ровное. Челюсть не сломана.
Скорее всего, у него легкое сотрясение после удара.
– Эй! – Илья потрепал человека по плечу. – Эй! Ты слышишь?
В ответ раздалось невнятное бормотание.
– Выживешь! – Илья рванул тело вверх, подтащил к углу дома, приподнял и прислонил спиной к стене. Человек, в свою очередь, открыл глаза, поэтому Илье снова пришлось присесть рядом.
Так… Зрачки не расширены и реагируют на свет… Отлично!
– Ты как? – спросил человека в тренировочном костюме Илья, но в ответ снова раздалось какое-то бормотание.
Илья слегка хлопнул человека по щеке:
– Ладно, держись! Аккуратнее будь, спортсмен.
В конце концов – обычное дело. Илья, бывало, и не так еще получал от подвыпившего отца или во время бесконечных драк со сверстниками, которые из-за невысокого роста и худобы считали Илью легкой мишенью для своих шуток и физической агрессии.
Илья же быстро доказал всем, что единственный способ успокоить его оскорбленного – это его же смерть. Не обращая внимания на разбитый нос или рассеченную бровь, он вставал раз за разом и снова бросался на обидчика. В итоге связываться с ним отказались даже самые заядлые любители помахать кулаками. Да и что они могли сделать ему – человеку, который уже выиграл самый главный бой в своей жизни.
Солнце показывало свою макушку над кирпичными, панельными и бетонно-стеклянными человейниками.
Илья встал и еще раз взглянул на человека в синем тренировочном костюме. Спортсмен уже предпринимал жалкие попытки подняться. Нужно было уходить.
Матернув пару раз Владимира, Илья взглянул на вывеску «Black Ocean», развернулся и исчез за углом пятиэтажки.
Глава IV
Эдуард бегал по одному и тому же маршруту вот уже больше шести месяцев.
Каждый год он все тщательно планировал и выбирал наиболее подходящий для него путь.
Во-первых, каждый месяц расстояние увеличивалось на 100 метров, как показывала программа в смартфоне, во-вторых, это должны были быть немноголюдные улицы, в-третьих, Эдуарду должен был нравиться окружающий его пейзаж.
Нет! Живописные горы и морской пляж, конечно же, были бы излишеством, но и однотонных кругов по стадиону Эдуард тоже бы не выдержал.
Тихие дворики; добрые милые окна домов с просыпающимися людьми; пустые детские площадки; дорожки у скверов; скамейки, ждущие вечноживущих недовольных бабушек; автомобили, припаркованные вдоль тротуаров; аккуратно подстриженный прямоугольный кустарник; рисунки мелом на асфальте, которых с каждым годом становилось все меньше и меньше, – вот что было нужно. Вот что не давало скучать на маршруте.
Эдуард, увеличивая темп бега, свернул на узкую дорожку, ведущую вдоль старого кирпичного пятиэтажного дома. Там еще, за углом, вроде бы был какой-то ночной клуб или бар.
В них Эдуард не разбирался, потому что практически не употреблял спиртного. Не потому, что не любил, а потому, что даже небольшие порции алкоголя вызывали у него ужаснейшие ночные кошмары, а иногда и сомнамбулизм, или, как говорят простым языком, хождение во сне.
Обнаружив себя несколько раз на лоджии девятого этажа в своей квартире при настежь открытом окне, Эдуард решил, что жизнь ему все же дороже, потому что…
Внезапно что-то сильно ударило бегущего человека в грудь, небольшая серая человеческая фигура бросилась под ноги, и сразу же, буквально через несколько секунд в глазах потемнело от удара в челюсть.
Боли Эдуард еще не успел почувствовать, просто его голова странно мотнулась вбок, и он понял, что падает на асфальт. Боль пришла уже там, на асфальте, когда чей-то ботинок еще пару раз заехал по ребрам. На некоторое время сознание свернулось в белую точку и пропало.
Открыв глаза, Эдуард сквозь мутную пелену заметил перед собой незнакомца. Это был невысокий худощавый молодой человек с бледным лицом, на котором выделялись большие темные глаза.
Его идеально правильный нос был когда-то сломан и теперь еле заметно смещался своим кончиком вправо, что, впрочем, только придавало молодому человеку определенный шарм.
– Ты как? – спросил молодой человек, внимательно вглядываясь в лицо Эдуарда.
Какое-то непонятное ощущение, словно ты сам не хозяин своему телу, не позволило ответить на вопрос незнакомца. Во рту была странная каша с металлическим привкусом крови, голова гудела.
Молодой человек взял Эдуарда за руку, проверил пульс, приподнял за подбородок его голову и еще раз внимательно изучил глаза пострадавшего. Потом зачем-то хлопнул по и без этого гудящей челюсти.
– Ладно, держись! – наконец произнес он, поднимаясь на ноги. – Аккуратнее будь, спортсмен.
С этими словами незнакомец поднялся и в мгновение ока исчез за углом дома, а Эдуард так и остался сидеть на асфальте, упираясь спиной в стену кирпичной пятиэтажки.
Минут через десять дурнота и головокружение отступили, в голову стали приходить мысли.
Что это было? Ограбление? Эдуард пошарил по карманам.
Нет.
Все было на месте – и телефон, и кошелек, и ключи от дома.
Просто пьяная драка?
Но тогда бы его не убрали с тротуара, не прислонили спиной к стене, не проверили бы пульс. Что-то очень странное.
Эдуард поднялся на ноги, держась за стену. Продолжать пробежку было бесполезно, да и как такая мысль вообще могла прийти в голову. Нужно было возвращаться домой. Челюсть болела, ныли под синим тренировочным костюмом ребра.
Переступив с ноги на ногу, Эдуард заметил под правой кроссовкой что-то блестящее. Это была то ли подвеска, то ли кулон, то ли брошь.
Она лежала на холодном пыльном асфальте. Рядом с ней была тонкая порванная цепочка.
Внешне находка выглядела как маленький желтый карандаш со стирательной резинкой из какого-то оранжевого камня. Это явно была женская побрякушка. А может, и не женская. В наш интересный век толерантности такую вещь может носить…
Приподняв подвеску, Эдуард зацепил ее за выступ кирпича в стене, чтобы растеряша, проворонившая эту безделушку, смогла с легкостью ее найти.
Если, конечно, она будет ее искать и если, конечно, кто-нибудь не такой принципиальный, как Эдуард, не прикарманит вещицу.
Отряхнув запачкавшийся синий тренировочный костюм, Эдуард еще раз осмотрелся и, потрогав ладонью ноющую скулу, прихрамывая, направился к дому.
