посох и твоё копьё, чтобы ты мог охотиться и добывать себе еду сам. Теперь вы уйдёте и больше никогда не вернётесь. Потому что, если ты придёшь к нам снова, я велю согнуть две берёзы, привязать к ним твои ноги и отпустить. Это будет страшная смерть, потому что тебя разорвёт на две части.
Кто-то отнял у Коры лук и стрелы, сдёрнул их с плеча. Не дожидаясь ответа, Улу повернулся спиной и пошёл прочь. Остальные тоже стали расходиться, приговаривая различные проклятья.
Ава и Кора остались одни. Кора посмотрел на отца, тот оглядывался по сторонам, выкатив глаза, будто не мог понять, что произошло.
— Идём домой, Ава? — тихо попросил Кора.
— Это всё ты, — процедил сквозь зубы Ава. — Почему ты не осыпал их дождём из стрел, когда они бросились на нас? Ты струсил? Теперь из-за тебя мы опозорены, нас изваляли в снегу, как толстых тетёрок!
— Но их было так много, Ава, — возмутился Кора. — Я не могу стрелять из лука так быстро! Я мог бы убить или ранить одного или, может быть, двоих, но они всё равно бы схватили нас и тогда бы точно убили!
Ава засмеялся на весь лес.
— Точно, Кора, я и забыл, что у тебя ранена рука и поэтому ты плохой охотник и плохой воин! Своей рукой ты можешь только бесконечно качать люльку Уджугэ Эши, но она всё равно будет плакать всё время!
— Но ведь это ты сделал! — Кора закричал в ответ и толкнул отца. Ава отступил на шаг, но не упал. — Ава, зачем ты это сделал? Когда я впервые пошёл с тобой на охоту, ты велел прижать руку к дереву и ударил по ней своим посохом! Ты поломал мне кости этой руки! С тех пор моя рука только сохнет и не шевелится. Скажи только, зачем ты это сделал?
Ава ухмыльнулся и посмотрел прямо в глаза Кора.
— Так велели духи.
— А я так не думаю, — Кора снова толкнул отца.
— Не толкай меня, сын, — Ава зло посмотрел на него.
Но Кора уже не сдерживал себя и толкал отца всё сильнее, а тот отступал всё дальше.
— Я так не думаю! — кричал Кора. — А знаешь, как я думаю? Я думаю, ты сломал мою руку, чтобы я не стал охотником лучше тебя и не приносил домой больше мяса, чем ты! Ты видел, как ловко я бью белок и зайцев, как они не успевали убежать от меня. И ты испугался меня. Если бы у меня было две руки, я бы приносил медведя каждую зиму, а каждое лето я бы ловил сома больше своего роста!
Ава ударил сына копьём прямо в грудь, и только тогда Кора замолчал. Ава всадил копьё так глубоко, что они оказались лицом к лицу. Кора испуганно смотрел на отца и ничего не мог больше сказать, только старался зажать тёплую рану руками.
— Я великий шаман, — сказал Ава сыну и бросил его на землю.
— Закройте свои зубастые пасти! Убирайтесь прочь, пока я всех вас не перерезал!
Совсем озверевшие от голода собаки встречали холодного и злого Ава, как чужого. Они облаяли его всей стаей и пока ещё трусливо пытались укусить за старую доху и за пятки сквозь унты. Ава, отмахиваясь от них посохом, зашёл в нашу землянку.
— Где Кора? — тут же спросила Нё.
У Нё были красные глаза на исхудавшем лице, она не спала вторые сутки.
— Ох, — Ава печально вздохнул, сняв шапку и тряся волосами. — Кора оказался плохим воином, побелевшие люди убили его, а один я ничего не смог сделать.
Нё отвернулась, упала на лежанку лицом вниз и тихо заплакала.
— Они отрубили ему голову? — в ужасе спросил я. — И украсили ей свои дома?
— Нет, — Ава отрицательно покачал головой, проходя ближе к печи. — Нет, они не стали этого делать из уважения ко мне. Я сказал им, чтобы они этого не делали, и они не стали.
Он сел у огня, откинулся спиной к стене и прикрыл глаза от усталости.
Поборов сон, он сказал:
— Нё, встань и накорми меня чем-нибудь.
Нё ничего не ответила, она всё ещё плакала, тогда я сказал за неё:
— Ава у нас нет больше еды.
Ава недовольно оглядел хижину.
— Тогда сварите мне собаку! Хотя бы вот эту! — он указал на маленькую белую сучку.
Это была собака Мен.
— Нет, Ава, только не её! — взмолился я.
Ава сморщился, будто пережевал полный рот клюквы.
— Тогда любую другую, мне нет разницы. Они все на вкус одинаково паршивые. Нё? Нё, ты слышишь? Хватит лежать, встань, пойди на улицу, поймай первую попавшуюся собаку и приготовь мне её. И сделай мне ещё отвар из дурман-травы. Дурман-травы-то у нас вдоволь, правда?
Нё тяжело встала, вытерла последние слёзы и молча вышла из землянки.
С того дня Ава почти не вставал со своей лежанки. Он с самого утра пил отвар из дурман-травы, пил его пока не засыпал, а когда просыпался снова пил его. Мы ели собак одну за другой, потому что ничего другого у нас не было, а Ава совсем не ходил на охоту или рыбалку. Когда он просыпался, он недовольно ворчал, а когда он просыпался в дурном расположении духа, например, когда его своим плачем будила Уджугэ Эши, тогда он кричал на нас, раскидывал вещи и грозился убить внучку.
— Нё, заткни свою дочь! — кричал он. — Заткни её или я встану и брошу её в огонь! Она кричит так громко, что я не могу спокойно спать.
Тогда Нё аккуратно закрывала ладонью рот Уджугэ Эши и пыталась её убаюкать, незаметно поглядывая на Ава, пока один из них не заснёт.
Однажды ночью Нё тихо разбудила меня.
— В чём дело? — спросил я.
— Тише! Не разбуди Ава, — она прислушалась к его храпу. — Мы с Уджугэ Эши уходим, пойдёшь ли ты с нами?
— Как это вы уходите? — я ничего не понимал, едва проснувшись. — И куда?
— Мы пойдём за большой лес к побелевшим людям.
— Нет! — воскликнул я.
— Тише! — Нё вжала голову в плечи. — Ты разбудишь Ава, а он не должен знать, что мы уходим.
Я стал говорить еле слышно:
— Вы не должны идти к ним. Они убьют вас, как Кора, и повесят ваши головы на коньки своих изб, потому что некому будет вас защитить.
Нё покачала головой.
— Если мы останемся, то умрём с голоду.
— Но мы ещё можем есть собак, как-нибудь дотянем до весны, а за весной будет лето, а летом
