— Что вы будете делать?
— Спустимся по стене, с помощью нашей аппаратуры определим ее состояние и впрыснем раствор, чтобы заделать трещины.
— В ледяной воде?
Максим Бурдьоль предложил всем подойти к массивному деревянному столу, который его подчиненные выдвинули на середину зала, напоминающего неф огромного бетонного собора. Достав бутылку «Эвиан», он поставил ее на стол и открутил крышку. Ему подали черный пластиковый мешочек, формой и размером похожий на ливерную колбаску. Надрезав его перочинным ножом, он через воронку высыпал содержимое в бутылку. Тоненькая струйка порошка мгновенно смешалась с водой, окрасив ее в бежевый цвет.
— Похоже на взбитое пюре, не правда ли? Под минимальным давлением я ввел в воду смесь бетона, глины и вулканического пепла. Примерно через двадцать секунд после контакта с жидкостью крупинки начинают впитывать воду и затвердевать. Именно так мы ремонтируем взлетные полосы, поврежденные осколочными бомбами. Затопляем и утрамбовываем поверхность, потом впрыскиваем бурдьолит — разновидность бентонита, который изобрели американцы. Точно так же мы бетонируем находящиеся под водой плоские поверхности, скажем, объекты на военно-морских базах.
Бурдьоль убрал воронку и затянул резинкой порванный пакетик с порошком, еще почти полный. Все сотрудники обступили стол. Бурдьоль взял бутылку и с размаху швырнул ее на пол. Бутылка упала с глухим звуком.
— Можете потрогать, — предложил Максим.
Один из техников наклонился и поднял продолговатый кусок бетона, сохранивший форму бутылки «Эвиан». Остатки растрескавшегося пластика, похожего на старую змеиную кожу, соскользнули на пол.
— Невероятно!
— Не правда ли?
— Хорошо, но что именно вы собираетесь делать в данном случае? — спросил инженер.
Бурдьоль посмотрел на течь в стене:
— Завтра двое из нас в скафандрах спустятся по другой стороне этой стены. Они постараются установить точное расположение трещин и определить скорость протекания. С этой целью они впрыснут краситель: его следы должны проступить на стене с противоположной стороны.
Все взглянули на старую бетонную стену и тут же представили себе толщу ледяной воды по ту сторону преграды.
— Как только у нас будет эта информация, мы установим воронки и под давлением впрыснем в щели воду, смешанную с бурдьолитом. Если все пойдет по плану, трещины будут забетонированы по всей длине. Вы же видели, что произошло с бутылкой!
Однако эксперимент с бутылкой, казалось, не убедил, а только еще больше встревожил инженера.
— А вы не боитесь, что столь мощное вещество вообще разнесет на куски эту старую конструкцию?
Максим Бурдьоль кивнул в знак согласия:
— Совершенно верно, бурдьолит может разрушить бетонную стену, как эту пластиковую бутылку. Поэтому перед началом работ мы проведем исследование и определим состояние бетона. Потом введем минимальную дозу бурдьолита, которая затвердеет в нескольких сантиметрах от внутренней поверхности. Затем постепенно будем впрыскивать новые порции раствора. Будьте спокойны, мы не собираемся доводить вашу электростанцию до инфаркта!
У Бурдьоля зазвонил мобильный.
— Привет, Смаин, ну как ты?
— Совсем разболелся, не могу встать с постели. Врач говорит, что мне нельзя выходить. Я просто в отчаянии. Мне так хотелось поработать в Женисья. Я отправил вам машину с шестью тоннами бурдьолита.
— Я видел. Не переживай, мы справимся. Тебе надо отдыхать.
Раздосадованный Бурдьоль отсоединился. Смаин Лагаш был одним из лучших его инженеров, но в последнее время ему нездоровилось. К тому же его что-то тревожило. Из веселого гуляки, каким он был когда-то, Смаин превратился в аскета. Бурдьоль положил телефон в футляр и повернулся к аудитории:
— Может, перекусим, прежде чем браться за починку?
Все согласились, что это отличная идея.
Лес Женисья, 23:00
Окна турбинного зала погасли одно за другим. Абу Кибер решил переждать, пока работники электростанции и команда Бурдьоля не уедут. Он знал, что на плотине останется один охранник.
Машины выезжали с парковки и направлялись в сторону Бельгарда. Когда свет фар последнего автомобиля растаял вдали, Абу Кибер повернулся к Братьям:
— Путь свободен!
Все четверо вскочили на ноги и раскрыли сумки, чтобы переодеться. Пока Абу Кибер аккуратно складывал камуфляжные костюмы, один из Братьев надел светящийся жилет с логотипом «Бурдьоль и К», другой нацепил на руку повязку «Электрисите де Франс», третий вытащил из пластикового пакета два красно-белых дорожных оградительных конуса.
Маскируясь под группу технического обслуживания, отряд боевиков под кодовым названием «Тарик Хамза» выбрался из леса и быстро поднялся на дорогу, проходившую по верху плотины. Отсюда был хорошо слышен шум воды, падавшей в водоводы. Один из Братьев поставил оградительные конусы у въезда на парковку, пока другой ножом протыкал шины автомобиля охранника.
Абу Кибер держался позади, в нескольких метрах от лестницы, на которой в любой момент мог появиться охранник. Четвертый боец дубликатом полученного от Смаина ключа открыл кабину бетономешалки, забрался внутрь и, знаком подозвав других, завел мотор. Шум воды заглушил звук двигателя. Грузовик выехал с парковки и двинулся в сторону Белле.
24 декабря
Париж, 00:30
Морван проснулся оттого, что Мегрэ сквозь пижаму царапал ему грудь.
— Лежать, чудовище!
На столике у кровати ожил мобильный телефон, и послышались первые такты «Марсельезы». Клодина схватила абиссинского кота в охапку и бросила на ковер:
— А ну прекрати терроризировать хозяина!
— Можно немного помолчать?! — потребовал Морван.
Он нажал на кнопку и сразу узнал голос сотрудницы Отдела секретных дел Валери Трико.
— Что случилось? — спросил он.
— Англичане только что сообщили об убийстве Перси Кларенса в Лондоне.
— Кто это такой?
— Английский историк. Перевел на английский «Забытые стихи» Мишеля Клеман-Амруша. Неизвестный проник в дом и застрелил переводчика и его горничную. Убийца даже собаку не пощадил.
— Это дело как-то связано со звонком Тарика Хамзы из Лондона?
— Пока не знаю, да и англичанам ничего не известно.
Морван бросил взгляд в сторону Клодины, которая лежала, накрыв голову подушкой. Он попытался стряхнуть сон и привести мысли в порядок.
— Раз уж они убили переводчика, то попытаются добраться и до автора…
— И я так думаю, шеф.
Валери обладала великолепным логическим мышлением и вместе с тем чувством такта. Она знала, что шеф разведки может и вспылить, особенно посреди ночи, поэтому не лезла к нему со своими выводами.
Морван встал с кровати и пошел на кухню, чтобы продолжить разговор там. Лучше удалиться на почтительное расстояние от супруги, чей интерес к государственным делам не был безграничным. Выяснилось, что запас плохих новостей еще не исчерпан.
— Звонили из американского посольства… — осторожно начала Валери.
— Мельхиор?
— Нет, Бекки, его заместительница. АНБ перехватило второй звонок с мобильного Тарика Хамзы, сделанный в районе Северного вокзала в Париже. На этот раз звонили в Рим.
Почему Мельхиор сам не позвонил? В посольстве явно творится что-то неладное.
— Существует итальянский перевод «Забытых стихов»?
— Да. Он был опубликован в Риме полгода назад.
— Но не собираются же они убрать всех переводчиков!
— Тарик Хамза или неизвестный, воспользовавшийся его мобильным, позвонил в магазин «дьюти-фри» в римском аэропорту Фьюмичино. Ему ответила женщина, личность которой установить не удалось. Разговор был слишком коротким, чтобы Агентство и итальянские спецслужбы могли что-то выяснить.
Морван сел на стул у окна, Мегрэ примостился у него на коленях. Луч прожектора на Эйфелевой башне вертелся у кота между ушами. Последние слова Валери особенно встревожили Морвана. Ему очень не нравилась эта история со звонком в римский аэропорт. Вашингтон, Лондон, Париж и Рим — очевидные мишени для террористов.
— Как вы сказали, район Северного вокзала в Париже?
— Да, шеф.
Морван подумал, что между вокзалом, на который приходят поезда «Евростар», и лондонским убийством должна существовать связь. Кто-то из Парижа направлял, если не сказать — подписывал некую операцию, и этот кто-то наверняка будет убивать снова и снова. Но кто он? Два обстоятельства казались Морвану странными. Женщина в рядах Аль-Каиды — явление небывалое. И почему позвонили именно в магазин «дьюти-фри» в аэропорту?
Валери прервала затянувшееся молчание:
— Я уверена: они знают, что их разговоры прослушиваются, в противном случае они говорили бы дольше. Они издеваются над нами и одновременно заявляют о себе. Бросают нам вызов.
