четвёртом ярусе, посмотрел вниз вправо, где трудился Вован, и весело заметил:
– А ты хорошо сохранился, дедуль! Мужчина-то хоть куда… мёртвый только.
И, напустив в голос дворово-босяцких приблатнённых интонаций, как в старом кино, залихватски пропел, на этот раз вполне неплохо:
– А он мужчина хоть куда, он служил в ПэВэО…
– Ого! – тотчас заметил Кац. – Вы таки помните Гарика, молодой человек! Уважаю!
– А чего мне его не помнить? Я же с детства люблю всякое такое… Высоцкий, Цой, Кипелов, Сукачёв… Это же классика! Отец любил послушать… Он у Гарика даже на концерте был, и Кипелова и Арию тоже вживую видел…
– А давай «За окошком месяц май» споём! – предложил тогда Кац.
– А давай!
И мертвецы в два голоса запели:
– А за окошком месяц май,
Месяц май, месяц май.
А в белой кружке чёрный чай,
Чёрный чай, чёрный чай.
А в доминошне мужички,
Мужички, мужички.
Да по асфальту каблучки,
Каблучки, каблучки…[11]
Лёха умер молодым парнем, в двадцать восемь. Потому и выглядел он моложе других мертвецов, хотя и было ему от рождения уже сорок пять. Широкий, высокий, с симпатичным простоватым лицом с крупными чертами; голубоглазый и с большими как у телёнка ресницами, белобрысый, – таких любят женщины. С таких, как Лёха, в Советском Союзе рисовали плакаты хлеборобов и ваяли памятники матросам.
Жизнь у Лёхи сложилась, мягко сказать, трагически. В раннем детстве всё у него было хорошо – оба родителя, достаток в семье, в школе учился на твёрдые четвёрки… А потом авария на трассе Тамбов – Сталинград сделала Лёху круглым сиротой. И оказался Лёха в детдоме, в десять лет. В шестнадцать, прямо из детдома, переселился Лёха на «малолетку», а в восемнадцать, выйдя на волю, оказался он натуральным бомжом, потому как в квартире, оставшейся от покойных родителей, проживали теперь чужие люди, законно владевшие этой самой квартирой. Быстро выяснилось, что двоюродный брат матери – его, стало быть, Лёхи, двоюродный дядька, вскоре после смерти сестры подделал документы и продал квартиру. В последующие затем восемь лет квартира продавалась ещё трижды, и не пустивший Лёху на порог угрюмый мужик оказался самым что ни на есть законопослушным гражданином, ни к каким мошенничествам с недвижимостью непричастным. Недолгое правдоискательство вчерашнего зэ́ка положительных результатов не принесло: чиновники, полиция, адвокаты – все только разводили руками. Тогда Лёха сделал единственное, на что был способен в той ситуации: отыскал родственника и нанёс ему тяжкие телесные, за что снова сел, на три года. Пока отбывал срок, сошёлся с авторитетными уголовниками, и когда снова вышел, перед ним открылись определённые перспективы, которыми Лёха не преминул воспользоваться.
После второго срока в тюрьму Лёха больше не садился. Стал Лёха средней руки бизнесменом, через бизнес которого отмывались деньги тех самых авторитетных друзей, что оставались пока сидеть, а также их деловых партнёров на воле. За семь последующих и последних лет жизни Лёха умеренно разбогател: купил квартиру в центре Тамбова, сменил пять машин, каждое лето отдыхал в Крыму и в Сочи. Имел он и успех у женщин, однако семьёй так и не обзавёлся. Участие в Проекте принял за два месяца до смерти, совершенно спонтанно: просто ткнул в появившуюся на Госуслугах в разделе «Медицина» иконку (а иконка эта, стоит заметить, появлялась далеко не у всех), прочитал предложение в открывшемся окне и… согласился сходить на собеседование. Лёха с детства любил почитать научную фантастику и перспектива ожить после смерти и полететь на Луну (про Марс, понятное дело, на Госуслугах не писали) ему понравилась. А чего терять? Собеседований было три: с первого его направили в горбольницу на медобследование; на втором был долгий разговор то ли с психологом, то ли с психиатром, который Лёху незаметно загипнотизировал и в течение пяти часов беседовал с ним неизвестно о чём; на третьем собеседовании Лёхе предложили пройти подготовку на полигоне Роскосмоса, и Лёха согласился. За это своё решение он и поплатился в итоге жизнью…
…Вернувшегося с полигона Лёху застрелили у входа в подъезд. Коллеги по мутному бизнесу решили, что Лёха продался ментам, и устранили «предателя». Пуля попала точно в сердце, не повредив «жизненно важных» для будущего живого мертвеца органов; головной мозг и позвоночник при падении не пострадали, кости рук и ног остались целы. После полагающихся следственных мероприятий тело Лёхи оказалось сначала в морге, а потом за ним приехал особый реанимобиль.
– Орут под окнами коты
День и ночь, день и ночь…
Строку про орущих котов Лёха с Кацем не сговариваясь выделили особо, добавив в голоса зычной хрипотцы. В этот момент их стало отчётливо слышно не только в эфире. Голосá этого мёртвого дуэта на миг пробились сквозь глухую вату разреженного марсианского воздуха, отразившись от монотонно обрабатываемой Лёхой каменной стены и наполовину опустевшего прицепа, у откинутого борта которого работал лопатой Кац.
Вышедший на трап с пустыми вёдрами Сергей уловил свободным от радиогарнитуры ухом обе запоздавшие на доли секунды звуковые волны́, наложившиеся поверх услышанного в наушнике. Получился интересный звуковой эффект.
Сойдя с трапа, он поставил оба ведра на присыпанную мелким гравием скалу и, подмигнув наблюдавшему за солистом с лопатой бригадиру, показал «класс» двумя руками. Тахир коротко ухмыльнулся и кивнул ему, соглашаясь с оценкой.
Мертвецы редко видели Каца поющим. Но тут Кац удивил всех.
Насыпав вёдра с горкой и воткнув лопату в композит, Кац развернулся и, разведя массивные руки, продолжил петь, прищурив за жёлтым стеклом очков большие, как у быка, на выкате пепельно-чёрные глаза, давно помутневшие от смерти, но ставшие в этот момент противоестественно живыми.
В прошлом проворовавшийся чиновник, подавшийся в Проект, чтобы доказать высокому начальству, что твёрдо встал на путь исправления, Леонид Натанович Кац, которого в стройотряде прозвали просто по фамилии, высокий толстый, – про таких говорят: поперёк себя шире, – с крупными чертами лица и мясистыми мочками ушей, к пятидесяти семи годам сохранивший густую чёрную шевелюру, он был хронически солиден. Не зазнавался, нет. Кац был прост, как и все мертвецы. Несмотря на возраст и неспортивную комплекцию, его взяли в стройотряд потому, что был Кац очень уравновешен психически – как танк, или слон. А ещё он был опытный строитель; в молодые годы прошёл путь от монтажника до начальника участка. Умел Леонид Натанович находить общий язык с людьми самыми разными – от работяги до олигарха. Но годы начальствования неизбежно наложили на него печать солидности. Мёртвый Кац – был тот же Кац, что и семнадцать лет назад скоропостижно скончавшийся от инфаркта миокарда Кац, с теми же
