– Сейчас, – стонет она. – Пожалуйста, прямо сейчас!
Квартал старого рынка – Сук-аль-Хамидия – сотрясает небывалой силы взрыв. Крики раненых смешиваются с сиренами машин. Полемос опускает правую руку под стол, по телу пробегает судорога. Сестра переживает то самое, что у людей зовётся оргазмом.
В левой зажата ложечка. Зачерпнув лакомство, она отправляет его в рот.
В мороженом – битое стекло, взрывная волна высадила витрину. Но сестре это не причинит вреда, а мне-то уж и подавно. Царит всеобщая паника, столики забрызганы кровью, люди разбегаются, сбивая с ног и топча друг друга. Вспыхивает автоматная стрельба, следует второй взрыв – той же мощности, но где-то там, в отдалении.
– О да, – с удовлетворением произносит Полемос. – Я волновалась, что взрывчатка отсырела, поганое предчувствие: сидела, как на иголках. Если откровенно, иногда прямо руки опускаются. Уйму работы сделаешь, протянешь нити, организуешь заговор – и бах, облом в самый-самый последний момент. Ты постоянно в делах, и не видишь: если срывается хороший теракт или серия авиаударов, я с досады плачу в подушку – кровью. Зато, когда оба самолёта врезались в башни-близнецы Нью-Йорка, я, извини за интимное откровение, так кончила – аж колени пришлось сжать. Внутри как штыком всё пронзает, и понимаешь – вот ОНО. Братец, ради таких моментов я и вкалываю – даруя себе оргазм за оргазмом.
У неё на лице взбухают вены. Сестра всасывает кровь убитых.
– Ты бы как-то предотвращала нервные срывы, – бесцельно дроблю я ложечкой орехи. – Сейчас, например, в моде психоаналитики. Запишись на приём как обычный человек, и…
– Да фигня полная, – прерывает она меня, вдыхая дым пожаров. – Я пробовала тайком… а результат? Действительно, возлежишь на мягкой кушетке и изливаешь душу совершенно незнакомому человеку. Казалось, в чём тут подвох? Я в Ливии всего за два часа такого наговорила – психоаналитик поседел. Пришлось в этой стране срочно восстание по sms организовать, чтобы доброго доктора в перестрелке грохнули. Лучше я с тобой потреплюсь, мой славный братец. Скажи честно, я не надоедаю?
Я улыбаюсь во весь рот.
– Да ну что ты, родная. Разве ж ты можешь надоесть?
Она вздыхает, кладёт свою ладонь поверх моей. Я чувствую, как нечто пульсирует внутри: артерии умирающих, их кровь питает жилы Полемос. Её щеки медленно розовеют – она получила дозу. Ну не говорить же вслух, что я на самом деле думаю о сестре. Неугомонная хлопотунья, блядь. Сидит, такая кисуля, и словно не знает: после дел, что она натворила, мне и пришлось рекрутировать помощников-косарей. Люди сначала убивали самих себя сотнями, затем счёт пошел на тысячи… а теперь в штабелях миллионы мертвецов. У неё великое множество масок, как и у меня. Для древних греков она была Арес – бог, пьющий кровь, для египтян – богиня Сехмет, сжигающая землю, для индусов – зловещий Сканда с шестью головами. И да, я не питаю к ней нежных чувств. Знаете, почему? Полемос любят. Ей упиваются. Однажды ввязавшись в неё, люди тонут, словно в болоте, – они навечно её любовники. Она выжимает мужчин, подобно нимфоманке: жертвы теряют человеческий облик, трахаясь с её ненасытным телом, превращаясь в обезумевших свиней. Рыжая царствует в странах десятилетиями, а любимое место отдыха Полемос – Афганистан. Овладев её жарким лоном и кончив ей на живот, ни одна особь не догадается: этот секс будет вечным. Сестра не опустится до того, чтобы убивать лично. Зачем? Она эстет, а не мясник. Полемос обратится хоть в юную барышню, хоть в умудрённую годами старушку – и запросто, в обоих обличьях нашепчет на ухо нужные слова чахоточному сербскому гимназисту в Сараево. Или сделает нужный вброс фальшивых документов, и Буша переклинит на существовании атомной бомбы у Саддама, Ирак падёт под ударами бомб. Мы встречались с сестрой повсюду. Во время осады Трои. В горящем Вавилоне. Пили зелёный чай, сидя посреди пепла Нагасаки. Мы с ней неразлучны.
Я её не люблю. А вот она меня любит. Ну, я так думаю…
Я подарил ей (пусть и невольно) самое высшее наслаждение за время всего земного бытия. Ей стыдно в этом признаваться, однако… уверен, она была счастлива. Правда, благодарность ничуть не означает, что славная сестра Полемос одобряет мой поступок.
– Никао сказал – убеждать бесполезно, – хмурит она бровки. – А меня ты послушаешь?
– Выслушать страждущего – всегда без проблем. – На моих зубах хрустит стекло. – Но поступаю я так, как считаю нужным. Никао бубнил весь час – Мастер недоволен, Мастер то, Мастер это. Хочешь меня удивить, Полемос? Тогда поведай что-то новое. Только не оперируй вещими снами, договорились? Мне вполне хватает раскраски «мустанга».
– Я не обеспечу разрыв шаблона, – она обвивает вокруг указательного пальца рыжую прядь. – Ты и так знаешь моё мнение. Я верю в высшие силы, их всевластие и мощь. Всегда верила. Стоит тебе слажать, не выполнить работу… Мастер пойдёт на крайние меры – для безопасности земного бытия. И что тогда? Лучше не испытывать на прочность его доброту. Ты не раз за нашу историю видел, как с лица земли стирали лазарет или больницу. Я говорю чисто теоретически: если терпение Мастера лопнет, я не смогу ослушаться приказа. Да, в Петербурге давно нет полномасштабной войны… но ты же понимаешь – случиться может всякое, включая и атаку террористов.
Моя человеческая маска бледнеет. Просто реагирует на эмоции.
Она мне угрожает? Ушам своим не верю. Впрочем, их всех ЭТО волнует, и ясно, почему Полемос на стороне моих братьев. Тем не менее дошло до шантажа, значит, дело совсем плохо: они не гнушаются использовать любые методы, стараясь меня остановить.
Я радужно улыбаюсь ей – так, чтобы она не заметила беспокойства.
– Сестра Полемос, ты забыла одну вещь, – тихо сообщаю я, отодвинув мороженое. – Я – Смерть. А этот радостный либо прискорбный факт… ты уж сама выбери удобный вариант… означает следующее. Если в будущем вы с братьями умрёте, то именно от меня зависит, сойдёте вы в Бездну или останетесь кушать перец в призрачном мире. Вот ведь незадача – я не могу скончаться раньше вас. Я уважаю твои религиозные чувства, но не глупо ли братьям портить со мной отношения во имя конфеток от невидимого Мастера, подтверждений о существовании которого мы не имеем до фига тысяч лет. Поосторожней, сестрица. Даже сейчас мы не равны… Я выполняю главную работу в загробном мире. А стань вы мертвецами, гарантирую, вы всецело будете в моей власти.
Я бросаю на столик горсть монет с орлом. По привычке: принимать плату некому, хозяин вместе с официантами лежит на полу в луже крови, сражённый осколками бомбы.
Она нагоняет меня на улице, у выхода к цитадели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
