− Ты что мужик? Ты что? Ебу дался! Да ты... - застыл Бурый на месте, плохо соображая с испугу. − Чего тебе? Денег? Десять штук зеленых? Лады?
− Уже не надо, − отказался Костас. Оказывается деньги добыть легче легкого. Приставил к чужой башке пушку и все твои. Жалко раньше не знал.
Выстрел оборвал парня на полуслове. Противно смотреть, перетрусил человек. Человек ли? Вроде да. Хотя не очень и похож. А эти? Костас повернулся к столу. Сытые, чистые. Спроси, наверное, еще и жизни научат. Дескать, жил ты жил, а теперь...
В тесном помещении выстрелы грохотали, заглушая визг, крики и бой падающей посуды. Эхо испугано билось в стены.
Костас прошелся по залу. Слышно как в подсобке рыдают перепуганные девицы. Мужиков с ними нет. Нет заступников, кормильцев, ухажеров, трахальщиков, деловых, крутых, продвинутых, подмазанных. Все лежат здесь. Костас столкнул со стула бритоголового. Правда, так уже о нем не скажешь. Не голова - расколотый арбуз.
Сел за стол, выбрал высокий хрупкий фужер. Выплеснул шампанское, протер пальцами следы помады, ополоснул водкой и налил доверху. Выпил. Настоящая. Да и станут ли такие пить другую. Зацепил вилкой кусок яблока. Закусил. Следом поднял дольку лимона.
Стриптизерша так и стояла у пилона, вцепившись в никелированный металл побелевшими от усилия пальцами. Не выпуская из вида оружие Костаса, еле слышно произнесла.
− Зачем?
Смелая или глупая?
− Начал новую жизнь, − ответил ей честно Костас и налил еще.
Прислушался. На улицы воют серены. Как скоро? Молодцы! Съел дольку с кожурой и косточками.
Визжат тормоза. Хлопают дверки машин. Топочут солдатские берцы. Минутка наверное есть? Костас отставил бокал. По лестнице осторожно спускались. Костас переложил беретту в левую руку. Один патрон остался или два? Не зря видно списала медицина, такого пустяка не запомнил.
Он выбрал пару бутылок на стойке бара в качестве мишени. Длинногорлые, пузатые, с нарядными этикетками. Самоубийство отпадает, стар больно для подобных выходок. Остается надеяться на ответную спецназовскую пулю.
Есть простое воинское правило. Непреложное! Тылы должны быть чистыми. Пренебрег правилом. Из подсобки пальнули из травматики. Пальнули и попали...
От созерцания потолка Костаса отвлекает смутная тревога. Воздух потяжелел. Он делает глубокий вдох. Как будто и не делал.
"Зачем это им?" − взрывается в сознании мысль.
Но ответа нет. И мысль, и сознание стремительно меркнут, под замедляющийся стук сердца.
2.
Очнулся Костас сразу. Небытие схлынуло дурной волной. Сознание воспринимало тишину. Абсолютную. Он открыл глаза. Белый потолок. Не белёный, а покрытый перфорированным материалом. Стены такие же.
Костас сел с резким выдохом. Остальное: и пол, покрытый ковролином с длинным ворсом, и кровать, на которой лежал, и столик − белым белы. Одна лишь ваза с двумя яблоками, желтым и зеленым, выделялись на общем фоне.
Голова не кружилась, окружающее не качалось и не двоилось. Никаких неудобств, за исключением одного, он наг как Адам в первую минуту сотворения.
Костас собрался встать. Организм требовал движений. Опережая его самовольство, открылась дверь, впуская гостей.
Вошел Дубов, с ним худощавый очкарик в белом халате и молодая медсестра со шприцом наизготовку.
"Госпиталь?" - усомнился в догадке Костас. В госпиталях он бывал. А здесь... странно как-то!
− Сейчас поставят укол, и станет легче, − заговорил очкарик тонким неприятным голосом. Седина на висках не лИчила ему. Не серьезная седина, не солидная. Не к возрасту.
− И так не плохо, − ответил ему Костас. Кто знает, что вколят. Может ,,сыворотку правды".
− Внешне, да. А вот внутри действие токсина продолжается и его следует нейтрализовать,− очкарик ходил перед ним, что лис перед куренком.
Медсестра, не дожидаясь приглашения, потерла Костасу предплечье ваткой со спиртом и вогнала под кожу иглу. Место укола вздулось и защипало. Костас перехватил взгляд медички направленный в иное место. Разоблачение её не смутило. Ничего такого. Работа.
− Объяснения будут? - обратился Костас к Дубову, поскольку знал только его.
− В свое время, − ответил тот и поправился. - Может быть.
Держался Дубов настороженно, словно ожидал от Костаса любой выходки.
Очкарик пощупал пульс, посветил в глаза фонариком, надавил на кожу острым ногтем. Всеми реакциями организма пациента остался доволен.
− Очень хорошо.
Пока док обследовал, Костас прочитал на кармашке халата − А.М. Шаев. Халат, правда, великоват. На хозяине ли?
Шаев вынул из оттопыренного кармана небольшую книжицу.
− Оставлю. Всю читать не обязательно, но страниц полста будьте любезны. В следующий раз поговорим более обстоятельно. А сейчас отдыхайте.
Визит закончился. Один за одним, гусиной цепочкой, гости покинули палату. Костас покосился на оставленную книгу. На обложке, в кипени облаков и блеске молний, воин в шлеме и мечом. Виньеточную надпись ,,Блейд" сразу и не прочтешь.
− Почему не Преступление и Наказание, − вслух произнес Костас. Слова предназначались подслушивающим и подглядывающим за ним. То, что так и есть вне сомнений.
Книгу он не осилил. Даже испрашиваемые пятьдесят страниц. Сказки. Басни. Дурь. Иного не скажешь. Пустая трата времени. С другой стороны, куда ему это время тратить?
− Прикрыться чем дайте, − запоздало попросил Костас, отложив быстро надоевшее чтение.
Его услышали. Вернулась медсестра и принесла нижнее белье. Трусы он надел, а майку повесил на спинку кровати. Мужчины в их роду маек не носили.
Безделье тяготило. Костас сделал бесцельный круг по комнате. Окна нет, стены девственно чисты. Взял яблоко и, громко хрустя, съел. Пока жевал, прислушался к звукам из коридора: торопливые шаги, непонятное бряканье, гудение полотера, обрывок разговора, размеренное цоканье каблучков.
Принесли еду. Медбрат, ох и мордоворот! втолкнул в комнату тележку с тарелками. Голодовку объявлять не с чего. Костас похлебал жидкого супа, попробовал котлету, к ,,толченке" не притронулся - не любил. Глотнул компоту. Сладость маскировала бедность консистенции сухофруктов. Судя по кормежке, госпиталь.
После еды придремал. А чем заняться? Муру в лощеных корках читать? Проснулся от щелчка двери. На пороге опять Дубов, очкарик-ученый и скромный молодой мужчина. Такой скромный, что сразу понятно кто из троих представитель ГРУни. Прозвище ,,ГРУня" управлению придумал Станев. Мастер был давать прозвища. Был...
- Меня зовут Артем Моисеевич Шаев, - представился на этот раз очкарик. - Ну, что прочитали?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
