«демократичное, мужицкое – значит, украинское»[82] и утверждают, что «социализм и национализм, создавая определенный вполне здоровый гибрид, выступают как инструмент формирования модерной нации».[83]
Призыв украинского национализма нового типа – «Укреплять волю нации к жизни, к власти, к экспансии» (Д.Донцов)[84] был услышан. В результате в ситуации возникновения национального политического воображаемого в Украине удалось провести политическую мобилизацию: за три с небольшим года (1917 – 1920) Украина пережила события, на которые у западноевропейских держав обычно уходили столетия. Никогда ранее не имевшая собственной государственности Украина после революции 1917 года в России неожиданно для себя обрела возможность создания самостоятельного, независимого от России и других стран государства, о чем еще совсем недавно не могли и мечтать даже самые решительные сторонники национальной независимости. Украинцы пережили опыт
Революции, национального собрания и даже создали собственную национальную гвардию по аналогии с войском запорожцев (Сечевые Стрельцы под командованием Е.Коновальца). В Украине побывал даже свой Наполеон – «наш Бонапарт», как называл в то время Донцов гетмана Скоропадского.
Однако, несмотря на то, что после революции 1917 года верховная власть в государстве, которой Украина не знала со времен Богдана Хмельницкого, на какое-то время оказалась в руках украинцев (украинское независимое государство пережило три правительства: Центральная Рада, председателем которой, а затем первым президентом Украинской Народной Республики был Мыхайло Грушевський (март 1917 – апрель 1918), Гетманщина Павла Скоропадського (апрель 1918 – декабрь 1918) и с декабря 1918 по ноябрь 1920 года – Директория во главе с Симоном Петлюрой, Володымиром Винниченко и др.; кроме того, на территории Западной Украины в 1918-1923 годы существовала Западно-Украинская Народная Республика, образовавшаяся в результате распада Австро-Венгрии), первая попытка массовой украинской националистической политической мобилизации или украинской «националистической революции» в терминах Донцова закончилась неудачно: в итоге украинские националисты проиграли большевикам, политическая мобилизация которых оказалась более эффективной. Более всего украинские правительства (и Центральная Рада, и Директория) опасались угрозы со стороны деникинцев, «белой России», олицетворявшей репрессивный шовинистический царский режим, а большевизм считали временным явлением. Однако именно «красная Москва», как только разгромила Добровольческую армию, тут же положила конец украинским надеждам на государственную независимость.
Почему первая попытка украинской националистической революции оказалась неудачной?
Были объективные – военные, экономические и др. причины поражения, но необходимо учитывать и идеологические, связанные с особенностями функционирования идеологии национализма. Согласно концепции морфологического анализа идеологий, разрабатываемой известным теоретиком идеологии Майклом Фриденом, особенность идеологии национализма – ее узкая семантическая и политическая повестка (по сравнению с идеологиями с более широкой повесткой, такими как либерализм, консерватизм, социализм и др.) обуславливает неспособность национальной идеологии поддерживать себя независимо от других идеологий как долгосрочный проект. С точки зрения Фридена, логика апроприации и другие основные компоненты концептуальной модели национальной идеологии («приоритезация определенной группы – относящихся к натурализованной нации - как ключевой конституирующей и идентификационной модели для людей и их практик», «позитивизация нации, предоставление ей права специфических требований к поведению своих членов», направленность на предоставление институционального признания двум предыдущим концептам и «чувство принадлежности и членства, в котором настроение и эмоции играют важнейшую роль»[85]) не являются достаточными для выражения комплексных аргументов и ответов на широкий круг социо-политических вопросов, начиная с культуры и заканчивая социальным обеспечением народонаселения. Поэтому Фриден идентифицирует национальную идеологию как идеологию с «разреженным центром», «ограниченную мыслительными амбициями и рамками» и «неспособную самостоятельно осуществить решение вопросам социальной справедливости, распределения ресурсов и решения конфликтов, которые решаются другими основными идеологиями».[86]Более того, по его мнению, национальные идеологии и не стремятся к соревнованию с другими политическими языками и семантическими полями с целью достижения статуса «универсального организующего принципа политических идей», в большинстве случаев просто игнорируя их.[87]
Другая основная черта национальной идеологии – а именно, неопределенность ее основных концептов – допускает, по мнению Фридена, различные прочтения этого феномена и нуждается в дополнительных смежных концептах, то есть в других, более широких идеологиях (либерализм, консерватизм, коммунизм, фашизм и т.п.) для приобретения, по его мнению, более стабильных значений. Таким образом, в результате, по мнению Фридена, возникает значительное многообразие возможных пониманий концепта «нации», несовместимых друг с другом (что мы наблюдаем на примере множественности версий национализма в постмайданной Украине): «Мы можем зафиксировать нацию как занимающую превосходящую позицию по отношению к своим членам и окружить её смежным концептом иерархической власти (зафиксированным как единственное месторасположение пустого означающего национальной воли), сообщества (зафиксированного как гомогенная группа, членство в которой является недобровольным), свободы (зафиксированной как отказ нации от ограничений в достижении того, на что указывают её лидеры) и власти (зафиксированной как необходимость для подтверждения высшего национального интереса по отношению к массе потенциальных внутренних и внешних врагов)».[88]
Именно эти характеристики идеологии национализма обуславливают, по мнению Фридена, ее фундаментальную неспособность поддерживать себя независимо от других идеологий в качестве долгосрочного, постоянно действующего политического проекта. В решающее время кризиса или угрозы (строительство нации, внутренние изменения, внешняя угроза и т.д.) идеология национализма может быть возведена до уровня основного языка и когнитивной карты, но когда ее цели достигнуты, «она, как реализованная утопия, теряет свою цель», достигая более продолжительного существования, только находясь в более крупных «сосудах»».[89]
Но если, как доказывает Фриден, идеология национализма «не способна самостоятельно предоставить решение вопросам социальной справедливости, распределения ресурсов и решения конфликтов, которые решаются другими основными идеологиями»,[90] что позволяет ей выступать мощным ресурсом массовой политической мобилизации в двух майданных революциях?
Исследователи идеологии Люблянской школы Славой Жижек и Рената Салецл считают, что политическая эффективность идеологии национализма в постсоветских странах достигается за счет того, что она образует идеологические микстуры с другими типами идеологий, компенсируя тем самым отмечаемую Фриденом узость ее семантической и политической повестки. В частности в странах бывшей Югославии в начале 90-ых годов доминирование авторитарного националистического дискурса обеспечивалось, по словам Салецл, «производством специфической микстуры (курсив наш. -И.Ж., С.Ж.) элементов ортодоксального коммунизма с элементами, обычно ассоциирующимися с фашизмом».[91]
В отличие от постсоветских националистов, украинские органические интеллектуалы 20-30-ых годов сделали ставку на «чистый» национализм (в отличие, например, от немецких нацистов, сформировавших идеологическую микстуру национал-социализма) и в результате проиграли и немецким национал-социалистам, и советской власти, которая использовала «более широкую» – в терминах Фридена – идеологию – ещё не ставшую номенклатурной коммунистическую авангардную первого десятилетия после революции 1917 года.
Вариант микстуры идеологии национализма после достижения независимости Украины в 1991-м году предложила бывшая советская партийная номенклатура – микстуру идеологии национализма и номенклатурного коммунизма. В результате Украина впервые в истории получила стабильную государственную независимость, а
