До мягкого уголка и бара я еще не успел добраться; диван, кресла, низкий зеркальный столик и стены за ними были целы.
Я стоял в растерянности посреди этого хаоса, глядя себе под босые ноги. Когда только успел снять ботинки, зачем это сделал? В кого я ими швырялся?
— Это твое? — осведомился Змей, поднимая за шнурок валяющийся у входа ботинок. Ни тени иронии.
Переступив неловко с ноги на ногу, я почувствовал в подошвах боль, и оставляя на битом стекле кровавые следы, повалился на диван, обтянутый мягкой рыжеватой кожей. Выронив обломок ножки стола, брезгливо отер кровь о серые брюки.
— Со всеми бывает, — успокоил меня Змей, похрустывая при каждом шаге битым стеклом, подошел и сел рядом.
Мы долго молчали. Потом Змей встал, открыл дверцы бара, достал оттуда бутылку вина.
— Водки, Змей, водки, — выдохнул я. Врач колебался лишь мгновение и явно для вида, потом достал бутылку водки и два стакана.
— Ты молодец, — сказал врач, протягивая стакан, — так эффектно выступил! Экипаж поражен, они до сих пор не знали, что у тебя в рукавах есть такие тузы!
— Подслушивали, скоты?! Но откуда у тебя столько оптимизма? — я испепеляюще посмотрел на Змея. — Родеррик мертв, а тебя, я вижу, это не трогает…
— Капитан, ты не прав, — сухо проговорил Змей и отвернулся.
Я быстро, одним глотком, осушил стакан. Губы обожгло, огонь провалился в желудок, смывая привкус крови, убивая его, убивая меня.
— Прости, — прошептал я. — Змей, прости. Родеррик, прости. Если бы я только мог…
— Антон, — Змей крепко сжал мое запястье. — Ты же прекрасно знаешь, что так должно было случиться, так случилось. Именно сейчас вышли из строя системы Ворона, и мы вынуждены были поворотить к Сервене! Глупо жалеть о том, что произошло. Родеррик выполнил свою работу и умер с честью. Мы все живы. Земля пока имеет неплохие шансы и все благодаря подвигу Родеррика и твоей удивительной выдержке. Я не удивлен, что ты тут учинил разгром, я удивлен, что ты удержался при андеанце…
— Глупо, — я потянулся и налил себе еще водки. Она лучше обезболивающего сейчас глушила боль. Всю физическую боль. — Я не предвидел…
— Никто не мог такое предвидеть! — гаркнул мне на ухо Змей, но я оставил без внимания его повышенный тон.
— Я ведь знал, — тихо сказал я.
— Все! — Змей резко встал, поднимая меня за руку. — Пошли в медицинский блок. Я дам тебе успокоительного, если не можешь справиться с собой сам.
— Не пойду, — уперся я, как маленький ребенок. Спирт сейчас действовал на меня не лучшим образом. — Не пойду туда. Ненавижу врачей!
— И почему же? — притворно удивился Змей, чем вновь разбудил во мне ярость.
— И тебя ненавижу! — твердо сказал я. — Ты всегда причиняешь боль.
— Боль ты причиняешь себе сам! — жестко сказал врач, отпустив мою руку и отступив назад. — Еще много лет назад я сказал тебе, что наркотики не спасут от боли. Я предупреждал тебя, что от них будет только хуже, что боль будет усиливаться, а наркотик покажется слабым. Ты не слушал — думал, я вру. Я говорил тебе, что будет зависимость. Ты смеялся надо мной.
Считаешь, я не знаю, чем ты занимаешься вечерами у себя в каюте? Думаешь, не вижу разбитых костяшек на твоих руках? Не вижу свежих порезов? Посмотри, на кого ты стал похож? Ты наркоман, признай это. Ты человек сильной воли, но даже тебе не под силу это…
Во всем наш врач, который летал со мной в чужом космосе бок о бок вот уже восемь лет, был прав. Я посмотрел на свои руки, покрытые тонкими шрамами. Я резал их, чтобы унять боль, перебить ее хоть на мгновение. Я причинял себе еще большую боль, другую, ту, которую можно было переносить. Нет ничего страшнее головной боли, которая туманит сознание. Змей был прав во всем, кроме одного: мне это по силам.
— Ты ничего не можешь предложить мне, кроме контроля и наблюдения. Ты готов поступить со мной как с простым наркоманом: забрать все колюще-режущее, поместить в комнату, где не обо что будет даже стукнуться. И ты будешь ждать. Только ты не можешь себе позволить отсутствие капитана! Ты предлагаешь мне признать, что у меня зависимость? Я не признаю, и знаешь почему?
Змей отрицательно покачал головой.
— У меня не зависимость от наркотиков! У меня зависимость от отсутствия боли, потому что я не могу жить с ней! Она мешает мне думать, она притупляет мои желания.
— Не прибегай к телепатическим способностям до тех пор, пока каждодневная боль, рождаемая ТУСом и, как ты утверждаешь, вполне терпимая, не пройдет. Твой организм все сделает сам, только дай ему возможность.
— Возможность?! Ты ведь все слышал! Видел, что я сделал с андеанцем? Я не прав? Я сделал это зря?
Змей покачал головой.
— И после этого ты говоришь: не пользуйся способностями, которые подарил мне Ворон! А как я буду управлять кораблем?!
— Мы, кажется, никуда пока не летим. И, ради бога, давай отложим весь этот бред на потом. Ты еле на ногах держишься.
— Нам бы до Земли добраться благополучно, — пробормотал я.
— Доживешь, — махнул рукой Змей, — если врача слушать будешь. И когда это я тебе больно делал?
— Да каждый раз, когда под кожу иглу вгоняешь.
Взглянув на вытянувшееся лицо врача, я не смог удержаться от улыбки и он не мог мне не ответить. Стрелка часов стронулась с места, стало немного легче.
Я лежал на операционном столе в медицинском отсеке. Железо неприятно холодило кожу, хотя в отсеке было невыносимо жарко; я лежал без одежды, а вокруг суетились две медсестры. Девушек вовсе не смущало то, что я совершенно гол, а вот мне было как-то не по себе. Казалось, я никогда не смогу к этому привыкнуть.
Минутное безумие прошло, оставив усталость. Я снова был самим собой: капитаном военно-исследовательского корабля, превосходящего все технологии Земли на несколько порядков.
— Подошвы нашпигованы стеклом, руки разбиты, в крови какая-то дрянь, я не могу понять, что за компонент такой у андеанцев в слюне! И какого черта ты позволил ему укусить себя? — обвинительно спросил врач.
— Змей, — хмуро потребовал я, — накрой меня хотя бы простыней. И учти, что нам любые сведения об инопланетянах жизненно необходимы. Так, что, пожалуйста.
Девушки дружно прыснули, отреагировав на первые мои слова.
— Что-то не так? — под моим ледяным взглядом дурацкие улыбки ушли с их лиц. Как никак я капитан.
Змей распечатал пакет со стерильной простыней, проворчал:
— Еще тратить на тебя материалы…
— Так что дало сканирование? Не зря же я валялся голым полчаса.
— Не зря, — подтвердил Змей, — я зашил тебе порезы на ногах, вытащив из них крошево стекла. Этого мало?
— Мог бы накрыть меня раньше, — немного обиделся я.
— Попросил бы раньше, — равнодушно отозвался Змей. — Думаешь, они мужчин голых не видели? Да они их в институте столько насмотрелись и напрепарировались, что уже не интересно.
— Как в тебе уживается цинизм и жизнерадостность? — спросил я с любопытством, приподнимаясь на локте.
— Я просто умею получать удовольствие от всего, что меня окружает. Даже от профессии, — он взмахнул в воздухе скальпелем.
— Убери это, — предупредил я.
Змей отложил в сторону колюще-режущее, и бесцеремонно ухватив меня за руку, стал разглядывать разбитые костяшки и порез на ладони.
— Я вот чего думаю, — врач отпустил мою руку и отошел в сторону, откупорил какую-то большую банку темного пластика, смочил ее желтоватым содержимым кусок ваты и снова взялся за мою руку, обрабатывая кровавые ссадины. — Может, включить системы восстановления?
В ноздри ударил сильный запах антисептика, руку защипало, и я дернул ею, высвобождаясь из цепких пальцев врача.
— Есть угроза жизни? — спросил я, напоминая врачу корабельные правила.
— Сам что ли не чувствуешь? — возмущенно отозвался Змей.
— Тогда о каких системах восстановления идет речь? Она же сжирает треть энергозапаса корабля, а мы стоим бок о бок с боевым линкором!
— Если мы включим системы, — возразил врач, — завтра твое тело будет в куда лучшем состоянии — механизмы естественного восстановления клеток интенсифицируются…
— У тебя тут слишком жарко, чтобы ночевать, — устало сказал я.
— А еще просил накрыть его, — усмехнулся Змей. — И, можно подумать, у тебя в каюте прохладнее.
— Градусов сорок будет, — зевнув, сообщил я и сел на столе. — Пойду спать, док, не могу больше.
— Это все последствия укуса, — Змей наполнил каким-то веществом шприц с тонкой и длинной иглой.
Подозрительно, я покосился на него и немного отодвинулся в сторону. Медсестры опять прыснули от смеха, я явно их забавлял.
— Я прекрасно слышал все, что говорил андеанец, — подходя ко мне, заявил Змей. — Не хочу найти тебя завтра в кровати, впавшим в кому. Ясно? Тогда откинь голову в сторону.
