Торм застонал - страшно хотелось пить.
- О! Очнулся, напарник? - подлый водила наклонился над ним, широко улыбаясь и, похоже, не испытывая угрызений совести, - первое время хреново будет, но уже завтра сможешь работать, - он расхохотался, - это Фук берет на себя.
- Что ты мне...
- Подмешал? - любезно закончил Антон, - сильное снотворное. Фляжка у меня двойная, понимаешь ли. Тебе из одной половины, мне из другой... Вот и вся штука. Просто, но народ ведется. Не ты первый, так что шибко не огорчайся.
Торма осенила мгновенная догадка. Он постарался унять атаковавшие его тоскливые мысли и взглянуть на дальнобойщика в ментальном пространстве. Так и есть - мысли-вихря, изъедавшего Антоху все эти дни, как не бывало. Торм посмотрел в глаза своему коварному попутчику. Два озера нервного веселья и ни одной капли чего-то, что дало бы ему надежду. На секунду возникло искушение войти в пространство защитных коконов Антона и Фука и сорвать с них силовую завесу. Он знал, что произойдет дальше - мгновенная подпитка такого объема и мощи утроит его силы. А противника это сделает предельно уязвимыми. Даже если ему не удастся тут же избавиться от веревок, достаточно будет толкнуть этих людей и они упадут самым неудачным образом, поломают себе шеи или конечности. А у Торма появится время, чтобы освободиться. Он закрыл глаза, успокаиваясь, вдохнул поглубже, и не стал ничего делать. Сказал:
- Проверься все же у доктора, напарник...
Дальнобойщик расхохотался:
- Ага! Проверюсь. Как раз денежек-то, что за тебя получу, и хватит. Сам понимаешь, Торми, жизнь пошла свинячья. Или ты в дерьме или кто-то еще. Надури ближнего своего, ибо дальний твой надурит тебя. Не держи зла, братела. Фук парень добрый, только работай на него по-честному и бежать не пытайся. А он тебя голодом морить не станет, - Антон наклонился пониже и заговорщически добавил, - совет на будущее: если хочешь прожить долгую жизнь и умереть счастливым на грядке фасоли, никогда не называй его Факом. Он так обижается...
Глава 7.
Мей.
В том, что Бац не поверил нам, ничего удивительного не было. И как я не кипятился, пытаясь убедить его, что и лис, и лес в желтой пене осенней листвы, и мой невероятный ночной посетитель - реально, я понимал, что это бесполезно. Я и сам давным-давно решил бы, что стал жертвой психической болезни. Но этому мешали два обстоятельства. Во-первых, мы, психи, всегда уверены, что совершенно здоровы (шутка). А во-вторых, и это уже всерьез, что-то похожее творилось и со Сваном, а о заразных психических отклонениях я слышал только в анекдотах. Нет, ну, конечно, еще бывают массовые психозы, но нас-то никто не зомбировал, ни в каких сектах мы не состояли и одуряющему воздействию не подвергались. Даже пили не меньше, чем дня за три до того, как вся эта чертовщина началась.
Мы оба - не узколобые материалисты, у которых мозги под таблицу умножения заточены. Я человек однозначно верующий в то, что этот мир - далеко не все сущее, а просто то немногое, что открыто взору среднего индивида. А Иван так тот вообще в церковь ходит. Если зайти к нему в гости сразу после возвращения из храма, то на его мрачных мордасах можно увидеть вполне человеколюбивое выражение.
Чего же удивляться, что первым делом он двинул на исповедь. Правда, когда я зашел к нему в тот же день, никакого умиротворения на его лице не обнаружил.
- Я беседовал об этом с батюшкой, - сказал Иван после того, как мы поплакались друг другу и выяснили, что если сходим с ума, то хотя бы вместе.
- И что он? - я подался вперед, готовясь услышать дельный совет.
- Дал дельный совет, - сказал Иван. - Сходить к мозгоправу. И спросил мой адрес - он, типа, должен знать побольше о своих прихожанах.
- Думаешь, хотел санитаров на тебя напустить...
- Угу.
- Похоже, твоей вере нанесен непоправимый удар, - я тут же пожалел о сказанном. Мы частенько пикировались на тему того, что современная церковь превращается в некий коммерческий проект со всеми своими таксами на венчания-крестины и прочую "божью благодать". А Иван отвечал, что "если кто-то кое-где у нас порой", то это еще не значит, что все такие. Но в любом случае, сейчас был не тот момент, чтобы торжествовать победу. Правда, Сван, слава Богу, на мои слова отреагировал спокойно, только пожал плечами:
- Не стоит валить на хозяина дома, если тебя обдурил привратник. Тем более, что я и сам собирался идти к врачу. Завтра же.
- А что теперь? Пойдем вместе? Нашему психотерапевту можно будет позавидовать. Состряпает диссертацию: "Влияние эмоциональных связей между индивидуумами на возможность перекрестного опыления психическими расстройствами". Пойдем, пойдем. Прямо как муж с женой к венерологу. Заодно узнаем, кто в дом заразу принес.
- А главное, кто жена...
Мы посмеялись, с визитом к психиатру решили повременить, а прежде пойти к Игорю и напиться. Авось разум, отключившись, позволит войти в сознание какой-нибудь умной мысли - эдакая медитация по-русски.
С Игорьком мы знакомы курса со второго. Мы со Сваном учились на филологии, а Бац с еще одним нашим дружком - Данником, были "журиками", журналистами. Правда, ни из того, ни из другого акул пера не вышло - поработали пару лет один в газете, второй на ТВ и занялись другими делами. Даник в последние пару лет вообще исчез с нашего горизонта. С Бацем мы виделись раз в пару месяцев - хотелось бы чаще, но как-то не получалось. Обычное дело - работа, дом, новые друзья. Правда, с Иваном все равно удавалось поддерживать отношения плотнее, но это, скорее всего, потому что жили в одном районе города.
Прозвище Сван получилось из соединения имени (Иван) и страсти к коллекционированию, причем, не абы чего, а фигурок свиней. Их у него в доме было десятков восемь, от смешных поросят из розового детского мыла, до вырезанного из черного дерева африканского вепря с клыками из слоновой кости. Мелочь помещалась на каминной полке. Камин - этот предмет роскоши из быта "новых русских", Иван поставил у себя в конце девяностых. Тогда на какое-то время его дела пошли очень хорошо, и появилась возможность переоборудовать родительский дом. А вепрь обитал в спальне - по размерам он всего раза в два уступал настоящему лесному монстру и на девушек производил неизгладимое впечатление.
Игорь, прежде чем стать Бацем, носил варварское имя Бацилла из-за того, что каждые три месяца подхватывал какую-нибудь ОРВИ. Мы к этому привыкли и как только "толстячок" начинал "пускать соплю", его тут же помещали в карантин - переставали заходить в гости, не брали с собой на пиво и не пускали на пороги своих общаговских владений без ватно-марлевой повязки. В итоге Бац занялся закаливанием, стал ходить по улицам босиком, а зимой, отправляясь на пробежку в одной майке и шортах, пугал закутанных в цигейку общаговских негров. В результате этих издевательств над своей нежной, склонной к обжорству и лени натурой от вечных простуд он избавился и даже похудел ненадолго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
