цепи сорвалась.
— Пожалуй, стоило поговорить с ребенком раньше, — я упомянул как бы невзначай, задрав голову к небу. На нем ничего не отражалось: ни Луны, ни звезд, ни судеб. Только свечение от стены пронзало ночной воздух прозрачной дымкой.
— Алиса, — Гриша присел и хотел поднять дочь на руки, но та вырвалась. А через мгновение сиганула к стене. А еще через мгновение я понял, что теряю последнюю надежду. И полетел вперед.
Неподвижным остался только Гриша. Думаю, он болел за обоих: все-таки он сделал все, чтобы его дочь была счастливой в таких непростых условиях, а я… просто хотел вернуться, и он, кажется, понимал меня.
Понятно, что я обогнал девчонку через два шага, за спиной стало доноситься отчаянное топанье и сбивчивое дыхание ребенка, но я не мог уступить. Это — мое право! А у Алисы есть родитель, который несет за нее ответственность. Из нас двоих право прохода было только у меня.
Я коснулся стены, и приятный холод пронзил мое тело. Пульсирующая вибрация укрыла меня с головы до ног, и я шагнул внутрь. И на моем месте вы бы сделали точно так же.
* * *
Мне пришлось все рассказать. О том, как я очутился здесь, для чего, кто я такой. Человек передо мной потребовал объяснений. Он сидел за столом напротив, и его лицо скрывал капюшон. Пока я говорил, он не проронил ни слова. Но вот десять минут, как я закончил рассказ, а он все молчал. Я робко повторил:
— На моем месте вы поступили бы так же…
— Я был на твоем месте, Иван. И не осуждаю тебя, это твой выбор. Алиса могла бы вырасти здоровой девочкой, а может быть, и не могла, мы не знаем. Мы можем лишь переписать пленку, так? Финал наступит, так или иначе.
Фигура заговорила, и мне стало немного спокойнее. Но, если честно, напряжение никуда не пропало. Что, если здесь нужно платить? По-любому же есть какая-то пошлина, хотя с другой стороны, я же работник “ПИВ-КО”, у меня должны быть льготы, или…
— Как тебе снаружи, Иван?
— Неплохо, но я так и не понял, что это…
Мы находились в сером здании с выцветшей вывеской “ПИВ-КО”, и, когда заходил сюда, я даже успел немного выдохнуть: все-таки я сам хотел, чтобы лаборатория выглядела именно так, но вот снаружи…
Там гулял карнавал: тысячи маскарадных костюмов, песни, танцы, фокусы — все вокруг смешалось в один большой балаган. Мерцающей стены при этом здесь видно не было. Что ж, обратного пути нет — уже неплохо. Значит, я точно смогу попробовать.
— Эксперименты, конечно же! — человек воскликнул. Но мне это было неважно:
— Мне нужна лаборатория! Пропусти меня.
— Мы сейчас в ней. Ты еще не понял?
— Где установка? Лаборанты? Где реактивы? Как я должен понять, что нахожусь там, где должен? Я собственноручно набирал сюда людей! А вы вообще кто такой?
Человек залился смехом. Не скрывая своего отношения ко мне и происходящему, он просто начал неприкрыто хохотать, будто я тысячу лет его знаю, а это просто розыгрыш какой-то.
— Ну, Ванек, ты чего? Не признал меня? — человек скинул капюшон, и я тупо уставился на… своего босса. Серега явно был горд собой: грудь вперед, волосы назад, весь такой крутой. Но что он здесь делает? И к чему весь этот цирк с рассказом?
— Че за хрень, Серый? Ты как здесь оказался? Не мог меня с собой захватить, когда отправлял?
— Пардон, дружище, но таковы правила: каждый сам проходит этот путь. И я проходил такой же.
— Чего? Не понял…
— Я и вижу, — он хмыкнул и бесцеремонно взгромоздил ноги на стол. Прям как у нас в офисе. Ну-ну, уже освоился, я смотрю.
Минуту помолчали. Я тупо пялился на босса и пытался сложить два плюс два. Но логика никак не улавливалась. Получалось, что я пришел сюда по указу босса, который в тот же день взял и приехал сюда на вездеходе. Или нет?
— Ладно, Ванек. Я не стану тебя томить. Ты и так уже слишком задержался здесь. По крайней мере, я наконец понял, почему, — он взял в руки пульт, и жалюзи на окне вдруг поползли вверх. Я подскочил на месте. — Вот твоя Оля.
В два шага я приблизился и приник к стеклу. Господи… она живая! Он смотрит прямо и улыбается мне, в косы вплетены красные ленты, и зеленый лужок за ее спиной манил свежестью. Стоп. А где маскарад?
— Это картинка? Иллюзия? Что? — я повернулся к боссу, но он покачал головой:
— Это твое будущее. Прошлое нельзя изменить, как бы ты ни старался — это истина, мой друг. Но будущее полностью в твоих руках. История циклична, помнишь?
— Ты издеваешься? — я воскликнул. — О каком будущем ты говоришь? Оля неживая!
— А ты?
Я замер. Слова и всякий гнев застряли в горле. Что за бред? Он должен был сейчас заржать и похлопать меня по плечу, поздравляя с завершением розыгрыша, но Серега лишь выжидающе глазел на меня и… похоже, ждал ответа.
— Сволочь ты, Серега, — я буркнул и рухнул на диван рядом с окном. Свечение при этом не пропало. — Это жестоко.
— Жизнь — жестокая штука, дружище. Она не пощадила ни тебя, ни меня, ни Олю. И вот мы все здесь. И ты шел сюда слишком долго, но наконец и ты с нами. Мы можем, наконец, запустить новый цикл жизни.
— Боже… что происходит? — я схватился за голову и демонстративно уставился в потолок. Мой мозг отказывался принимать происходящее.
— Хорошо, — вдруг он легко согласился. — Что ты помнишь? Что было после аварии? Сколько прошло времени? Ты знаешь?
Я промолчал. Кроме одержимости идеей перезаписи я не помнил ничего. И счет времени я потерял тоже. Оля ушла и забрала с собой всю мою жизнь.
— Прости, Ванек, но ты погиб гораздо раньше. В 2019-ом. Мы с тобой были в одной машине, когда в нас влетел грузовик, так что… сорян за скверные новости, но это правда.
— Что за бред ты несешь? А как же “ПИВ-КО”? Все эти люди? Идеи, в конце концов! Целый мир! Мир менялся вокруг нас, пандемия унесла множество жизней, мы были свидетелями этого, Оля стала жертвой этого! Но мы приспособились… как мне казалось.
— Ох, Ванек, как все запущено, — он усмехнулся. — “ПИВ-КО” — это твоя идея, чувак. Ты не смог смириться с собственной смертью, что уж говорить про Олину? Она прожила без тебя почти год, она должна была родить тебе прекрасного ребенка, но
