Поначалу было трудно, но потом как-то свыкаешься.
Да, трудо.
Да, тяжело.
Да, больно.
Однако жизнь продолжается. У меня было целых два обеспечителя, и они постоянно пытались убедить меня в этом. Чего вы ещё ждёте? Всё прекрасно, поверьте.
Качки взламывают дверь, и я возвращаюсь в реальность. В прихожей стоит женщина средних лет. Домашний халат как всегда, не накрашенная и не причёсанная. Она никогда не следила за собой. Проглатываю скупую слезу.
– Так ты не ушла?
– Нет. Я знаю, у тебя накопилось на меня много обиды, Саша. Перехожу на представительный тон.
– С этого момента я – официальное лицо. Для вас я Александра, а это Андрей. Мы из районного Управления…
– Хорошо!
Эти обеспечители… они никогда не дают договорить.
Андрей тихо стоял у двери позади меня и, молча, смотрел на нас. Затем подошёл к женщине поближе. Качки за ним.
– На основании второй статьи Конституции, а также на основании Договора об обеспечении номер два девять восемь шесть от двенадцатого ноября две тысячи…
– Можешь не продолжать, Андрей… – проговаривает она и берёт его за руку, а другой начинает гладить по щеке, – …ты так вырос, стал настоящим мужчиной.
– У вас есть право на попытку бегства или последнее желание. Женщина грустно улыбается и смотрит то на меня, то на него.
– Я собиралась попить чаю. Не присоединитесь?
Действие 6– Как ваши дела, как жизнь?
Всё прекрасно, всё отлично. Она всегда была такой. Постоянно укрытая своим маленьким мирком, в котором самое главное гармония и никаких внешних раздражителей. Даже если положение весьма затруднительное и далеко не из приятных, то вид она вряд ли покажет. Просто притворится, что всё отлично.
Пожалуйста, кто-нибудь, подыграйте ей, скажите, что всё в порядке. Дайте спокойно и по-человечески провести последние минуты жизни.
– Дела… – отвечаю я, отхлёбывая бергамот, – …нормально. Нечего рассказывать.
Качков мы отправили ждать в машине. Она никогда не любила лишних людей в своём доме.
– Как ваша семейная жизнь? – не унимается эта женщина, – Сашка тебя не мучает? А то она у нас с характером.
Улыбается.
Почему, спрашивается? Зачем?
– Пусть разрывает договор со мной… – холодно выдаю я, – …это право у него ещё есть.
– Видишь?
Андрей снимает очки. Слегка улыбается в ответ. Улыбается грустно и напряжённо.
– Вы хорошо воспитали свою дочь… – произносит он.
Мне всегда было тяжело находиться в её компании, и эти полтора часа стали самыми длинными в моей жизни.
Сейчас она расскажет о том, что дела в её компании идут, в принципе, неплохо. Затем продолжит повествование о том, что денег у неё достаточно, а ещё те цветы… она купила их на прошлой неделе и всё время забывает полить. Они вянут.
Я смотрю на Андрея и неуверенно делаю кивок. Мать замолчала и посмотрела на меня.
– Прости меня, Саша.
– Извини, мама… Просто я…
Характерный звук выстрела, голова всмятку, кровь брызнула мне в лицо.
Я вытираю слёзы.
Я вытираю кровь.
Я продолжаю плакать.
– Извини, просто ты не сделала меня счастливой…
Глава 3
Действие 7Поначалу он произвёл на меня странное впечатление. Неразговорчивый, хмурый, находящийся мыслями где-то там. Спокойный и умеренный, никогда не выходящий из себя.
– Мы с вами уже где-то встречались? – это первое, что спросил тогда Андрей.
Он ещё долго разглядывал моё лицо.
– Не думаю…
Конечно же, встречались.
В тот день я изучила его резюме с особой тщательностью и с особым усердием. Оно было заполнено всего на полстраницы.
Родился в Астане. Опыта работы ноль, никаких внеклассных занятий, из языков владения только русский. Две тысячи пятьсот пятьдесят шестой – год, когда он появился на свет. Всего на девятнадцать месяцев раньше меня.
Сбоку располагалась фотография три на четыре. Глаза голубые, очки, небритая щетина, короткая стрижка, шатен.
– Почему исполнительное право?
Мы сидели здесь, в этой комнате для собеседований.
– Мне говорили, что юристы сданной специализацией будут нужны всегда… – без лишней лукавости ответил он.
– Юристы-головорезы… – ехидно уточнила я.
Его взгляд был скучающим.
– Возможно, именно это стало ключевым фактором в выборе моей профессии.
– Понятно… – прокомментировала я. – …Зарплата небольшая, продвижения по службе тоже не наблюдаются, Вы в курсе?
– Неважно.
Это было не совсем типичное собеседование между потенциальным работодателем и работником.
– Хорошо. Я вам позвоню. Обговорю вашу кандидатуру с руководством.
– Ну да, само собой.
Он встал, взял с вешалки пальто и попрощался со мной.
На самом деле мне даже не нужно было ничего обдумывать, ничего решать и не с кем советоваться.
Я уже тогда знала, что он будет моим.
Действие 8– Он побежал туда! – крикнул Андрей и понёсся вместе с качками за обеспечителем.
Это был тот самый сквер. Прошло шесть лет, и теперь его не узнать. Деревья стали ещё гуще, тропинку заасфальтировали, вокруг поставили новые скамейки.
Через дорогу напротив раньше стоял наш дом. Там я жила вместе с родителями.
Отец называл сквер «лесом в миниатюре». Когда я была маленькой, меня смешило это выражение… Забавный был папа. Здесь я провела своё детство. Он приводил меня сюда каждый вечер, брал на руки, сажал на плечи, играл со мной и учил кататься на велосипеде. И даже когда я повзрослела, мы никогда не забывали про это место. До семнадцати лет. Мы любили этот сквер.
Птицы взлетели высоко в небо от прозвучавшего выстрела, и передо мной неожиданно оказался Андрей.
– Закончили? – спросила я растерянно.
– Да… – лениво ответил он, положив руки в карманы своего чёрного костюма. – …Пошли.
Сухо. Я очень хорошо запомнила эту сухость в его голосе. Я посмотрела себе под ноги и застыла на месте. Он прошёл мимо меня и вдруг остановился.
– Это был хороший сквер… – сказал Андрей.
Я оглянулась и посмотрела на него. Руки сжимались и нервно тряслись.
– С тобой ничего особого не случалось здесь? В девятнадцать лет? Он не совсем понял заданного вопроса.
– Пять лет назад…
– Нет, а что?
Я снова опустила взгляд и прошептала, что ничего.
– Мы ведь уже встречались до этого, да? – осторожно предположил
Андрей.
Я невольно вздрогнула. Конечно, встречались.
– Кто ты? – спросил он.
– Как-то раз ночью я возвращалась домой через этот сквер. Где-то рядом вон стой скамейкой меня остановил парень и, спросил, мол, не боюсь ли я ходить так поздно вечером одна. Как ни странно, никаких опасений во мне он не вызвал. Я была маленькой и глупой. Потом, когда я попыталась сказать «пока», он сжал мою руку, схватил за задницу и повалил на землю. Сорвал юбку, трусы, порвал майку. Вытащил нож и приставил к горлу. Сказал, что будет ласков, и попросил никому не рассказывать о том, что сейчас произойдёт между нами. Под конец представился. Его звали Андрей.
Нисколько не поменявшись в лице, он с задумчивым видом подошёл к дереву справа и слегка пнул его своей идеально чистой туфлёй.
– Хм… Так вот оно что… – сказал Андрей так, будто мой ответ оказался скучным и разочаровал его.
– Ты ожидал чего-то большего?
– Нет, просто не думал, что всё окажется настолько банальным.
Я грустно улыбнулась.
– То есть как, «банальным»? Для девушек это достаточно важно.
– Когда я проходил тест на ментальное здоровье, мне сказали, что у тебя были попытки самоубийства. До того, как ты начала работать в Управлении. Это из-за меня?
Я слегка усмехнулась. У него оказалась именно та реакция, как я и предполагала.
– Удивлён?
– Не особо.
Добавить нам было нечего, и мы замолчали.
Память не подвела меня. Уже тогда это был сухой человек с небритой щетиной.
– Злишься? Хочешь отомстить? Может, тогда заключим договор?..
Глава 4
Действие 9Сауле мертва. Сауле Жолдасбекова, жена и собачонка этого гадкого дрочуна, мертва.
Кто-то дал ей по голове молотком, вырезал живот, вытащил и обмотал вокруг шеи её собственные кишки. Замотал в ленточку, завернул в плёнку, и теперь они выглядят как подарочный букет роз.
– Красиво… – выражаю я свою оценку Андрею, любуясь телом.
– Да… – соглашается он, – …ты ведь этого хотела?
– А ты как думаешь?
Ненадолго замолкнув, мой коллега добавляет: – Это ты сделала? Нет. Конечно, нет, что ты.
– То же самое я хотела спросить у тебя.
– Нет. Конечно, нет.
– Тогда всё отлично.
Хихикаю. Никто из нас не причастен к этому ужасному злодеянию. Андрей разглядывает Сауле.
– Посмотри… – говорит мой муж и указывает пальцем на её лицо, – …она улыбается.
– Точно – соглашаюсь я. – Рада за неё.
– Я тоже.
То, что делает счастливыми собачонок, делает счастливыми и обеспечителей. Юристы, писавшие Конституцию, просто молодцы. Они хорошо подметили это.
