Все-таки человек (в данном случае я) существо весьма разумное, а потому нагло-хитрое. То есть, выбрал один вариант действий, но выполнил его только частично. Потому как даже издалека увидел, брошенные в костер деревяшки загорелись. А потому, куда суетится? Пора, наконец, уже завтракать, а, соответственно, перед этим приготовить этот завтрак.
Взял в руки вчерашнюю палку (непременный атрибут, если не за хворостом и корягами), кувшин и направился на вчерашний… э-э-э обед? Ужин? Набрал кусочки выброшенного накануне мяса — все, что осталось съедобного от ракушек. И никто не съел, лишь кусочки обмарались песком и мелкими насекомыми.
Последних я быстро сшиб, аргументируя это тем, что и одному добычи мало. Ведь у ракушек, кроме желеобразного тела, есть, по крайней мере, у большинства, немного мускулов. Створками-то надо вертеть и не святым моллюскиным духом. Но его так мало, а тут еще всякие дармоеды!
Вот это я и вчера был готов съесть, но не получилось. Ибо сырыми кушать я еще не был готов, ибо был не так голоден, а, значит, еще и цивилизован. А для хотя бы испекания мяса не дошел, так как огонь так и не появился.
В принципе, я хотел было сложить в кувшин и даже взял его с собой. Но уже подходя к остаткам моллюскам дошел, что емкость у меня одна и его бы использовать по прямому назначению. То есть, пока нет углей, таскать в ней хотя бы воду, если уж не получается вино иди хотя бы чай. А кусочки мяса нанизать на прутья, ведь все равно это один из наиболее возможных методов приготовления мяса, если уж у меня нет никакой кухонной посуды. Шашлык называется. Многим это очень нравится.
Конечно, их надо бы поначалу замочить на сутки в специальном маринаде (вода, уксус или вино, специи и так далее). Подробности я вам докладывать я вам все не буду, по причине того, что этого все равно ничего нет, кроме воды. Да и то не у меня, а у окружающей среды.
Поставил на костер прутки с мясом мяса моллюсков. И так оно через пару минут стало одуряюще пахнуть, что у меня слюна потекла, как у собаки Павлова. А ведь убеждал себя, что не буду ничего у моллюсков есть!
Пришлось все это запить водой из кувшина. И вот здесь меня стукнуло по кумполу, как не било уже в XXI веке совсем. В ХХ веке било и не раз, и не только морально, но и физически, но это было давно и неправда.
А тут вдруг… вода в кувшине оказалась соленая! При чем не просто соленая. Похоже, она оказалась морская! Логическая и простая картина бытия на глазах покрывалась трещинами и разбивалась на кусочки. По крайней мере, это не Камское водохранилище!
А ведь я уже полагал, что тут не чисто, даже видел себя в острове на Тихом океане. Но в реальности считал себя еще на Каме.
Попытка родного мозга хоть как-то сохранить привычную картину бытия путем констатации факта соленой воды в водохранилище была разбита самим же мозгом.
Так получалось, что Кама, хотя и доставала могучей рекой Удмуртию только немножко, краешком, но начиналась она все равно в моем же регионе родником, а потом небольшой речушкой. И нигде, нигде (!) не упоминается, что вода в ней была соленой. Да и с какого-то перепуга, река, постоянно питаемая пресноводными притоками, вдруг станет соленой?
Значит, это все же не водохранилище, а обычное море — океан. Огромный соленый водоем посреди России? Ой ли! Нет, меня вытащили из России! Или нет, я остался в России?
Мой отчаянный и, надо сказать, довольно панический мозговой штурм был остановлен приятным-таки запахом подгорелого мяса и воплями голодного желудка. В кои-то времена его хотели накормить настоящий пищей и то премудрый мозг собирался его сжечь!
Повинуясь уже не мозгам (от него все равно толку особенно не было), а воплям желудка я поспешил вытащить уцелевшие палочки с мясом. Сгоревшие же с мясом деревянные шампура пришлось лишь проводить взглядом. Что поделать, две палочки с расположенными а них кусочками мяса мне пришлось проводить в последний путь в огненную купель.
Впрочем, посчитав количество мяса на уцелевших шампурах, я пришел к логическому выводу, что этого мало и поспешил покопаться в костре, вытаскивая найденные в золе и догорающих дровах кусочки мяса. И ничего, что все они были уже сгоревшими. Главное, это было мясо, а не уголь. По крайней мере, не все мясо подгорело до такой степени.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И вот, наконец, я мог попиршествовать! Кусочки мяса — небольшие мускулы моллюсков стали моим основным блюдом. Конечно, вкус их был ужасен. Половина шлыка так и не была зажарена и теперь мои челюсти могли сколько угодно их жевать. Эти резиновые изделия пищевой промышленности все равно упорно сопротивлялись и пришлось их после некоторой борьбы просто глотать полупрожеванном виде в надежде, что оный желудок замолчит наконец и будет делать то, что ему положено природой — переваривать пищу.
Вторая часть пережевывалась гораздо легче, но вкусом было не лучше — это было уже подгоревшая резиновая подошва. То есть подгорать это мясо охотно соглашалось, а вот испечься нет!
Что нам кабанам или волкам с этого будет! Я отважно проглотил почти сгоревшие кусочки мяса след за сырыми, макая их в кувшин с морской (или, хотя бы соленой) водой. Потом прочувствовал и прослушал желудок. Оглушенный таким количеством тяжелой пищи, он уже был не в состоянии что-то членораздельно хотя бы думать. Но ощущения от него было очень нехорошие. Подробности я опущу, поскольку они передавались преимущественно нецензурно, но теперь я понимал, почему мясное блюдо обязательно требовалось заесть какой-то закуской. Или хотя бы запить. Не вином, боже упаси, водой.
Увы, ни заесть, ни запить у меня ничего нечем. Попробованная морская вода на вкус была такой гадкой, что я сразу почувствовал что-то нехорошее.
Мелькнула мысль — а что если такая жидкость была образована уже в кувшине, а в водоеме вода все-таки была пресной? Догадка была гениальной и расслабляющей. Понятно, что я ополоснул кувшин, но ведь смотря что там было. Грязи было бы достаточно для простого ополаскивания, а вот соли на дне, сухой и покрытой пленкой, нет. Она-то и, потихоньку растворившись, дала мне такой несравнимый вкус. Надеюсь, это были пищевые соли и я не умудрился отравиться?
Фу-у! Жаль, конечно, лишиться такой невероятной перспективы попадания, например, в другой мир, но на Земле все же лучше. И даже в средней полосе России.
Оставалось проверить мою выдающуюся догадку обычным способом — просто макнуть рукой воду на берегу и попасть ее в рот. Или просто отпить жидкость из моря.
Никогда не разрешайте детям пробовать так! Там грязь, микробы и прочая гадость. Но сейчас я был в тупике и оставалось использовать мои вкусовые сосочки во рту в качестве экспресс-анализа.
Уже ни о чем не думая, я лишь просунул в костер коряги, чтобы они оказались в огне несгоревшей частью, и потопал к воде, благо она было кругом, не заблудишься. И ближайшая было где-то в сотне метров.
Быстро прошелся до берега, беззаботно опустил руку в воду, а потом разрешил слизнуть ее с кожи языком. Вздохнул.
Что же делать, такая была хорошая теория. Просто-таки гениальная. Но как и большинство теорий неспециалистов, она была вдребезги разбита при первом же прикосновении с практикой. Вода в водоеме оказалась соленой, то есть это все-таки было море! Надеюсь, хоть на Земле, где-то на Тихом океане?
Глава 4
Радости и заботы
Прошлое становится длиннее
И всё тише эхо голосов.
Будто бы по липовой аллее,
Осенью идёшь среди костров.
Вдалеке не видно белой арки,
За спиной тускнеют огоньки…
Это я сне сочинил. Стих вообще-то длинный, но я не весь его привел. Так, несколько строчек привел для примера. Вот как гениальный русский ученый сумел свою таблицу привезти, а я вот стихотворение! И ничего я, кстати, про свою собственную гениальность не пишу. Я очень скромный и робкий.
Машинально облизал кожу правой руки. Ой, я же вчера проводил опыты! Повинуясь уже совершенно сумасшедшей догадке, я тщательно вымыл руки. Даже мыло бы использовал, если бы оно здесь существовало. Вдруг я сумел протащить в мой рот соль на коже конечностей? Дурацкая, конечно, теория и она умерла буквально в секунды. Я вымыл руки и сделав руку лодочкой, взял в нее воды из кувшина. Немного, крохотный глоток. Этого хватило, чтобы убедится — вода морская, соленая. И не в кувшине, а на самом побережье. Но в емкость ее с собой набрал.
