— …работаю у мсье Паскаля, — поспешила доложить я. — Вот вышла прогуляться.
— О, у нас здесь замечательно! — сказал старик. — Воздух, природа… Сейчас все отдыхают. Приходите сюда вечером, всех увидите. И вас все увидят. У нас есть кинотеатр, клуб, паб. Все, что нужно молодым людям, чтобы поразвлечься!
Я пообещала обязательно наведаться сюда, как только спадет жара, и раскланялась со стариком. До конца улицы и начала леса оставался один небольшой квартал, и я решила преодолеть его, дойти до деревьев и немного подняться на холм.
Лес дохнул на меня прохладой. Сосны и лиственные деревья сразу накатили на меня мощные волны свежести и покоя. Извилистая тропинка, которая поднималась в горы, была такой чистой, будто ее каждое утро подметали. А может, так оно и было. Ведь я уже поняла, что здесь живут одни патриоты. Если бы дать им волю, они зимой пришивали бы листья к деревьям.
Сверху действительно открывался великолепный вид! Красные крыши, золотой купол маленькой церкви, а на противоположном конце длинной улицы, которую я прошла, возвышалось самое большое здание — владение мсье Паскаля. Меня охватила нешуточная гордость, когда я увидела мансарду с окнами во всю стену! Неужели там, на стеклянном столике, лежит моя расческа? И зубная щетка торчит из мраморного стакана в ванной комнате? Черт возьми, старушка, а ты таки неплохо устроилась! На городской ратуше стали бить часы… Я не заметила, сколько времени простояла на холме среди деревьев. Здесь было так спокойно, так тихо. Где-то высоко-высоко наверху лежал снег, и это было довольно странно. В следующий раз, решила я, поднимусь еще выше, до этого снега. Хотя он порядком надоел мне на родине…
Когда я вернулась в город, он уже снова ожил. Будто задвигалась «живая картинка» в синематографе. У кондитерской за столиками сидели люди, звенели звонки велосипедистов, из открытых окон доносились аппетитные ароматы, в беседках возле домов чаевничали семьи. Все смотрели на меня и приветливо кивали головами. В фонтане со статуей «мсье Паскаля» купались дети, поднимая брызги и веселый шум.
Я пыталась отыскать в толпе горожан знакомые лица тех, кого видела в деревянном бистро, но те, видимо, были «ночными обитателями» или днем работали в столице, до которой отсюда ходил автобус…
Мне было приятно по-хозяйски открыть тяжелую дубовую дверь своего нового жилища. Теперь я наверняка знала, что горожане отнеслись ко мне с должным уважением. Еще бы! Я служу у того, кто основал их славный городок, у самого господина Паскаля. Хотя его каменная мистификация, как по мне, красноречиво свидетельствовала о самой обыкновенной «мании величия».
7
— Нагулялись? — встретил меня на лестнице мсье. — Как вам город?
— Очень красивый. Особенно фонтан! — сыронизировала я.
Мсье Паскаль засмеялся:
— Это не я придумал!
— Надеюсь…
Я спросила, не нужно ли помыть пол в его доме. Честно говоря, этот вопрос прозвучал из моих уст так, будто я предлагала погладить ему шнурки от ботинок после дождичка в четверг (так, помнится, шутили у меня на родине).
— С этим замечательно справляется матушка Же-Же, — сказал он. — Вы мне еще понадобитесь. Куда торопиться? В прошлый раз я не расспросил вас — о вас. Это моя ошибка. Поэтому пойдем пить чай. И вы немного расскажете мне о себе.
На балкон, увитый диким виноградом, матушка Же-Же принесла на подносе чай. Сквозь густую зелень кое-где проглядывал горный пейзаж.
— Зачем вам знать обо мне, если вы такой мастер моделировать судьбы? — спросила я, вспоминая, как легко он распоряжается будущим посетителей деревянного бистро. — К тому же, в моем «резюме» все написано.
— Признаюсь, я читал его не слишком внимательно. Я вообще не люблю читать документы и всевозможные справки… Вот беседа — совсем другое дело. Пейте чай и рассказывайте.
Чай был ярко-пурпурного цвета с густым малиновым запахом. После прогулки мне очень хотелось выпить чего-то именно такого — вкусного и горячего. Я сделала глоток и сразу разомлела.
Мсье Паскаль вопросительно смотрел на меня.
— Если вы не хотите копаться в прошлом, я задам вам вопрос, а вы можете начинать с чего угодно. Мне все равно. Итак, что вы вспоминаете из своего прошлого, когда остаетесь наедине с собой?
Я задумалась…
— Красная пыль… — сказала я, и мсье Паскаль удивленно поднял брови.
— Да… — продолжала я, — красная пыль на улицах моего города, она неслась с металлургического завода. Когда по ней бегала детвора — над дорогой и домами вздымалась пыль, от которой даже крыши и деревья становились красными. Этой пылью девчонки вырисовывали на ногах модные гольфы: окунались в нее по колено, а потом по красному фону пальцем выводили загогулистые узоры…
Даже сама удивилась тому, что вспомнила об этом! Действительно, эта бесконечная терракотовая пыль сопровождала все мое детство.
…Мимо нашего дома (почему-то это происходило ночью) везли на рынок арбузы. А потом всю ночь слышались шлепки — «хлоп-хлоп-хлоп» — это их разгружали и сбрасывали в железные сетки. Вся улица пахла арбузами. Мы воровали арбузы из сетки (открыть ее было несложно!), и каждый из шайки съедал по огромному арбузу, разбивая его об асфальт и погружаясь в мякоть по самые уши.
…Букет пионов на подоконнике в день моего рождения. Мне было пять лет, я стояла в длинной ночной рубашке на холодном полу и держала этот букет. Была уверена, что его принесла фея.
…Дождь. Ливень. Стена воды. Но — теплая. Ни души на улице. Я иду по колено в воде, мокрая, как сама вода. Я подношу руки к дождю и говорю: «Брат, забери меня с собой!» В струях вырисовывается полупрозрачное лицо. Мне никто не верит…
…Драки — «двор на двор». «Броненосец», построенный из картонных коробок и украшенный крышками от кастрюль, которые мы тайком выносили из дома. Я никогда не была «санитаркой», как другие девчонки. Всегда — в первых рядах, с карманами, набитыми камнями. Я умела плевать на три метра вперед, а бегала так, что меня никто не мог догнать! Драки были жестокие — до «первой крови». А потом победители и побежденные обменивались «пленными» и вместе шли к реке отмывать в ней раскровавленные носы. Потом пекли картошку на берегу и уже в темноте рассказывали истории «о черной руке мертвеца»…
Я уверена, что все эти истории означали для мсье примерно то же самое, что и «хрены собачьи». Выражение его лица было для меня непонятным.
— Печеный картофель — это вкусно? — наконец спросил он.
— Вкуснее всего, что я ела после! — заверила я. — Представьте: сначала картошку надо наворовать! Обычно это происходит поздно вечером. Кто-то стоит «на шухере», а кто-то лезет в соседский огород… Потом разжигают костер и, когда угли начинают тлеть, — туда кладут картошку. Когда ты выхватываешь ее из золы — твои руки становятся черными, ты перебрасываешь ее с ладони на ладонь. А потом черными становятся и губы, потому что ты не можешь удержаться и ешь ее прямо с кожурой. И вместе с картошкой обязательно нужно хрумкать огурец — тогда полнота жизни ощущается лучше! Такой вот рецепт… Впоследствии ко всему этому добавляется водка… Сигареты… Секс… Мысли о самоубийстве… Но это уже совсем другие истории. Они — неинтересны.
Собственно, у многих людей они похожи друг на друга. Особенно у тех, кто вовремя избавился от «розовых очков»…
Он пристально смотрит на меня. Кажется, я, как говорят китайцы, потеряла свое лицо! Слишком разболталась. Это опять же — от здешнего хмельного воздуха!
…Вечереет, с гор веет густым запахом засыпающих деревьев, а с городских клумб — ароматом ночных фиалок. Все это дурманит. Перед глазами плывут черные и розовые круги. Черное с розовым — очень красивое сочетание… Надо обуздать свои эмоции, ведь с тобой может произойти то же, что с профессором Плейшнером, думаю я.
— Вот такая фигня… — весело заканчиваю свой рассказ. — Теперь мне кайфово везде.
— Не лгите, госпожа Иголка, — говорит мсье Паскаль. — Вы неизлечимо больны. Извините, но говорю так потому, что слишком хорошо вас понимаю. У меня есть еще один вопрос: почему вы решились на такой шаг?
Предпоследнее слово он произносит с особым нажимом. Я пожимаю плечами.
— Собственно, у меня была возможность сделать такой же, только в другую сторону, — делаю акцент я на последних словах. — Могла бы жить на берегу океана, например… Но это скучно — зависеть от чьих-то кредитных карточек. Лучше иметь свою.
— То есть?
— Ну… Однажды у меня была реальная возможность зажить прекрасно. Один милый человек предложил мне райскую жизнь — на таком вот берегу океана. И я почти согласилась. Он был счастлив.
— И что? — Глаза мсье Паскаля стали совсем как у мальчишки.
— Ну… Я выставила уйму разных условий.
