Было удивительно, что столь нежным может быть такой массивный человек. Она провела руками по его груди, и ощущение силы налитых мускулов тоже понравилось ей.
Его руки еще двигались по ее спине, а она уже мысленно видела, как его пальцы проникают под ее рубашку и ложатся на обнаженное тело. Однако какая-то часть сознания говорила ей, что она должна отвести от себя его руки. Странная природа у женщины, подумала Венди, – что-то в ней противится мужской ласке и что-то тянется к ней.
И тут Венди услышала, как в замочную скважину входит ключ. Она отстранилась – но медленно, потому что ей не хотелось покидать его теплых объятий, – и попыталась взять свои чувства под контроль.
Справившись с собой, она взглянула на Джека. Он растерянно поправил свою рубашку, провел рукой по волосам.
– Должно быть, это Нэйт. Он снимает со мной студию.
– Нэйт? – хрипло произнес Джек.
В его взгляде была не только растерянность, но и обида. Венди пожалела, что не предупредила его.
– Это один из моих самых старых друзей. Он художник и скульптор. Когда мы учились вместе в средней школе, то жили через дорогу. Он меня водил на все фильмы ужасов, которые тогда выходили. – Венди поняла, что болтает лишнее, но не могла остановиться. – Когда мы случайно встретились несколько лет назад, то решили снять помещение вместе.
В это мгновение друг детства справился наконец с замком и прошествовал в комнату. Одного взгляда Нэйту хватило, чтобы понять: он несколько не вовремя.
– Привет, дорогая. – Он опустился в кресло и небрежно закинул ногу на ногу. – Я верно расслышал, что ты говорила о моей страсти к фильмам ужасов?
– Да, так и было. Позволь тебе представить моего босса Джека О’Коннора. У нас в приюте возникли кое-какие проблемы, и он пришел поговорить со мной.
Мужчины поприветствовали друг друга. Глядя на своего щуплого компаньона, Венди подумала, что таким могло быть приветствие Давида и Голиафа.
Заметив на столе пиццу, Нэйт произнес:
– Пожалуйста, не прерывайте свой ужин.
– Да нет, мне уже пора идти, – хмуро ответил Джек. Он поднялся и с трудом выдавил натянутую улыбку. – Спасибо за пиццу и пиво, Венди.
– Вы уверены, что не хотите чашечку кофе? – спросила она, а про себя подумала: «Или еще один долгий чувственный поцелуй?»
– Или рюмку коньяка? – улыбнулся Нэйт.
– Нет, благодарю вас.
Джек вышел, его шаги некоторое время были слышны из коридора.
– Доброй ночи, – произнесла она ему вслед.
Почему у него был такой удрученный вид? Он расстроился, увидев постороннего парня в ее жилище? Но она довольно ясно дала ему понять, что они всего лишь снимают вместе помещение. Или он не поверил ей?
– Ты не собираешься запереть дверь за своим другом?
Ах да. – Венди повернула ключ и машинально направилась в коридор, ведущий в ее комнату.
– Ты не хочешь мне ничего рассказать?
– О чем? – повернула она голову.
Нэйт иронично улыбнулся.
– Не изображай невинность, дорогая. Когда я зашел сюда, между вами прямо-таки пробегали искры.
– У нас был только один замечательный, чувственный поцелуй, но до того, как ты пришел, этот человек уже собирался уходить.
– Ты говоришь это с таким разочарованием! Голубка, не сомневайся, ты ему безумно нравишься. Скорее всего у него какие-то свои проблемы – подружка или еще что-то в этом роде. Ты про это просто еще не знаешь. Не принимай все близко к сердцу.
– Спасибо за совет. Может, ты и прав. У меня был трудный день, Нэйт. Я иду спать.
Глава 5
Подходя к машине, Джек поднял воротник куртки чтобы защититься от дующего с гор холодного ветра. Открывая дверцу, он горько усмехнулся. Первый его опыт не удался. Впрочем, по определению, первый опыт не может быть удачным. Это как получение работы – вы не можете приобрести работу, не имея предыдущего опыта, и вы не можете получить опыт, не устроившись на работу.
Забравшись в машину – старый, бегавший уже десять лет автомобиль компании «Америкэн моторc», прозванный подростками из приюта «наркомобилем» за его белый цвет, – Джек некоторое время сидел неподвижно, вглядываясь в туман за стеклом.
Туман держался низко, кое-где из него торчали верхушки деревьев и крыши домов, но он был таким густым, что Джек буквально ощутил, как он влажен, и по его спине пробежала дрожь.
Этот вечер начинался на удивление хорошо. Хоть он пришел к Венди и без тени намерения ее целовать, он сделал это, и все получилось удивительно естественно. Его губы сами потянулись к ее губам; при этом его сердце бушевало в груди, как океанский прибой. Вспоминая шелковую мягкость ее кожи, нежность ее губ, он подумал, что мог и совсем потерять голову. Может быть, Нэйт явился вовремя.
Джек припарковался на стоянке неподалеку от церкви святой Евангелины. Выйдя из машины, он направился к домику отца Куинна. Хотя была уже почти полночь, в окне священника горел желтый огонек настольной лампы.
Увидев Джека, отец Куинн улыбнулся, отодвинул лежащую перед ним папку и снял с носа очки в тонкой оправе.
– А, Джек! Так часто ты не приходил ко мне уже давно. – Он задержал на госте задумчивый взгляд, затем перевел его на часы. – Знаешь, я что-то проголодался. Не хочешь ли немного подкрепить силы?
– Именно об этом я и мечтал, – ответил Джек, думая, что пицце придется слегка потесниться. – Как вы относитесь к мексиканской кухне?
В глазах отца Куинна блеснул огонек.
– Великолепно! Острая пища согревает и желудок, и душу.
Джек отвез его в свой любимый мексиканский ресторанчик, который работал круглосуточно.
В этот час ресторан был почти пуст. Джек подумал, что хотел бы оказаться здесь с Венди.
Он решил заказать бобы с рисом, пиво и кофе.
– Как себя чувствует новая учительница? – спросил священник.
– Прекрасно.
– А как ты чувствуешь себя сам? – спросил священник.
– Тоже отлично. – Джек приложил ладони к бумажному стаканчику с кофе, стараясь их согреть. Может, его отношения с Венди все же не вконец испорчены?
– Вы видите эти машины за окном?
– Да.
Я смотрю и пытаюсь представить, сколько времени потратили их владельцы, чтобы заработать на них. Интересно, они задавали себе вопрос, зачем они это делают?
Отец Куинн повернул голову к машинам.
– Приобретая такие машины, их владельцы получают чувство самоуважения, гордости, полноценности жизни. Может, для кого-то из них это символ власти, богатства.
Джек задумчиво пригубил кофе.
– Когда мне было двенадцать и я решил стать священником, я перестал общаться с детьми моего возраста, потому что у них были другие интересы. Тогда я много занимался, много читал. Именно тогда я и приобрел привычку жить одинокой жизнью и надеяться только на себя. Мне и в голову не приходило, что можно жить как-то иначе. Сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, как был глуп.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
