Робер попытался показать руками.
Под руками девушки кусок воска постепенно приобретал очертания человеческого лица. Полицейские как завороженные следили за работой Мари.
– Какой у него нос?
Кучер задумался.
– Нос такой… – Он принялся показывать руками. – С горбинкой, широкий и с большими ноздрями.
Девушка молча следовала указаниям Робера.
– Как я поняла, брови как бы нависают над глазами?
– Да, да, – кивнул лакей господина Везиле, – именно так.
– Уши, – напомнили пышные усы.
– Что? – встрепенулся Робер.
– Опишите его уши. Особенно как они выглядят сзади.
– Почему сзади? – удивился кучер.
– Потому что мы, полицейские, не всегда видим лицо человека. Мы должны узнавать его со спины.
– Как же можно узнать человека со спины? – недоумевал Робер Лакомбе.
– Его может выдать походка, сутулость, ширина плеч, – ответила вместо полицейского Мари, продолжая работать над портретом.
– Вы совершенно правы, мадемуазель, – кивнул человек с усами, – у вас очень неординарный ум!
Мари ничего не ответила на комплимент.
– Уши у него были закрыты волосами, – вспомнил Робер.
Девушка кивнула.
– Тогда приступим. Какого цвета волосы были у грабителя?
– Черные. По-моему… Была ночь, и мне показалось, что они были черными.
– Скорее всего темными, – уточнил полицейский.
Мари вышла из комнаты и вскоре вернулась с целым набором разных париков. Она начала примерять каждый из них по очереди.
– Какой из них подойдет?
Робер придирчиво осматривал каждый образец, пока не остановил свое внимание на одном.
– Этот, кажется…
– Будь внимательнее, Робер, – произнес полицейский. – Волосы – это важно.
Лакомбе не возражал. Ему хотелось помочь правосудию и, не в последнюю очередь, своему хозяину герцогу Ришелье, который уже известил начальника департамента полиции, что заинтересован в скорейшем расследовании.
– Все правильно, – кивнул он, – именно такие у него были волосы.
– А брови? – напомнил человек с пышными усами.
– Брови большие и мохнатые, – припомнил Робер. – И, по-моему, немного с сединой.
– Это несущественно, – произнес полицейский. – И потом, в темноте это трудно разглядеть.
– Мне кажется, именно это я и запомнил лучше всего, – пробормотал про себя Лакомбе.
Мари макнула кисточкой в клей и тщательно приклеила «брови». Затем она принесла краски и покрасила несколько волосков в белый цвет. Они тут же приобрели вид седых.
Робер причмокнул языком.
– Отлично, очень похоже.
– Теперь надо уточнить, какой у него был цвет лица и глаз.
Лакей господина Везиле стал припоминать.
– Глаза… Не помню точно, кажется, они были карими. Или черными? Нет, скорее всего карими. Цвет лица? Лицо было землистого оттенка, такого мрачного… Луна светила очень ярко и тем не менее…
Кисточка не знала отдыха в руках Мари. Вскоре работа была закончена. Получился восковой портрет мужчины сорока пяти лет с черными волосами, крупным носом с горбинкой и глубоко посаженными глазами.
– Невероятно… – прошептал Робер. – Это он…
– Ты уверен? – переспросил человек с пышными усами. – Это очень важно.
– Мадемуазель, вы просто волшебница! – Лакомбе был просто поражен. – Я поначалу не поверил, но теперь вижу, что вы способны на чудо!
– Если работа завершена, то я забираю портрет в департамент, – твердо сказал полицейский. – Если мы найдем этого человека, то выйдем на сообщника. Это будет лишь делом времени.
«Портрет» грабителя был тщательно изучен парижскими полицейскими, и вскоре началась настоящая охота на человека, чья судьба была предопределена талантом Мари Страсбург. К тому же за любые сведения о грабителе была назначена награда, и в департаменте полиции надеялись на успех.
Через несколько дней полицейский с пышными усами снова посетил Музей восковых фигур.
– У меня плохие новости, – сообщил мужчина. – Мы нашли грабителя по восковому портрету. Робер Лакомбе опознал в нем того самого человека, который был вместе с грабителем.
– Замечательно! – воскликнул доктор Куртиус. – Значит, скоро вы поймаете второго!
Полицейский покачал головой:
– Боюсь, это будет не так просто. Преступник ничего не сможет сообщить нам, потому что мертв. Судя по всему, сообщник застрелил своего товарища, опасаясь, что тот выдаст его. Мы в тупике.
«Портрет» преступника был возвращен в Музей восковых фигур.
– Этот персонаж займет место в моем музее! – заявил доктор Куртиус.
Мари попробовала возразить.
– Зачем в музее скульптура преступника? Рядом с королевскими особами и великими людьми Франции?
– Почему бы и нет? – настаивал скульптор. – Пусть будет еще одна выставка – «Злодеи французских улиц»! Как тебе нравится это название? Ужасные злодеи, которые держали в страхе весь Париж – убийцы, насильники, – пусть зритель ощутит себя один на один с теми, кто не моргнет глазом, убивая собственную матушку! Мало того, мы пойдем дальше – создадим целые картины казни – от пыток времен инквизиции до орудий убийства наших времен.
Фантазия несла доктора Куртиуса все дальше и дальше. В его голове складывались безумно фантастические планы. Некоторым из них предстояло быть воплощенными в реальность, правда, уже без его участия.
Мари не стала возражать…
Глава 7
Терпеть не могу, когда мне врут. «Мы там не были и ничего не знаем»! Е 529 СЕ – номер машины Витьки Шмона, посмотрим, что теперь они скажут в свое оправдание.
Итак, подведем итоги.
Девушки в деле не участвовали. Это уже хорошо. Четверо мушкетеров засветились. Это плохо. Если их видела проститутка из ресторана, то наверняка найдется еще парочка свидетелей. Если не больше.
Мокроусов с Солдатовым имеют какое-никакое, но алиби. Тем не менее у меня были сомнения размером со слона. Конечно, эти двое могли находиться в зале ресторана на виду у большого количества людей во время убийства. Но если предположить, что они имеют какое-то отношение к преступлению? Например, наняли киллера. Мотив?
Черт, нужен мотив.
Стоп! Еще по этому делу порхает милиция. Что она знает про убийство и про четверых придурков, которые даже исчезнуть незаметно не сумели?
Надо связаться с Борисом Расторгуевым. Интересно, какое звание у него сейчас?
* * *
Я поднималась по ступенькам отдела УВД, сжимая в руке пропуск.
Молодой сержант, проверявший документы, долго тискал мой паспорт и не торопился его отдавать.
– Как, вы говорите, ваша фамилия? – тянул он, будто намекая на что-то.
– Это не я говорю, а мой паспорт, – съязвила я.
Сержант строго посмотрел на меня.
– Что-то я не слышал, чтобы он говорил.
– А он у меня глухонемой. – Я сделала невинные глаза и сжала губки бантиком. – Общается только с помощью надписей черной тушью.
Милиционер хотел съесть меня глазами.
– Об этом интересно поговорить, – произнес он, – только не здесь и не сейчас. Как вы насчет того, чтобы я назначил вам встречу?
– Вызывайте повесткой, – не моргнув глазом, ответила я. – Иначе не приду.
– А на какой адрес прислать повестку? – игриво спросил сержант. – Можно посмотреть?
Он открыл нужную страницу.
– Вы что, не понимаете? Меня ждут! – Я стала проявлять нетерпение.
– А по какому вопросу вы к Расторгуеву?
– По вопросу готовящегося государственного переворота, – отчеканила я. – А я – его главный организатор.
Взяв из рук изумленного милиционера пропуск, я стала подниматься на второй этаж.
– Отметите пропуск и вернете мне! – послышалось вслед.
Расторгуев сидел в кабинете номер 21, в дверь которого я и постучала.
– Привет, Иванова! – Он встал мне навстречу.
– Привет, Расторгуев! Как кривая раскрываемости? Идет наверх?
– Без тебя не справляемся, перестала нам помогать. Безобразие!
– Вот я и пришла, чтобы помочь.
– Замечательно! – восхитился Борис. – Не будем терять время.
Я хитро посмотрела на него.
– Хорошо. Только уговор такой – я помогаю вам, а вы – мне.
Расторгуев не возражал.
– С чего начнем? – спросил он.
– С убийства директора Музея восковых фигур.
Борис кивнул.
– Слышали. Только это дело веду не я.
– А как же быть?
– Сложно, – сказал Борис. – Уголовные дела не подлежат разглашению. Секретная информация.
– У меня тоже есть информация, которой я готова поделиться.
– Посиди здесь…
Расторгуев вышел из кабинета.
Информация была такая: против компании, в которую была вхожа Маша Безрукова, были свидетельские показания об угрозах в адрес работников музея и найденная косынка.
– Орудие преступления?
– Его так и не нашли.
– А ножи у парней?
– Конфисковали. Только на них нет следов крови.
Понятно. Ребятки своими перышками чистили картошку.
– Что их ждет?
– Будем раскалывать. Двое суток мы их уже продержали, но без успеха. Стоят на своем: похулиганили и поехали домой.
