— Есть «ключ на старт», — хрипло проговорил Стас, плохо слыша собственный голос.
«Тридцать секунд. Зажигание…»
«Ренегат» вздрогнул. Гул усилился. По экрану поползли данные о разогреве первой ступени, возрастающем уровне тяги, подаче окислителя, отводе агрессивных продуктов сгорания и допустимых значениях высокочастотных колебаний давления в рабочих объемах разгонного блока.
«Пять, четыре, три…»
Стас закрыл глаза. Он всегда предпочитал в момент отрыва чувствовать корабль, а не наблюдать мешанину показаний приборов и вязь цифр на дисплее.
«Два, один… Старт».
Основные сопла разверзлись, выпуская струи плазмы и плавя конструкции под собой. Корпус шаттла словно вдохнул полной грудью… И с ревом выдохнул, неторопливо поднимаясь над космодромом.
«Десять секунд. Полет нормальный. Двигатели работают без сбоев. Биометрические показания пилота в норме… Как слышите меня, Нужный?»
— Слышу хорошо, — сказал Стас, открывая глаза. — Все бортовые системы фурычат на пять.
«Отставить неуставную лексику, — сухо проговорил диспетчер. — Через десять секунд отстрел разгонной ступени и переход на гравитон».
— Конденсаторы в полной готовности. — Стас чувствовал, как все труднее становится говорить. Перегрузки давили на грудь. — G— двигатели в режиме активного ожидания…
Раздался оглушительный грохот, и челнок тряхнуло так, что неопытный пилот решил бы – взрыв… Но это был всего лишь отброс разгонных ступеней. Практически сразу с кормы донесся высокий вой, переходящий в ультразвук. Пространство вокруг «Ренегата» на миг подернулось маревом G-аномалии Вайслера – Лисневского, и Стаса вдавило в кресло так, что перед глазами поплыли темные круги.
Заработали мощнейшие гравитонные ускорители.
Согласно технике безопасности, пространственные G-движки категорически запрещалось включать на высоте ниже пяти километров от уровня моря. Правильно, это вам не парочка ускорителей крошечных атмосферных летунов, это маршевые пространственные. У них тяга на полтора порядка выше. Половину космодрома в кисель превратить могут со всеми вытекающими.
Поэтому стартовать пилотам-межпланетникам приходилось на обыкновенных жидкостных ракетных двигателях и, только набрав расчетную высоту, запускать гравитонники…
Но основная проблема заключалась в другом. При выходе на орбиту запрещалось врубать систему компенсации ускорения. Дело в том, что при ее активации в плотной атмосфере из-за энергетических аберраций создавался эффект вакуумного взрыва, и челнок просто-напросто разносило в клочья. Именно по этой причине для всех пилотов процедура старта до сих пор, в век прогрессивной технократии, оставалась самой неприятной и болезненной – ведь перегрузки достигали 8 – 10 жэ при включенных гравитонниках. Хотя в околоземном пространстве они и развивали всего четверть от нормальной мощности.
Стас лежал в кресле, ощущая, как каждая клетка тела становится все тяжелее. Сейчас от него ничего уже не зависело: маршевые двигатели работали в автоматическом режиме, изредка выдавали серию импульсов маневровые, корректируя траекторию – корабль стал автономной космической единицей. Конечно, специалисты комплекса УП готовы были в любой момент подхватить управление в случае возникновения нештатной или аварийной ситуации, но такое случалось крайне редко, так что санкцирам с Земли оставалось лишь наблюдать, как огненная точка удаляется, рассекая плотные слои атмосферы и все больше «заваливаясь» на бок, чтобы по расчетной глиссаде выйти на предварительную геостационарную орбиту.
Диспетчер замолчал на время, перестав докучать Стасу прогорклой протокольщиной. Остались лишь едва слышимое нытье G-движков, рев рассекаемой атмосферы за бортом, которая с каждой секундой становилась все разреженней, и тяжелый стук пульса в висках. За смотровыми стеклами полыхал оранжевый венчик плазмы, образуемый на носу шаттла.
Минута.
Еще одна…
Самое трудное уже позади…
«Ренегат» летел уже практически параллельно поверхности Земли. Вой в кормовой части становился насыщенней, меняя частоту с ультразвуковой на более низкую. Перегрузки спадали.
Стас наконец смог нормально вздохнуть и размять затекшие конечности.
За бортом простирался черный космос, разбитый на мозаичные сегменты легко узнаваемым узором созвездий и изрешеченный яркой картечью звезд. Это зрелище, вопреки домыслам болванов, отродясь не бывавших в пространстве, никогда не надоедает. Даже во время долгих рейсов, когда вокруг нет ничего, кроме крапчатой черно-белой гравюры Вселенной.
«Шесть минут, полет нормальный, — раздался голос диспетчера. Стас слышал его будто через вату: обычный постперегрузочный эффект. — Состояние пилота удовлетворительное. Отключение гравитонных ускорителей через пять секунд».
— Все системы работают в штатном режиме, — поморгав, выдохнул Стас.
Перегрузка пропала внезапно, вызвав приступ тошноты, — на несколько секунд возникла невесомость. Затем появилась сила тяжести, вектор которой был направлен в пол. Включились компенсаторы ускорения. В данный момент они просто создавали на челноке искусственное тяготение в 1 жэ.
Стас отстегнул пневморемни и встал на ноги. С хрустом потянулся, давая телу расчет за пережитый час неподвижности и перегрузок.
«Комплекс управления полетами „Стратосфера“ борту 658214-2-МВ, — официальным голосом проговорил диспетчер. — Старт прошел успешно. Запуск межпланетного челнока „Ренегат“ категории 8-С был произведен со стартового стола номер 6, площадка 3, в 13:45:26.236 UTC при помощи разгонных ракет-носителей „ФГ“. Предварительная орбита стабильна, код 746-low-gelios. Желаем вам успешного полета и передаем станции „Эфа“. Конец связи».
— Спасибо, — запоздало поблагодарил Стас, откидывая наверх стекло шлема и отбрасывая неудобные перчатки.
Теперь оставалось совершить пару коррекционных витков вокруг планеты и начать разгон на полной мощности G-двигателей по оптимальному рассчитанному курсу Земля – Марс.
«Эфа» борту 658214-2-МВ, — услышал Стас далекий голос в наушниках. — Мы ведем вас. Как слышимость?»
— Удовлетворительная.
«Через полминуты вы войдете в слепую для наших ретрансляторов зону. Ваша орбита 746-low-gelios. Менять орбиту без санкции категорически запрещено. Любое включение маршевых, тормозных или маневровых двигателей будет расценено как акт создания опасной ситуации в околоземном пространстве и пресечено силовыми методами без предварительного предупреждения».
Стас только хмыкнул. Отвечать на дежурную фразу боевого оператора «Эфы» не требовалось. И, честно говоря, только конченый кретин мог ослушаться этого стандартного приказа…
В последующие полтора часа Стас проверял и перепроверял навигационные расчеты траектории разгона, изредка перебрасываясь контрольными данными с орбитальной станцией. Пару раз он вызывал Землю, чтобы сверить точные параметры рейсового коридора, потому что встречным курсом от Фобоса шел «бычок»-тяжеловоз, под завязку набитый обедненным ураном. И Стаса явно не прельщала перспектива вписаться в эту фонящую всеми спектрами дурынду или, что было бы еще хуже, попасть в кильватерный конус ее G— аномалии.
В конце концов все расчеты были окончены. «Ренегат» завершал второй виток.
Стас вызвал оператора «Эфы» и запросил санкцию на разгон.
«Борт 658214-2-МВ, имеете право в расчетной точке сойти с орбиты и начать разгон по курсу 3-4-curve-0-2».
Стас улыбнулся сам себе. Курс, который он рассчитал, был практически идеальным. Редко удавалось так четко попасть в нужный рейсовый коридор, учтя параметры движения Земли и Марса, а также остальных грузовых, исследовательских, военных, туристических и дипломатических кораблей и прочих искусственных космических тел.
«Отличный расчет направления, — словно прочитав его мысли, похвалил оператор „Эфы“. — Спокойного вакуума, пилот».
— Спасибо, — поблагодарил Стас, усаживаясь в кресло и готовясь к выведению маршевых гравитонных двигателей на крейсерскую мощность.
Все необходимые санкции были получены.
Бортовые системы работали нормально.
За спиной острым подсвеченным серпом нависала Земля.
А впереди ждал обитаемый космос. До него оставалось только дотянуться.
И все же какое-то досадное предчувствие катастрофы вновь кольнуло Стаса, когда он откидывал защитные кожухи и переключал тумблеры основной тяги в активное положение…
В памяти вдруг возник и тут же разлетелся бледным бисером образ странного незнакомца с зонтом…
Стас вздрогнул. И тут же со злостью заставил себя выбросить всякую дурь из головы.
Ерунда. Абсурд. Чушь.
Всего лишь легкие предрассудки перед штатным рейсом. Ничего страшного.
