Поприветствовав Венди, он пропустил ее в кабинет.
– О, класс принял меня замечательно! – Она опустилась в кресло перед его столом и сделала глубокий вдох, стараясь успокоить дыхание после быстрой ходьбы. – Думаю, мне нравится быть учительницей.
– Я рад, что вам понравилось.
Она приветливо улыбнулась, и он чуть не ответил тем же. Поспешно взяв себя в руки, Джек продолжил:
– Но нам нужно кое-что обсудить. – Он понял, что на сей раз напустил на себя излишнюю сердитость, и постарался смягчить тон: – Меня удивило то, что я увидел в вашем классе…
– Погодите, – подняла руку она, – я сама догадаюсь. Вам скорее всего не понравилась краска на стене, верно?
– И надписи мелом на полу, – добавил он.
Венди поднялась с кресла и, расхаживая по комнате, начала объяснять. По ее лицу было видно, как ее захватывает то, о чем она говорит:
– Когда мои ученики вошли в класс, я так испугалась, как будто очутилась на тонущем корабле. – Ее карие глаза расширились от воспоминания о пережитом ужасе. – Знаете почему?
Джек подумал, что в этой женщине пропала хорошая актриса. От страха, который появился на ее лице, у него по коже побежали мурашки.
– Знаю. Иногда эти дети превращаются в бандитов.
– Когда Ламар взял инициативу в свои руки, я не имела представления, как ее у него перехватить. И нашла единственный выход – писать на стенах. Я не планировала этого с самого начала, идея пришла внезапно. – Она опустилась в кресло, откинулась на спинку и улыбнулась; на ее щеках появились ямочки. – И оказалась очень удачной.
– На этот раз – да, – заметил Джек и, поднявшись, подошел к окну. На баскетбольной площадке занимались девушки. Они бросали мяч по очереди, одна за одной, по порядку. Именно порядку должен научить «Валенсия-хаус», подумал Джек. Главной дисциплиной, которой эти дети должны овладеть, прежде чем вернутся к нормальной жизни, является самодисциплина. – Но в приюте не должно быть места вольностям, даже если они привлекательны и интересны. Подобный прием может сработать один раз, но строить на эксцентрике весь учебный процесс нельзя.
– Ой, да ладно. Краска легко смывается.
– Дело не в этом. Вы подаете плохой пример обращения со школьным имуществом.
– Ну, я так не думаю, – негромко рассмеялась она. – Я оставила Ламара после урока, чтобы он все стер. Никакого ущерба школьному имуществу нанесено не было.
Секунду он колебался, не зная, соглашаться ли с ее доводами. К этому склоняли его и ее уверенность в своей правоте, и ее оживленный вид. Но если он сейчас уступит, то может сделать хуже всем, в том числе и Венди, и ее ученикам.
– Я довольно долго работаю с детьми. Поверьте, их энтузиазм проходит. Надеяться только на него нельзя. Как на погоду – то солнечно, то пасмурно. Допустим, серьезного ущерба нанесено не было. А вашему авторитету учителя?
– Разве учителя не могут быть веселыми, дружелюбными людьми?
– Поверьте мне, в первую очередь дети должны знать, что такое дисциплина и что за отступление от нее, к примеру, за рисунки на стенах, они будут наказаны.
– Бог мой, вы говорите так сурово, как священник, предающий кого-то анафеме. Вы никогда не думали о церковной карьере?
Джек не сразу нашелся что ответить. Он испытующе посмотрел ей в лицо. Нет, по-видимому, она не знает о нем ничего.
– Простите, если вы сочли, что я придираюсь. Когда я начинаю говорить о тех вещах, в которые глубоко верю, то часто говорю слишком резко.
– Не извиняйтесь. Просто помните, что каждый человек имеет право на собственное мнение.
– Хорошо, я с вами согласен.
– Я признаю, что мой метод небезупречен. Но согласитесь, привлечь к своему предмету интерес детей очень важно. Вы видели мой урок, видели, сколько радости доставил он им. Это тоже чего-то стоит.
– Конечно, но они должны помнить, что обязаны держать себя в определенных рамках. Сегодня они пишут на стенах, завтра захотят писать на потолке, послезавтра – на столе в моем кабинете.
– Вам нужно поверить в мой метод, – мягко произнесла Венди. – И в меня, и в них. Я считаю, что вполне способна держать своих учеников под контролем. Я уверена в этом. – Видя, что ее слова его не убеждают, она понизила голос: – Давайте заключим сделку. Вы даете мне месяц на проверку моего метода. Если он не будет работать, я начну вести уроки так, как этого хотите вы.
Она протянула ему руку:
– Идет?
– Ладно, – вдруг решительно сказал он и легонько пожал ее нежные пальцы. – Я даю вам месяц. Но если школе будет нанесен какой-либо материальный ущерб, вы понесете за это ответственность.
– Никакого ущерба не будет.
– А если я обнаружу, что в результате ваших действий кому-либо будет нанесена травма – даже вам, – я прекращу ваш эксперимент немедленно.
– Я смогу о себе позаботиться. И присмотреть за детьми. – Она улыбнулась, и Джек подумал, что у него от этой улыбки остановилось сердце. – Вам остается только наблюдать. Это будет интересно. Я вас не разочарую.
Когда в среду вечером занятия окончились и во всех коридорах погас свет, у двери класса Венди появилась одинокая детская фигура. Подросток боязливо огляделся по сторонам и поспешно скользнул в незапертую комнату. Постояв у двери, чтобы привыкнуть к темноте, он двинулся к столу и начал методично рвать листы из лежащей на столе стопки бумаги, переворачивать банки с краской и ломать кисти. Завершив свою разрушительную работу, он так же тихо выскользнул из комнаты и на цыпочках двинулся по коридору прочь.
В тот же вечер, перед тем как уйти домой, Джек сделал обычный обход здания. Открыв дверь в комнату Венди, он с первого же взгляда обнаружил, что в классе произведена диверсия.
Джек сжал кулаки, с трудом сдерживая желание с силой ударить по стене. Его потрясло это бессмысленное разрушение. На стенах приюта часто можно было видеть надписи и даже неприличные рисунки, но ни с чем подобным ему сталкиваться еще не приходилось. Самой удручающей была мысль, что это мог совершить только кто-то из его подопечных.
Выходку можно было воспринимать и как предупреждение – кто-то из воспитанников находится в таком состоянии, что способен на самые дикие поступки. Подобные предупреждения он получал регулярно и, как правило, в те моменты, когда думал, что наконец все идет на лад.
Вдруг за его спиной раздался какой-то шум. Резко обернувшись, Джек увидел Джиллиан.
Она вошла в открытую дверь и воскликнула:
– Бог мой! Какой ужас! Кто это сделал?
– Хороший вопрос. Ты не слышала или не видела чего-нибудь необычного?
– Нет. – Она со страхом оглядела комнату, как будто погромщик прятался в одном из углов, и повернула испуганное лицо к Джеку. – Я никого не видела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
