Кроме жителей хутора, было еще девять мертвяков. Восьмерых бандитов, включая смертельно лягнутого Денисом, упокоила команда подпоручика Стерлина. Девятый, с раздробленным затылком, мог быть как гостем хуторян, забитым налетчиками, так и бандюком, приговоренным обороняющимися.
Все мужики, кроме лекаря Нифона, кашевара Николая и раненого белобрысого, которого звали Еремой, до вечера копали могилы и хоронили покойников. К трем уже бывшим на хуторском кладбище крестам прибавилось еще пять. Неопознанного похоронили в стороне. Бандитов закопали в общей яме на опушке леса.
Денис обратил внимание на то, что все бандиты были довольно молодыми парнями. Один из солдат объяснил, что такие шайки в последнее время не редкость. Часто забритые крестьяне сбегают от армейской доли, а так как путь в родные села им заказан, то и сбиваются в шайки, промышляющие на дорогах да грабящие маленькие поселения. Обычно, как только появляются вести о подобной шайке, тут же снаряжается карательный отряд, который быстро расправляется с преступниками. Но, все же, частенько они успевают натворить бед, как в этот раз.
Нифон — парень лет двадцати, малость соображающий в лекарском деле, заварил в котелке тысячелистник с ромашкой. Обработал этим отваром раны Денису и Ереме, заново их перебинтовал. К подпоручику его не допускал Гришка, ухаживавший за командиром самолично. У Дениса рана и впрямь оказалась пустяковой, всего лишь глубокая царапина. А вот белобрысый, по уверению Нифона, отвоевался.
— Вот жешь горе-то какое, — сокрушался Ерема. — Это ж теперича заместо меня от нашей деревни другого заберут.
— Дык и радуйся, — отозвался лекарь. — Рука она еще и зажить может, а вот на войне б убили, ужо не ожил бы.
— Да как же радоваться-то? — продолжил сокрушаться парень. — Коли заместо меня другова заберут? У нас жеш акромя меня почитай все женатые да с детками малыми.
— А может, и не забреют ужо никого, — предположил Нифон. — Ты ж вроде как на войне пострадавший. Вот до следующего набора и не тронут вашу деревеньку.
— Неа, — вмешался в разговор сидевший на порожках крыльца солдат. — В часть не прибыл, в списки не зачислен, на довольствие не поставлен, значит, и не было тебя в армии.
Ерема в ответ на слова солдата лишь тяжело вздохнул. Нифон промолчал.
Денис, сидевший на широкой скамейке, врытой в землю под окошком, перебирал в уме события этого дня и никак не мог поверить в происходящее. Неужели этот чахлый монстр из НИИ, поглощающий неразбавленный спирт, изобрел машину времени? Даже если предположить, что это так, то нафига было без предупреждения забрасывать в какие-то древние века? Его же в первый день чуть не убили! Да лучше бы он отслужил этот чертов год в армии. А теперь что? Надолго он сюда попал? Димон с этим Сэмом вроде о каких-то пяти годах говорили? Ну нифига себе! Отмазали от армии, блин…
День второй
Утром поднялись чуть свет. Подпоручика уложили в телегу, позаимствованную в осиротевшем хуторе. Забрали и четырех лошадей, оставшихся от бандитов. Одну запрягли в телегу, по одной досталось каждому солдату, четвертую вместе с лошадью подпоручика привязали к телеге.
Белобрысому Гришка велел оставаться, мотивировав тем, что калеки в армии не нужны.
— Дык, может, меня тамошние лекари подлечат, а? — не желал так просто оставаться Ерема.
— Ага, — кивнул рыжий, — подлечат. У наших лекарей для таких ран одно лекарство — пила. Отчекрыжат по самое плечо, шкуру шнурочком перевяжут и все одно домой отправят.
— Не-е, — замотал головой парень, — так-то мне не надоть.
— Вот и оставайся, — назидательно проговорил Гришка. — Девку с мальцом к родне определи. Сам со своей рукой к какой-нить знахарке покажись, пока не отсохла али гангрена какая не одолела. Опять же, попа надобно на могилки позвать. Негоже добрым людям без отпевания лежать. В общем, сам сообразишь. А нам поспешать надоть, господина подпоручика к лекарям скорее доставить.
Когда отошли от хутора на пару километров, рыжий подъехал к Денису и, спрыгнув с лошади, пошел рядом.
— Ты, значит, с нами решил пойти? — спросил он.
— Ну да, — ответил тот и только тут сообразил, что вполне мог остаться с белобрысым на хуторе вместо того, чтобы бить ноги неизвестно куда и неизвестно зачем. Впрочем, куда известно. Солдаты сопровождали новобранцев в армию. Сказано же, от судьбы не убежишь. Вот и Денис, получается, не убежал. Он вдруг, неожиданно для самого себя, добавил. — Вместо Еремы, от его деревни буду.
Рыжий пристально посмотрел на него.
— Так ты простого рода?
— В каком смысле? — не понял парень.
— Не похож ты на крестьянина, — заявил ему Григорий. — Странный ты человек, непонятный. А я не люблю, когда непонятно.
— Что тебе непонятно-то? — спросил Денис.
— Непонятно мне, как с тобой обращаться, то ли как с мужиком, то ли как благородным человеком. Вот и господину подпоручику непонятно было.
— А ты обращайся со мной, как с благородным мужиком.
— Вот я и говорю, непонятный ты человек, — повторил Гришка и вскочил в седло.
Некоторое время двигались молча. Слышно было только шарканье ног, цокот копыт по сухой дорожной земле да скрип тележных колес. Изредка постанывал раненый офицер. Даже крестьяне почему-то не переговаривались меж собой. Наверное, думали о покинутых родных деревнях, о предстоящей нелегкой солдатской доле, о том, когда вернутся, и вернутся ли вообще.
Гришка остановил лошадь и поднес ладонь ко лбу, заслоняя ею от глаз солнечные лучи.
— Я, Григорий Антипыч, уже давненько приметил, будто пыльное облако клубится, — в ответ на его действия сказал один из солдат. — Теперь ужо ясно видно, ктой-то скачет навстречу.
— Чего ж молчал, коли глазастый такой? — недовольно пробурчал рыжий.
— Дык, мало ли кто энто, — виновато пожал плечами солдат. — Дорога-то езжанная, да и люди кругом живут.
— Чай видали вчерась людей, — проговорил Григорий, продолжая всматриваться в даль. — Вона теперича господина подпоручика живым довезти бы. А ну-ка, ружьишки наготове держите.
— То, похоже, служивые люди, — подал голос второй солдат, так же всматривавшийся в приближающихся всадников. — Ага, вроде казаки. Четверо их.
— Ды теперь и я вижу, что четверо, — Гришка опустил от глаз руку, застегнул верхнюю пуговицу мундира, поправил ножны с шашкой и, приосанившись, выехал вперед колонны.
— Дионис, — крикнул он, обернувшись, — ты средь мужиков затрись, не свети своей чудной одежкой перед казаками. Че ж ты не догадался на хуторе людскую одежку подобрать? Эх…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
