Избежав одной афёры, мы-таки вляпались в другую: проплатили поставку мониторов на 340 тысяч рублей московской фирме, выигравшей запрос котировок, а фирма испарилась. Правда, счета её заблокированы вместе с нашими деньгами, но извлечь их будет небыстро и непросто, не говоря уже, что мониторов как не было, так и нет, а процессоры закуплены. Проплатили же потому, что конец года, и бюджетные деньги надо или истратить, или в казну вернуть.
Сегодня следователь из УВД допрашивал членов нашей конкурсной комиссии, начиная с меня, и удивил меня своей толковостью. Соглашался со мной, что знаменитый закон ФЗ-94 о госзакупках обязывал нам признать эту фирму победителем запроса котировок независимо от чьих-либо подозрений в липовости этой фирмы.
В минувшие выходные мы с Сашулей открыли лыжный сезон этого, 2008-го года, но снега было ещё маловато, а вот сейчас снег валит – будет мне помимо лыж развлечение – гараж откапывать.
757. Февраль. Сбор материалов для сайта «Физфак66»
Ф е в р а л ь 2 0 0 8 г.
Письмо Аксёнова от 7 февраля 2008 г.
Глубокоуважаемый Саня-Сашико-Сандро-Александр Андреич!
Зачитал продолжение Записок. Я бы предпочел шо-нито за твоё персонально-личное, рыбацко-грибное-хвилозофское, нежели цитирование всяких Аксенова, Киселева, Румянцева, коим всё одно об чём, лишь бы повод. Ты их потоньше будешь…
Да и Мартыненко поинтереснее…
С уважением
Старик
Мой ответ Аксёнову (копии Румянцеву и Киселёву) от 8 февраля 2008 г.
Вот и Сашуля мне говорит: – Ну, что ты всё подряд в свои «Записки» суёшь, да ещё и в Интернете выкладываешь! Прямо барахольщик какой-то! Жадность у тебя какая-то непонятная, жалко ненужное выкидывать!
А я ей (и тебе) в который раз отвечаю: – Да, жалко, потому что некогда задуматься над тем, что именно стоит выкинуть, а что оставить, и пока оставляю всё, как некий сырой эмпирический материал, всем доступный. Разумеется, это не облегчает жизнь читателю, но его ведь никто и не заставляет читать всё подряд. А у Аксёнова, Киселёва и Румянцева нет-нет, да и проскакивает что-то для меня (а, следовательно, и для кого-то ещё) привлекательное, не хочется, чтобы это пропало.
И это давняя проблема «Записок» в целом («не пора ли остановиться – оглянуться»). Но вот что ещё хочу напомнить: я не писатель, в том смысле, что не беллетрист, не выдумываю ничего, а просто записываю события, со мной связанные, и свои впечатления, а иногда и рассуждения о них (то, что сегодня называют non fiction), часто в форме писем (моих и ко мне). Делаю это из внутренней потребности, из ощущения призвания к этому, можно назвать это ощущение чувством долга. И хоть потребность эта внутренняя, появилась-то она во мне извне, так Богу, видать, угодно («О чём писать – на то не наша воля»), Он призвал.
Так вот Аксёнов-Киселёв-Румянцев и иже с ними – это часть моей сегодняшней ауры. В их трали-вали болтовне приятельской море информации о сегодняшнем состоянии близких мне по духу (отчасти из-за кратковременного общего – физфаковского – прошлого) людей моего поколения на пороге – увы! – его старости, если уже не за порогом. Если мне самому интересно перечитывать их письма, значит, и кому-то ещё тоже, для них и пишу. А кому неинтересно – не читай.
И, наконец, о форме «Записок» с их множеством корреспондентов и возникающих от них бытийных линий. С одной стороны – это так называемый блого-стиль, рождённый в Интернете, но отличие «Записок» от блога в том, что в них нет прямого доступа посторонним, только через меня. С другой стороны – читаю сейчас Людмилу Улицкую («Даниэль Штайн, переводчик»). Якобы роман (о польско-еврейском католическом священнике, служащем католической церкви в Израиле), а по форме очень похоже на мои «Записки»: куча хронологически непоследовательных, прыгающих во времени по второй половине 20-го века писем и заметок разных людей разных национальностей и вероисповеданий (иудеев, католиков, православных, атеистов), связанных между собой лишь тем, что они имеют какое-то отношение к Даниэлю Штайну. Соответственно, несколько сюжетных линий с героями – авторами этих писем, но в центре – проблема «Иудаизм-христианство». Читать непросто из-за скачков по времени и героям, но интересно. Отличие «Записок» от этого романа по форме – в дословной подлинности всех писем и в строго хронологической последовательности их появления.
Это я как бы оправдываюсь – вот, мол, и Улицкая так пишет, и у неё тоже как бы много ненужных подробностей. На самом деле, ты сам всё прекрасно понимаешь – как могу, так и пишу, что мне пишут, то и сваливаю в кучу, Бог даст – разберёмся потом, почистим. А, может, и не будем.
Спасибо за Румянцевское поздравление с Днём российской науки. «Это праздник со слезами на глазах…» и, в некотором смысле, издевательство над российскими учёными. Но зато – законный повод выпить (если повод нужен).
Твой ААН
И вдогонку:
Поделюсь своим ощущением. Мне кажется, что надвигается затяжная рецессия. Так что будьте бдительны, потенциальные и действующие брокеры и трейдеры!
Ответ Аксёнова мне (копии Румянцеву, Киселёву) в тот же день
Да не зацикливайся ты, Сань, над моими брюзжаниями (а жену слушаться надобно!). Я ведь почему вредный – велосипеда у меня нетути, т.е. хотел с Серповым пообщаться, а там шелупонь всякая типа Аксенова и пр., мне и так надоевшая…
Вали всё до кучи. Кому надо – разберутся.
Мне вот облака перламутровые понравились…
10 февраля 2008 г., Мурманск
«… до IV века о Троице вообще не говорили, об этом нет ни слова в Евангелии! Это придумали греки, потому что их интересуют философские построения, а не единый Бог, и потому что они были политеисты! И ещё надо сказать им спасибо, что они не поставили трех богов, а только три лица! Какое лицо? Что такое лицо?
…сердцевина нашей веры – сам Христос. Он есть «необходимое и достаточное». Я вижу в нем Сына Божия, Спасителя и Учителя, но я не хочу видеть в Нем сторону богословского треугольника. Кто хочет треугольника, пусть треугольнику и поклоняется…»
Людмила Улицкая («Даниэль Штайн, переводчик»)
«У иудеев, как и у христиан, человек стоит в центре, не Бог. Бога никто не видел. В человеке надо видеть Бога. Во Христе, человеке, надо видеть Бога. А у греков в центре – Истина. Принцип Истины. И человека ради этого принципа можно уничтожить. Мне не нужна такая истина, которая уничтожает человека. Больше того, кто уничтожает человека, уничтожает и Бога. Церковь виновата перед евреями! В городе Эмске нас расстреливали между двумя храмами – католическим и православным! Церковь изгнала и прокляла евреев и заплатила за это всеми последующими разделениями, всеми схизмами. И эти разделения покрывают Церковь позором до сегодняшнего дня…»
Там же
«Когда я приехал в Израиль, мне было важно понять, во что веровал наш Учитель? И чем более я углублялся в изучение того времени, тем яснее осознавал, что Иисус был настоящим иудеем, который в своей проповеди призывал выполнять заповеди, но считал, что одного исполнения – мало, и только любовь – единственный ответ человека Богу, и главное в поведении человека – непричинение зла другому, сострадание и милосердие. Учитель призывал к расширению любви. Он не давал никаких новых догматов, и новизна его учения заключалась в том, что Любовь Он ставил выше Закона… И чем дольше я живу на свете, тем очевиднее для меня эта истина».
Там же
«Бедное христианство! Оно может быть только бедным: всякая торжествующая церковь, и западная, и восточная, полностью отвергает Христа. И никуда от этого не денешься. Разве Сын Человеческий, в поношенных сандалиях и бедной одежде, принял бы в свой круг эту византийскую свору царедворцев, алчных и циничных, которые сегодня составляют церковный истеблишмент? Ведь даже честный фарисей был у него под подозрением! Да и Он им зачем? Они все анафемствуют, отлучают друг друга, обличают в неправильном «исповедании» веры. А Даниэль всю жизнь шёл к одной простой мысли – веруйте как хотите, это ваше личное дело, но заповеди соблюдайте, ведите себя достойно. Между прочим, чтобы хорошо себя вести, не обязательно даже быть христианином. Можно быть даже никем. Последним агностиком, бескрылым атеистом. Но выбор Даниэля был – Иисус, и он верил, что Иисус раскрывает сердца, и люди освобождаются Его именем от ненависти и злобы…
В России церковь отвыкла за годы советской власти быть победительной. Быть гонимой и униженной ей больше к лицу. Но вот что произошло – с переменой власти наша церковь пала на спину и замурлыкала государству: любите нас, а мы будем любить вас. И воровать, и делиться… И церковный народ принял это с ликованием. А на меня напало отвращение – если бы ты знала, каких потрясающих христиан я встретила в молодости…»
