Ирине Борисовне[27], могли считаться главными людьми в царском окружении.
Восстановление биографии князя Ивана Борисовича Черкасского требует обращения к самым разнообразным обстоятельствам эпохи Смуты и начала правления Романовых. Но такой путь позволяет рассмотреть события через личный опыт представителя заметного боярского рода, знавшего многие взлеты и падения в своей судьбе.
В ссылке с Романовыми
В 1620-е годы страна успокоилась от всех потрясений Смуты, и пришло время подумать о ее истории. Патриарх Филарет признаётся историками главным «вдохновителем» составления «Нового летописца». Работа велась кем-то в его окружении, чтобы рассказать о пережитых годах мятежного, Смутного времени и наступившем царствовании молодого Михаила Романова. Кто был безымянный автор расспросов и записей, составивших летописную книгу, историки так и не узнали. Потом еще в течение полутора веков рукописи этой летописи старательно переписывали, чтобы иметь дома свой список «истории» новейших лет. Историки Смуты ценят эту летопись, хотя и отмечают вторжение в текст исторического памятника небывалых до того личных страстей и пристрастных оценок. Есть в «Новом летописце» короткое упоминание о молодом князе Иване Борисовиче Черкасском, пережившем вместе с главой романовского рода все тяжелые времена:
«Федора ж Никитича з братьею и племянником, со князь Иваном Борисовичем Черкаским приводили их не одиново к пытке»[28].
Известно, что человеческая память работает избирательно. В работе с источником историку тоже приходится отбирать отдельные детали исторических событий. И хорошо, когда историку удается добросовестно передать содержание обнаруженного им документа, ничего не утаивая, объясняя не слишком «выгодные» для его исследования свидетельства. Бывает и так, что, поддавшись соблазну или просто в увлечении какой-то идеей, авторы исторических трудов забывают классический принцип историографии: писать «без гнева и пристрастия» — и приводят только те известия, которые «работают» на их представления о прошлом, не рассказывая об остальном. Есть и просто умолчания исторических источников, а умение «считывать» такую «непрямую» информацию и составляет один из важных навыков профессии историка.
Конечно, одна фраза из «Нового летописца» мало что говорит о нескольких годах жизни князя Ивана Борисовича Черкасского, проведенных в ссылке вместе с Романовыми. Тем более что речь идет о тексте, записанном примерно тридцать лет спустя после событий. Кто именно запомнил и рассказал автору летописи о пытках боярина Федора Никитича Романова и его молодого племянника стольника князя Ивана Борисовича Черкасского, мы уже никогда не узнаем. Хотя участники событий были еще живы, а патриарх Филарет, как говорилось, вполне вероятно, являлся заказчиком рукописи. Не он ли сам и рассказал автору летописи некоторые детали происшествий далеких времен? Или, по крайней мере, «отредактировал» текст летописца?
«Новый летописец» все-таки не единственный и даже не главный источник о временах ссылки Романовых. Текст летописи можно перепроверить, изучив подлинное дело, раскрывающее рутину работы приставов, связанную с организацией преследования бывших бояр и стольников, их содержанием под стражей. И тогда многие детали событий будут выглядеть по-другому.
Цель опалы на Романовых и их родственников, как говорилось выше, состояла в первую очередь в устранении их возможных претензий на трон и влияния при дворе Годуновых. Поэтому боярин Федор Никитич Романов вынужденно принял постриг и находился «под началом» в Антониевом-Сийском монастыре, его жена и даже теща также были пострижены в монахини и разосланы по отдаленным монастырям. Первые месяцы опалы были самыми тяжелыми. Из жалованной грамоты 1620-х годов, выданной князю Ивану Борисовичу Черкасскому, можно узнать детали того, как все члены семьи князей Черкасских — отец Борис Канбулатович, мать Марфа Никитична и их сын «терпели многие беды и сидели… за розными приставами в чепи и железах болши полугода»[29]. После этого семья была разделена, родителей отправили в ссылку на Белоозеро, а князь Иван Борисович Черкасский разделил свое заключение с еще одним дядей — Иваном Никитичем Романовым.
«Дело о ссылке Романовых» давно опубликовано[30]. Как заметил Владимир Николаевич Бенешевич, автор биографической статьи о князе Черкасском в «Русском биографическом словаре», «боярский приговор, состоявшийся в июне 1601 года, определил князю Ивану Черкасскому самую высшую меру наказания, какая только была применена в этом процессе: имение его было отписано на государя, а самого его было решено сослать в Сибирь на житье». Показательно, что подобная мера была применена еще только к двум «выдающимся представителям рода Романовых — Ивану и Василию Никитичу»[31]. Братьев Романовых действительно привезли в Пелым, в то время как пристав князя Ивана Борисовича Черкасского получил предписание оставаться «до указу» со ссыльным стольником в Малмыже, расположенном между Казанью и Вяткой. Позже, в 1620-х, об этом вспоминали так: «…а он болярин наш князь Иван Борисович сослан был на Низ, в Казанской пригородок в Малмыж, и сидел в тюрме ж, и живот свой мучил, и всякия нужи и тесноты за нас великих государей при царе Борисе терпел лет с пять»[32].
Василия Никитича Романова, вопреки наказу (или из-за его намеренно расплывчатых и общих формулировок), везли в ссылку «оковав» и привезли едва живого. Из последовавшей переписки выясняется, что от приставов добивались изощренного тюремного баланса: содержавшихся под стражей людей предписывалось не доводить до голода, не применять излишних ограничений, но при этом они не должны были забывать о длящейся опале. «Изменник» Василий Романов, как называли опальных, все-таки умер в ссылке в Пелыме. В разных местах в ссылке погибли и другие братья Романовы — Александр Никитич и Михаила Никитич. Иван Никитич был серьезно болен, мать князя Ивана Борисовича Черкасского болела «камчюгом», или ломотой (от этой болезни страдал и его умерший в ссылке на Белоозере в апреле 1602 года отец князь Борис Канбулатович Черкасский[33]).
Смерть Василия Никитича Романова напрямую повлияла на положение находившегося с ним в ссылке брата Ивана Никитича и других ссыльных, включая князя Ивана Борисовича Черкасского и его мать — княгиню Марфу Никитичну. Потеряв мужа, разлученная с сыном, она жила на Белоозере вместе с сестрой Анастасией Никитичной, женой Александра Никитича Романова Ульянией Семеновной и детьми брата Федора Никитича Татьяной и Михаилом. Вдова княгиня Марфа Никитична Черкасская приняла на себя, как окажется, историческую роль в сохранении жизни детей брата и наследника рода Романовых.
28 мая 1602 года, после многомесячного пребывания в Малмыже, была выдана
