Первый министр начал рассыпаться в лестных словах герцогу, но потом поперхнулся, столкнувшись с его взглядом, и перевел разговор на другую тему. Он начал расспрашивать гостей о причинах, приведших их в здешние места, об их социальном статусе и насколько искусны они во владении вещами.
Джон вкратце рассказал о своей работе, о проблемах обслуживания оборудования, о зловредном вирусе, предположительно испортившем программу их мобиля, о скачке сквозь время и аварии при входе в атмосферу. Он периодически поглядывал на Алекса, надеясь, что его друг, не занятый изложением, анализирует сказанное, и даст знать, если сказано лишнее.
Ульф внимательно слушал его рассказ, ничем не выдавая своего отношения к нему. При упоминании об энергоцентре на его лице отразилось легкое изумление, а когда Джон рассказал о скачке сквозь время — замешательство.
На вопрос первого министра, умеет ли он повелевать лесными тварями или, на худой конец, может ли он пересадить лимонадное дерево, чтобы оно прижилось, Джон отрицательно покачал головой.
— Наша эпоха еще не знала таких экспериментов, — заключил он и глянул на Алекса. Тот сидел в глубокой задумчивости, герцог же проявлял некоторые признаки раздражения.
Гости поблагодарили хозяина за прекрасный завтрак и в сопровождении одного из стражников прошли в свою комнату.
Герцог велел Гринбергу задержаться.
Уставившись на него в упор, Ульф процедил сквозь зубы:
— Ты убеждал меня, что Небесные странники имеют власть над вещами и превосходят в этом умении наших искусников.
— Виноват, ваше величество. Я не мог предположить, что нам попались доисторические монстры, не имеющие об этом понятия. Но, может быть, они притворяются. Эти бестии чертовски хитры. Вы ведь сами могли убедиться, что говорят они на Истинной Речи.
— Ну что же. Мы подождем и узнаем их намерения и их способности. Во всяком случае, искать их никто не будет, и это развязывает нам руки. А ими, если будут долго упорствовать, займется мой палач.
Джон, когда закрылась дверь комнаты, спросил у Оливо:
— Не слишком ли много я наболтал?
— Мне кажется, что нет. Ты раскрыл наши карты, вынуждая раскрыть герцога свои. Ты, видно, уже понял, чего они от нас хотят. Я предполагаю, что нынешнее население той огромной Империи, буду пользоваться терминологией из прочитанной тобой книги, каким-то образом может управлять предметами и даже живыми организмами. Земля почему-то находится в изоляции, в каком-то полудиком виде, не спорь — это именно так, а местный царек, в нашем варианте — герцог, стремится к власти, и владение предметным миром ему очень пригодилось бы. Первый министр неспроста плакался за столом о проблемах нынешнего садоводства. Похоже, кроме умения посадить дерево в землю, у местных жителей от цивилизации ничего не осталось. Собирательство, скорее всего, существовало еще у животных.
— Да, ты близок к истине, мне кажется. Но и герцог, и его первый министр, мне кажется, не поверили до конца в мой рассказ. Они думают, что мы водим их за нос, чтобы просто улизнуть, не заплатив за обед, вернее — за завтрак, и попытаются выжать из нас все, даже грубой силой. Фактически — мы у них в руках. Но у нас есть бластеры.
Алекс вдруг метнулся к шкафу и распахнул дверцы.
— Если точнее — были.
Действительно, их куртки-рюкзаки, со всем своим содержимым, исчезли. Алекс подошел к входной двери и потянул ручку на себя. Дверь не поддавалась.
— Ну что ж. По крайней мере, теперь все ясно. Комната без окон с запирающейся дверью, как я полагаю, — это тюрьма. Правда, комфортабельная.
С этими словами он завалился на постель в одежде и обуви.
Джон, было, растерялся, но сумел взять себя в руки и начал успокаивать друга, успокаивая одновременно себя.
— Тем не менее, все сказанное мной, остается в силе. Окончательные условия еще не поставлены, мы можем торговаться. Пусть люди герцога максимально полно обрисуют нам нынешнюю ситуацию, а мы потом сориентируемся. Кроме того, мы с тобой — программисты, то есть имеем некоторую власть над предметами, пусть и не всеми. Можно сблефовать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Алекс при этих словах приподнялся и сел.
— Чтоб меня разорвало, Джонни, в этом что-то есть. Но я имею в виду не попытку блефа. Весь окружающий мир претерпел какую-то революцию. Ты вспомни наше время. Компьютеры были везде, на всех рабочих местах. Вся счетная работа была сброшена на них. Управление самыми захудалыми устройствами — на микропроцессорах. Утюги, регуляторы освещения, кресла, принимающие форму твоего тела, электропечи с равномерным прожариванием. А в производстве… Нигде шагу нельзя ступить, чтобы не встретить самый завалящий робот. И самая последняя тенденция — создание микро-роботов, собирающих изделие буквально из молекул.
Задолго до этого были начаты исследования по созданию роботов в живой клетке. Введя нужную программу в генетический код, можно заставить клетку производить нужное тебе вещество, а может быть — и предмет.
— Но Алекс, это ведь невероятно сложно — освоить такое программирование. Мы и понятия не имеем о его принципах. Да и как можно программировать генотип без специального оборудования?
— Джон, дружище, настраивая свое любимое кресло в мобиле, ты задумывался о состоянии регистров в его процессоре? Или, нажимая клавиши компьютера, ты представляешь себе работу операционной системы? Скорее всего, — в самых общих чертах. Ты знаешь общие принципы работы готовых программ и услуги, которые они тебе предоставляют. Если тебе попадается незнакомая программа, — разве ты не в состоянии ее запустить и посмотреть, как она работает?
— Ты хочешь сказать…
— Что вся окружающая природа имеет встроенные системы управления, ввода-вывода, тестирования и отладки, "защиту от дурака" и тому подобное.
— Ну, я бы не сказал, что окружающая природа ведет себя пристойно. Я был свидетелем, как на нас напало чудовище — ты в это время дрых, прижавшись щекой к чемодану. Видел дерево, растущее посреди дороги, причем, с бешеной скоростью.
— Это еще ни о чем не говорит. Эта природа осталась, почему-то, без управления. Вместо того, чтобы ввести в дерево запрет на рост посреди дороги, его просто срезают. Природа развивается опять по Дарвину, под гнетом естественного отбора, а в мутагенных факторах недостатка нет. Один из сильнейших — вирусы. Ты знаком с вирусами компьютерной эпохи. Нынешние вирусы — настоящие и неизмеримо более мощные. Могут и убить, могут сделать всемогущим.
— Извини, Алекс, я не совсем понял, каким образом?
— Ну, Джон, ты же мне показывал ту статью, где утверждалось, что вирусы являются средством глобального обмена генетической информацией в масштабах всей биосферы. Полезная информация, которой владеет вирус, играет роль приманки для организма-жертвы. Но, вообще-то, не всегда он жертва. Передавая организму полезную информацию, вирус взымает с него плату — организм должен размножить вирус. Я не буду разграничивать вирусы компьютерные и биологические, сейчас, наверное, они — одно и то же.
— Да, я обратил внимание, что описание работы генетического кода напоминает описание компьютерной программы.
— Так вот, в каждом генотипе есть участки кода неиспользуемые. Они могут быть просто заблокированы до лучших времен, как иногда у тебя в архиве хранится куча программок, которые выбросить жалко — вдруг пригодятся. Организм не сразу включает полезный фрагмент в работу, а делает это по необходимости, если точнее — в крайнем случае. Представь, что ты можешь накопить в генокоде некий сервисный набор и свободно переключаться на нужный блок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я представляю некоторые прелести такой возможности, но каким способом я переключусь или переключу генотип другого организма?
— А вот над этим можно было бы подумать. Я думаю, что такое переключение можно сделать даже словами.
— Ха-ха-ха, Алекс. Это скорее из области сказок. Произнес заклинание — и тыква превратилась в карету, а крысы — в красавцев-коней?
