Разговаривая, Джемсъ Старръ и его проводникъ пошли быстрѣе. Черезъ часъ послѣ того, какъ они вышли изъ Каллендера, они уже подходили къ копи Дошаръ.
Даже самый равнодушный зритель былъ бы тронутъ печальнымъ видомъ, который представляли покинутыя зданія. Они походили на скелетъ нѣкогда живого существа.
На обширномъ пространствѣ, окруженномъ нѣсколькими тощими деревцами, почва еще исчезала подъ чернымъ слоемъ угольной пыли, но уже не видно было ни куска угля. Все уже давно было подобрано и пошло въ дѣло.
На невысокомъ холмѣ рисовался силуэтъ огромнаго сруба, который медленно разрушали лучи солнца и капли дождя. На верхушкѣ этого сруба былъ укрѣпленъ огромный блокъ, ниже котораго шли толстыя переборки; черезъ нихъ нѣкогда были перекинуты канаты, по которымъ корзины съ углемъ поднимались на поверхность земли.
Въ нижнемъ этажѣ была полуразрушенная комната съ испорченными машинами, стальныя и мѣдныя части которыхъ нѣкогда такъ блестѣли. По землѣ валялись бревна, покрывшіяся мохомъ отъ сырости, остатки насосовъ, сломанныхъ шестерней, подъемныхъ машинъ, длинныхъ лѣстницъ, такъ похожихъ на ребра ихтіозавровъ, рельсовъ на сгнившихъ шпалахъ, которыя теперь не выдержали бы вѣса пустого вагончика, и т. п. Такова была картина, представившаяся инженеру и его спутнику.
Наружныя отверстія такъ поросли мохомъ. Вблизи нихъ виднѣлись остатки корзинъ, а тамъ дальше тянулся большой угольный паркъ, въ который нѣкогда складывали уголь съ тѣмъ, чтобы разсортировать его потомъ, смотря по его величинѣ и качеству. Обломки бочекъ, кривые поршни, мостики, дрожавшіе при малѣйшемъ вѣтрѣ, длинныя коромысла, наклонившіяся надъ отверстіями шахтъ, треснувшія стѣны, полуразрушенныя кровли — все это представляло яркую и печальную картину запустѣнія, производившую такое тяжелое впечатлѣніе, какое не получается ни при видѣ развалинъ древняго рыцарскаго замка, ни при видѣ разрушенной крѣпости.
— Какая жалость! — сказалъ Джемсъ Старръ, взглянувъ на молодого человѣка, который ничего не отвѣтилъ.
Потомъ они оба вошли подъ навѣсъ, прикрывавшій отверстіе шахты Яроу. По лѣстницамъ этой шахты еще можно было спуститься въ самыя нижнія галлереи копи.
Инженеръ наклонился надъ шахтой.
Въ былое время оттуда съ шумомъ выходилъ воздухъ изъ вентиляторовъ, но теперь шахта походила на нѣмую пропасть. Казалось, что стоишь у кратера какого-нибудь потухшаго вулкана.
Джемсъ Старръ и Гарри вступили на первую площадку лѣстницы.
Во время эксплоатаціи копи Аберфойля были обильно снабжены различными остроумными снарядами, приспособленіями для спуска въ шахты. Тутъ были корзины съ автоматическими парашютами, скользившими по деревяннымъ рельсамъ, подвижныя лѣстницы, называющіяся «engine-men» и такъ устроенныя, что давали углекопамъ возможность безопасно спускаться и безъ труда подниматься, и т. п.
Но всѣ эти усовершенствованные аппараты были унесены, лишь только прекратились работы. Только въ шахтѣ Яроу оставался цѣлый рядъ лѣстницъ, отдѣленныхъ узенькими площадками черезъ каждые 50 футовъ. Тридцать такихъ лѣстницъ давали возможность спуститься въ нижнія галлереи копи, на глубину 1500 футовъ. Только такимъ образомъ происходило сообщеніе между глубиною копи Дошаръ и поверхностью земли. Что касается вентиляціи, то она производилась чрезъ шахту Яроу, галлереи которой сообщались съ другой шахтой, у которой отверстіе находилось на болѣе высокомъ уровнѣ. Такимъ образомъ, получался сифонъ, изъ котораго и выходилъ испорченный воздухъ.
— Я слѣдую за тобой, мой милый, — сказалъ инженеръ, давая знакъ молодому человѣку, чтобы онъ шелъ впередъ.
— Какъ вамъ угодно, мистеръ Старръ.
— У тебя есть лампа?
— Да, и дай Богъ, чтобы мы опять стали пользоваться предохранительными лампами, съ которыми мы, бывало, работали!
— Въ самомъ дѣлѣ, - отвѣчалъ Джемсъ Старръ, — теперь тутъ нечего опасаться взрывовъ газа!
У Гарри была простая маленькая лампа, фитиль которой онъ и зажегъ. Въ копяхъ, лишенныхъ угля, не могли образоваться струи углеводороднаго газа. Поэтому нечего было опасаться взрыва и ни къ чему было отдѣлять пламя отъ окружающаго воздуха металлическимъ колпачкомъ, который мѣшаетъ соединенію газа съ огнемъ. Усовершенствованная лампа Дэви была тутъ не нужна. Но если опасности и не было, то это потому, что исчезла ея причина, а вмѣстѣ съ этой причиной исчезло и минеральное топливо, которое нѣкогда составляло богатство копи Дошаръ.
Гарри сошелъ по первымъ ступенькамъ верхней лѣстницы. Джемсъ Старръ послѣдовалъ за нимъ. Вскорѣ они оба очутились среди глубокой тьмы, которую слабо освѣщалъ лишь огонекъ лампы. Молодой человѣкъ держалъ лампу надъ головой, чтобы лучше освѣтить путь своему спутнику.
Инженеръ и его проводникъ мѣрнымъ шагомъ, столь обычнымъ углекопамъ, прошли уже десять лѣстницъ. Всѣ онѣ были еще въ довольно хорошемъ состояніи.
Джемсъ Старръ съ любопытствомъ смотрѣлъ на все то, что слабый свѣтъ лампы позволялъ ему видѣть на стѣнахъ мрачной шахты, которыя были еще обшиты досками, наполовину уже сгнившими.
Дойдя до пятнадцатой площадки, т. е. пройдя половину дороги, наши путники остановились, чтобы немного перевести духъ.
— Рѣшительно у меня нѣтъ твоихъ ногъ, мой милый, — сказалъ инженеръ, глубоко вдыхая въ себя воздухъ. — Но, все-таки, я могу еще ходить!
— Вы еще очень сильны, мистеръ Старръ, — отвѣчалъ Гарри. — Вотъ что значитъ прожить много лѣтъ въ копяхъ.
— Ты правъ, Гарри. Если бы мнѣ было 20 лѣтъ, я въ одинъ мигъ очутился бы на днѣ кони… Ну, теперь въ путь!
Но въ этотъ самый моментъ, какъ они оба собирались оставить площадку, на которой они отдыхали, далеко въ глубинѣ шахты раздался чей-то голосъ. Голосъ приближался, подобно рокоту волны, которая ежеминутно растетъ, и становился все яснѣе и яснѣе.
— Э! Это это тамъ? — спросилъ инженеръ, останавливая Гарри.
— Не знаю, — отвѣчалъ молодой углекопъ.
— Это не отецъ твой?..
— Онъ? Нѣтъ, мистеръ Старръ!
— Такъ какой-нибудь вашъ сосѣдъ?..
— У насъ нѣтъ сосѣдей на днѣ копи, — отвѣчалъ Гарри. — Мы тамъ одни, совершенно одни.
— Однако, намъ надо пропустить этого незнакомца, — сказалъ Джемсъ Старръ. — Тѣ, которые спускаются, должны уступать дорогу тѣмъ, которые взбираются.
Оба они остановились въ ожиданіи.
Голосъ звучалъ въ это время такъ красиво, какъ будто онъ раздавался въ обширномъ акустическомъ залѣ, и вскорѣ до слуха молодого углекопа довольно ясно долетѣло нѣсколько словъ изъ одной шотландской пѣсни.
