чувствую его дыхание – теплое, как кровь. Если бы Йорг вытянул руку, то мог бы его потрогать. Шерсть была бы жесткой.
По всем правилам сейчас положено закричать. Но я камень в разноцветной спальной футболке. Волк сначала перегрызет глотку Йоргу, а потом сожрет меня вместе с футболкой, и, когда я проснусь, от меня останутся одни кости. Услышу ли я, как хрустит у него в пасти мой позвоночник?
Во сне я засыпаю. Во сне мне снится падение. На самом деле нет. Я так говорю лишь потому, что такие сны характерны для моего возраста.
X. Урок рисования
Ночью был дождь. На влажной земле перед хижиной кто-то нарисовал огромного ушастого человечка. Двое мальчишек из параллельного класса разглядывают рисунок. Где-то вдали важно кукарекает петух.
По-хорошему надо бы стереть человечка, пока его не увидел Йорг. Но Марко и близнецы Дрешке сидят поблизости на бревне и наблюдают, и я не решаюсь стереть рисунок.
Из леса за хижиной на поляну выходит повар, прижимая к себе громадный
