скинуть меня со скалы, как делали это в древнегреческой Спарте. Зачем первобытному племени больные дети? Насколько я знал, древние люди редко церемонились с такими, и те просто умирали, ибо обуза племени не нужна. Шанс выживания в доисторическую эпоху у них стремился к нулю. Не думаю, что у ящеров было как-то иначе.
Однако осознание того, что я только что наделал, врезалось в душу ледяными когтями, сковав меня сильнейшим страхом. Неужели я, отринув кровь, получил клеймо больного дитя, и теперь меня убьют? И это меня не на шутку перепугало. Только-только вылупился, и уже встречу свой конец? Отлично сработано, Атакама! Просто идеально! Возможно, это будет моя самая короткая осознанная жизнь и самый глупый и скорый конец, который можно вообще встретить…
Целый клубок странных и не совсем приятных мыслей одолевал меня, пока меня красномордый драконид в шкуре куда-то нёс. Он накрыл меня обеими ладонями, и я ничего не видел вокруг, а потому пребывал в полном незнании происходящего вокруг меня, что пугало ещё сильнее. Мне оставалось только съёжиться и ждать, что скажет шаман. Только бы не конец! Я ой как не хотел ещё раз испытывать предсмертную агонию…
Так продолжалось какое-то время, пока меня не занесли в тёмное помещение и не положили на холодный каменный пол. Одетый в шкуру дракх’кхан куда-то удалился, и вокруг меня опустилась гнетущая тишина.
Я остался совсем один. Что теперь? Неужели это всё? Подумав, что мне терять нечего уже, я попытался встать. Как ни странно — это получилось сделать куда проще, чем в прошлые разы, но от голода у меня дрожали лапы и я еле удерживала равновесие, так что о побеге придётся пока забыть. Воспользовавшись нюхом, я смог определить, что в новом помещении веяло благовониями, словно это была некое святилище. Возможно, меня отнесли в местный храм, где принесут в жертву какому-нибудь тёмному богу или…
— Атакама… — прервал мои размышления какой-то голос, который заставил меня вздрогнуть. Я почувствовал, как по моей спине и крыльям пробежались мурашки, и от неожиданности плюхнулся на пятую точку, неприятно отдавив хвост. Что это вообще было? Голос не походил на шипение и рычание дракх’кханов, а был чётким и сопровождался долгим эхом, будто со мной сейчас говорил человек, а не одна из этих рептилий.
«Кто здесь?» — испуганно подумал я, осматриваясь. В комнате вокруг меня, будто по чьей-то команде, зажглись синие огни, и в их свете я обнаружил сидящего на полу золотистого драконида посреди пустой каменной комнаты. Левый рог у него был сломан практически у основания, а левую половину морды обезображивал длинный шрам — вероятно, что от местных хищников или другой фауны. Взгляд его синих глаз остановился на мне, словно изучая. И, признаться — это был самый неприятный взгляд из всех, что мне доводилось за всю мою жизнь испытывать на себе. Он смотрел так, будто видел не росто только что вылупившегося дракх’кхана, а саму мою суть, душу. Он будто считывал меняя, и от этого ощущения у меня ещё сильнее забежали мурашки под чешуёй.
— Атакама… успокойся, — будто прочитав мои мысли, повторил драконид. Самое забавное было то, что голос звучал на чистом русском языке и так чётко, что я подумал… нет, подумала, что он принадлежит какому-то диктору или актёру — настолько чётко он произносил слова.
Дракх’кхан протянул ко мне свою костлявую лапу, на которой, к моему очередному удивлению, отсутствовало два пальца, и коснулся меня. В этот момент я всем телом почувствовал, как волна холода проходит от точки касания к моим крыльям, рогам и хвосту, однако я не решил отстраняться, думая, что это будет моей ошибкой. Но затем в моей голове наступило удивительное спокойствие, а всё вокруг начало мне казаться чем-то обыденным. Как будто я не появлялся в новом мире и не переживал до этого, а просто проснулся в постели в субботний день. Это было одновременно странное и удивительное чувство, оно мне очень понравилось.
— Моё имя — Эрдарион. Со мной ты можешь поделиться мыслями, я тебя пойму и отвечу на вопросы, — получил я следующий ответ после прикосновения загадочного драконида. Но то, как он мне передал ответ, поразило до глубине души. Я уже догадывался, что он владеет экстрасенсорными способностями, раз называется смотрителем звёзд, но он очень четко выговаривал каждое слово, без рычания и шипения — удивительный, но не мистический навык. Как у него это выходило?
Но сейчас меня озадачило даже не это… Как, он предполагает, я должен… должна делиться мыслями? Неужели он их считывает?
Я какое-то время молчал, пребывая в шоке и пытаясь отойти от внезапного открытия. Я испугался, что он мог уже заглянуть в мои воспоминания и всё узнать. Что я попаданец… Я ничего не понимаю, хоть и осознаю, что я…
Стоп! Если он это всё слышит, то значит — мне надо прекращать думать, что я мужчина, который глупо умер на Земле и переродился в другом теле. Я Атакама, и мне следует уже начинать думать, как она, чтобы не вызвать лишних вопросов.
Я внимательно заглянул… Заглянула в глаза Эрдариона. Интересно, а он увидел в моих воспоминаниях огромные небоскребы и железную технику, которая разъезжала по дороге с громким шумом? А оружие, которым пользовались люди? А самих людей? Если дракх’кханы их никогда не видели, то мои прошлые сородичи выглядят для него примерно так же, как грэи и марсиане для людей.
Ладно. Шутки шутками, но я по итогу решила попытаться сформулировать в мыслях конструктивный ответ, не отвлекаясь на воспоминания прошлого:
"Ты владеешь… Магическим способностями? Ты можешь со мной общаться мысленно?" — задала я закономерный вопрос. Дракх'кхан остался неподвижным, продолжая выжигать меня взглядом. Однако от него мне уже не становилось не по себе — видимо, Эрдарион как-то смог повлиять на мои эмоции и подавить страх.
— У нас это зовётся предвидением — один из видов энергетики. Я умею взаимодействовать с разумом других дракх'кханов. Но когда я коснулся твоего, то увидел твой образ мыслей. Он не похож на такой ни у одного из тех дракх'кханов, с кем мне приходилось общаться таким образом. Кто же ты? — в этот раз Эрдарион даже не раскрыл рта, и я убедилась, что он общался со мной телепатически всё это время. Это объясняло, почему я так чётко его слышала. Он передавал мне свои мысли, а мой разум их конвентировал в наиболее понятный для меня вид. Удивительно. Но в то же время мне было немного непривычно общаться с
