— Судья играл на фортепиано? — поинтересовался гость у домоправительницы.
— При мне нет. Ни разу не слышала, — ответила она, и по хозяйски закрыла крышку музыкального инструмента. — Он как-то обмолвился, что фортепиано ему от прежних жильцов по наследству перешло. В этой квартире до него какие-то музыканты проживали. А Артема Сергеевича только картины интересовали. Часами мог любоваться. Возился с каждым холстом, как с ребенком. Бывало, что и реставратора на дом приглашал. Как доктора к больному. Только этого художника и пускал за порог последнее время. Да, еще своего сослуживца бывшего, который адвокатом практикует. Больше никто к нему ни ногой.
— А, я извиняюсь, может быть, из женского сословия кто имел место? — спросил Герман.
— Такого за ним не водилось. Года уже не те были. Хотя мужчина он был видный и, осмелюсь заметить, импозантный.
Домработница тщательно протерла крышку фортепиано бархатной рукавичкой, как будто хотела уничтожить отпечатки пальцев Германа. — А, вот с музыкой у него что-то не совсем вразумительное происходило. Жаловался, что слышит по ночам какую-то мелодию. Да, и не мелодию вовсе, а, как будто ученик гаммы разучивает. А, потом переходит на один однообразный звук, из двух нот. Я, без малого, два года здесь проработала и ничего подобного не слыхивала. Я, ведь, ночую дома. Очень его эти звуки тревожили. Я ему посоветовала раньше спать ложиться. Он так и поступил. И, успокоился.
— Он вам называл эти ноты? — Спросил Герман.
— Артем Сергеевич не был знаком с сольфеджио, но слух от природы, всё таки у него был неплохой. И, первую ноту «фа» он разобрал наверняка. А, вторую различить так и не смог.
— А, вы бы различили? — поинтересовался Герман.
— Наверняка, различила бы, — ответила собеседница, — я же училась в консерватории.
Герман насторожился и внимательно посмотрел в глаза собеседницы.
— Я понимаю, что задам сейчас не совсем корректный вопрос. И, заранее извиняюсь. Может быть, эти звуки звучали у него в голове? Или, все-таки, доносились извне?
Домработница ответила, не задумываясь.
— Артему Сергеевичу слышалось, как кто-то по ночам играет на сопилке или кларнете у него под окном. Он один раз выглянул во двор и заметил одинокого человека, копающегося в цветочной клумбе.
Герман с порога осмотрел кабинет и обошел, наведенный на ковре, контур лежащего человека. Окно судейского кабинета выходило, в заросший старыми липами, двор. Через кованую решетку, поднял нижний шпингалет и толчком от себя, открыл настежь обе оконные наружные рамы. Петли были в отличном состоянии, хорошо смазаны и окно открылось без труда. Он несколько раз повторил эту процедуру. Крашеное «под лак», дубовое окно не вызвало никаких нареканий. Решетка, стекла, штапики, и вся оконная фурнитура были на своем месте и не вызывала претензий. Только верхний шпингалет оконной створки не был подогнан, работал туго и хозяин, скорее всего, им пренебрегал.
Стоявшая сзади и тихо дышавшая в затылок, домработница неожиданно подметила:
— Летом и до самой осени, Артем Сергеевич открывал обе створки. А, ближе к холодам, открывал только одну правую. Да, и, то не надолго.
Герман закончил осмотр и прошел в прихожую.
— Спасибо вам за содействие, — поблагодарил он домработницу, — ваши сведенья трудно переоценить. И, на прощанье, не сочтите за труд, дайте, будьте добры, адрес и фамилию реставратора, с которым поддерживал отношения судья.
Служанка сходила за адресным блокнотом и, по алфавитному списку, нашла нужную запись.
— Записывайте. Сивцев Вражек, 17. квартира 1. Я была там однажды. Хозяин посылал с поручением. А, фамилия у него самая обычная. Петров.
— Тот самый Петров — поинтересовался Герман, — у которого двойная алкогольная фамилия?
Тюремная надзирательница язвительно усмехнулась.
— Вам, как человеку умственного труда, стоило бы знать, что художник Петров-Водкин жил в прошлом столетии. А, нынешнему Петрову вполне можно сменить фамилию на «Водкин». И, он никогда не напишет «Купание красного коня». Хотя в живописи разбирается и реставратор отличный. И, берет не дорого. Но, злоупотребляет.
На выходе из подъезда Герман лицом к лицу столкнулся со Скуратовcким.
— Прошу меня простить, что не смог принять вас лично, — извинился заказчик, — задержался в посольстве.
— Все нормально, — отмахнулся Герман, — благодаря вашей домоправительнице, я получил больше информации, чем ожидал. Очень занимательная особа.
— Да, она просто клад. Без нее я бы эту квартиру не потянул, — согласился Владислав, и переключился на главное. — Я, конечно, понимаю, что рано задавать какие-то вопросы. Но, первым впечатлением можете поделиться?
— Ничего нельзя сказать с уверенностью. — Герман развел руками. — Я только сейчас иду осматривать двор и соседние здания. Может, хоть там повезет и найдется какая-то зацепка. Все мои теперешние предположения очень расплывчаты и их рано обсуждать даже с вами. Единственное, в чем могу вас заверить, что это продуманное и хорошо спланированное убийство. И, убийца очень ловкий, расчетливый и, вдобавок, удачливый человек. Помните, как у Толстого, в «Войне и мире», Пьер Безухов, споткнувшись на дуэли, случайно нажал на спусковой крючок, и попал в грудь Долохову. Думаю, что и в этом случае, удача была на стороне нападавшего.
Герман призадумался, пристально, с ног до головы, осмотрел собеседника и, неожиданно заявил:
— Я могу ошибаться, но мне кажется, что он где-то рядом. Возможно, что это преступление совершили, или, по крайней мере, организовали вы. А, может и кто-то другой. Пока мне неизвестна первопричина, преступник не досягаем. Но, как только узнаю мотив убийства, я переключусь на его волну и буду думать, как преступник. Возможно, какое-то время, буду жить его жизнью. И, все последующее будет только делом терпения и времени. После этого заявления даю вам право уволить меня на любом этапе. Не заплатив ни гроша.
Озадаченный Владлен, растерянно посмотрел по сторонам, и, с трудом, выдавил из себя:
— Я согласен идти с вами до конца. У меня нет выбора.
Герман попрощался, спустился с крыльца и, через ажурную арку, направился во двор.
Утопая в мягком, кожаном кресле, уставший, лысеющий и пожилой господин, пододвинул к, сидящему напротив, Герману, форматный лист белой бумаги.
— Судьям не стоит ждать ничего хорошего от тех людей, с которыми мне приходится общаться, по роду моей нынешней работы защитником, — философски заметил преуспевающий адвокат. — А, этот список явное тому подтверждение. Может быть, поэтому я и сменил мягкое судейское кресло на жесткий адвокатский стул.
На этом листе информация, о которой вы просили меня по телефону. В ней я отказал даже официальному следствию. Да, там бы и ладу ей не дали. Пусть сами учатся работать. Но, Владлену Артемовичу, сыну и преемнику, моего покойного сослуживца отказать не могу. Хотя, мои отношения с судьей Скуратовским, трудно было назвать безоблачными.
— Чем же это было обусловлено? — Поинтересовался частный сыщик.
Адвокат смахнул с лица брезгливую мину и ответил иносказательно и размыто.
— В каком-то, очень древнем еврейском пергаменте, написанном задолго до Торы и Талмуда, было сказано: «Если хочешь прощенья всех своих грехов, возьми тяжелый, придорожный камень и убей одного продажного судью. И, все прегрешения простятся тебе».
Пожилой господин, поправил маленькую, черную шапочку, прикрывающую тыльную часть его головы, и поднял к потолку, выцветшие от времени, когда-то карие, глаза.
— Только, жаль, что свиток этот истлел в веках. Серебряная застежка изоржавела и рассыпалась в прах. А запись мудрая растворилась в быстротечной реке времени. И, от этого все наши беды. И, наши страдания. Которые посылает нам Ягве за наши грехи, слабость духа и нерешительность.
Юрист, не торопясь, подошел к окну и повернул другой стороной, тянувшийся к свету, и, от этого, наклонившийся к стеклу, кактус.
— Не стоит ни перед кем склонять голову, кроме Всевышнего. Даже перед солнцем. Не, говоря уже о каком-то правителе. Время правления которого не может быть бесконечным. А, дни его сочтены, и пройдут, как сухой песок сквозь пальцы.
Герман пододвинул к себе предложенный документ и, долго, с интересом его изучал.
— Скажите, будьте добры, здесь хронологическая, алфавитная или какая-то другая последовательность? — поинтересовался он у адвоката.
— Скорее всего, список составлен бессистемно, — немного подумав, ответил юрист, — над ним работал мой помощник. А, он человек молодой и творческий. Так, что список требует творческого подхода. Так же, как и ваша работа.
Адвокат тихо засмеялся и, сделав паузу, веско добавил:
— Но, смею вас заверить, в этом списке все, кому судья Мосгорсуда Скуратовский Артем Сергеевич, в свое время, вынес обвинительное заключение и назначил высшую меру наказания, в виде расстрела. И приговоры были приведены в исполнение.
