– Пойдёшь со мной вечером… Посмотрим, что можно узнать…
Влад появился дома спустя два дня. Он знал, что родители не будут беспокоиться из-за отсутствия, так как иногда оставался ночевать у дяди Коли в общежитии. Войдя в барак, разделённый длинным коридором на обе стороны, увидел мать, прильнувшую к дверям их комнаты. Она плакала. Не успев спросить что случилось, услышал голос отца, с надрывом повторяющего фразу: «Ну, убей меня, убей… Убей, говорю, и дело с концом… Я ссылку пережил в голодных степях, сотни смертей… не из пугливых…»
– Что это? Кто там, кому он кричит?.. – спросил шёпотом у матери.
– Моретти. Сначала спокойно разговаривали, потом отец сорвался на крик… не выдержал, разошёлся, считает, что тот его подозревает…
– Хорошо, я войду, подожди… – и, мягко отведя руку матери, пытавшейся остановить сына, ворвался внутрь.
Отец стоял по другую сторону стола, двумя руками распахнув рубашку и обнажив грудь, вероятно, для выстрела.
Моретти, прищурясь, не сводил с него глаз. Не ожидая такого поворота в разговоре, взглядом пытался усмирить своего расходившегося подчинённого.
– Успокойся, с тобой говорить невозможно, чего кипятишься, – и, повернувшись к вошедшему Владу, продолжил, – зашёл обсудить, а он совсем очумел, стреляй, говорит… Ох, и горяч отец, кипяток…
– Стоп! Стрелять не будем, вот ваши деньги, – переводя дыхание сказал Влад, и бросил на стол пакет. Правда, здесь немного не хватает, успел гад потратить…
– Кто… откуда? – от природы большие глаза Моретти увеличились вдвое, воззрившись на парня. Отец словно язык проглотил, сжимая рубашку, ел глазами пакет… Мать, всё слыша, бочком вошла, осторожно улыбнулась, наклонилась к свёртку, но не посмела открыть его. Так и застыла.
Моретти, подняв свою руку, по привычке лежавшую на кобуре с пистолетом, выданным ему по должности на военном объекте, потянулся к пакету с деньгами, подтягивая к себе.
– Откуда? – более спокойно, и уже требовательно переспросил он, разворачивая обёртку.
– У отца в бригаде работал Мишико, помнишь, отец? Его дядька просил взять на работу, он у вас месяц проработал, разнорабочим… Так вот, это он спёр, удобный момент высмотрел…
– Каков подлец! Надо в милицию сообщить. – Похлопав одобрительно по спине парня, похвалил, – ищут они, а нашёл ты, молодец Влад! – Моретти подвинул пакет к отцу, попрощался и вышел.
Утром отец раздал деньги рабочим, восполнив недостающую сумму своей зарплатой и оставив мать с пустыми руками, но несказанно радостным настроением. «Ничего, – приговаривала она, – деньги заработать можно, здоровье – нет.» И это правда, отец светился.
Каменщик, узнав о преступлении племянника, которого в тот же день забрала милиция, не знал, куда деться со стыда. В конце концов он сменил бригаду.
***
На фронте начались перемены. Немцы почувствовали их сразу. До сих пор они наступали, но в середине войны ситуация изменилась. С новым оснащением из тыла советская армия во втором периоде Сталинградской битвы положила начало перелому: инициатива теперь у Советского Союза. Теперь наступал он; немцы вынужденно оборонялись. Предприятия, переквалифицированные в военные, выпускали технику и боевое снаряжение, заставившие врага содрогнуться. Контрнаступление советской армии было сокрушительным.
После победы в Сталинградской битве, прорыва блокады вокруг Ленинграда и наступления на Кавказе и Доне, битвы на Курской дуге произошёл окончательный перелом в ходе Великой Отечественной войны. Инициатива в военных действиях больше никогда не переходила к немецкой армии. Продолжая мощное наступление, советские войска отвоёвывали собственные территории и завоёвывали новые.
Строительство цехов авиационного завода в основном было завершено.
К середине 1944 года производство истребителей ЛаГГ-3 разных усовершенствованных серий и небольшого количества истребителей Ла-5 достигло максимума.
Именно в это время завод стал налаживать выпуск истребителей Як-3, превосходившие самолёты противника и завоевавшие безраздельное господство в воздухе. Итог войны был предрешён.
Отец знал, что Моретти ждёт дня, когда сможет под своей деятельностью в Грузии подвести черту. Итальянская родня жаждала встречи с ним и его семейством, да и он скучал по отцу и матери в длительной разлуке.
Однажды вечером он постучался к моим родителям. Поставив на стол бутылочку тёмно-рубинового «Оджалеши», сообщил отцу, что затянувшееся пребывание его в Тбилиси подходит к концу. Месяца два-три понадобится, чтобы сдать отчёты, собраться и выехать с семьёй на родину.
– Будем скучать, – отец открывал бутылку, не глядя на Моретти. Мать прослезилась.
– Я тоже, – голос начальника стройки дрогнул… он взглянул на супружескую пару с загадкой в глазах, произнёс как-то особенно певуче… – у меня для вас новость… – достал из папки лист бумаги и положил на стол перед отцом.
– Что это? – Отец всматривался в текст, печать под текстом и размашистую подпись директора завода.
– Ваша Dolce Vita – разрешение на строительство дома на участке, который тебе нравится… Места хватит и для строения, и для сада вокруг него, или огорода, как захочется…
Он улыбался, а отец смотрел на него во все глаза, не веря услышанному.
Мать незаметно вытирая слёзы, хлопотала у стола, заставляя его закусками… Моретти окинул её располневшую фигуру понимающим взглядом:
– Тем более, скоро у вас пополнение, здесь уже невозможно оставаться, нужен дом, большой, светлый…
Отец подошёл к Моретти, пожал крепко руку и… не сдерживая себя больше, обнял его с чувством. Мать не уставала благодарить.
Влад с Розой тайком встречались. Подальше от соседских глаз они виделись в чужих дворах, однако до матери доходили слухи о зазнобушке сына. Она только посмеивалась, но однажды, возвращаясь из магазина, буквально наткнулась на парочку, стоящих в обнимку и целующихся в сумерках уходящего дня.
Конец ознакомительного фрагмента.
