по-прежнему небрежно прислоняется к стене, лениво приподнимая брови.
— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.
Остановившись на расстоянии одного шага, я пристально смотрю на него.
— Столовая карточка. На ней есть деньги, но она не работает.
— Как жаль. Но почему это моя вина?
— Потому что как только этот мужик, — я ткнула рукой в сторону кабинета администрации, — увидел мое удостоверение, он даже не попытался помочь мне.
На его губах играет ухмылка, пока он разглядывает меня с ног до головы.
— Как ужасно неудобно для тебя.
— Для меня? Это ты сделал, придурок!
Мой желудок подпрыгивает.
Я настолько шокирована его скоростью, что не успеваю среагировать, как он внезапно бросается вперед и хватает меня за горло. Развернув меня, он прижимает меня к стене. Я ударяюсь спиной о холодный мрамор, и дыхание вырывается из моих легких. Прежде чем я успеваю сделать глубокий вдох, чтобы наполнить их воздухом, его рука крепко сжимает мое горло.
В его холодных голубых глазах затаилась опасность, когда он уперся другой рукой в стену рядом с моей головой и наклонился.
— На твоем месте я бы очень тщательно выбирал слова.
Его пальцы снова расслабляются, позволяя мне наконец-то сделать вдох. Но его рука остается на моем горле, твердым грузом напоминая мне о том, кто здесь хозяин.
Не позволяя себя запугать, я вздергиваю подбородок и отвечаю:
— Или что?
В его глазах пляшут искорки. Как свет, сверкающий в смертоносном осколке льда.
Медленная улыбка расплывается по его лицу, когда он проводит большим пальцем по моей шее и вдоль челюсти, прежде чем добраться до нижней губы. Почти любящим жестом он проводит большим пальцем по моему рту.
Мое сердце учащенно забилось.
Затем в его глаза возвращается жестокий блеск, и он просовывает большой палец между моими губами и оттягивает нижнюю губу вниз, прижимая ее к подбородку достаточно сильно, чтобы я вздрогнула.
— Или я найду другое применение твоему непочтительному ротику, — наконец отвечает он, его голос подобен полуночному ветру.
В моей голове происходит короткое замыкание. Не задумываясь, я выдергиваю руку и бью его по лицу.
Он отшатывается назад, его левая рука падает со стены, а правая с моего горла, и он, спотыкаясь, делает шаг назад. От него исходит полное неверие, и он смотрит на меня. У меня возникает непреодолимое и абсолютно безумное желание рассмеяться. Потому что, судя по тому, как Александр смотрит на меня, кажется, что никто и никогда не давал ему пощечин.
Никогда. За всю его жизнь.
И мне нравится, что эта первая пощечина теперь принадлежит мне.
Прежде чем он успевает оправиться от шока, я проскальзываю мимо него и мчусь по коридору.
Обеденный перерыв уже почти закончился, поэтому я бросаю попытки купить еду и направляюсь прямиком в лекционный зал. Часть меня убеждена, что Александр собирается выследить меня и убить за то, что я посмела прикоснуться к его привилегированному лицу.
Остаток дня я провожу, незаметно оглядываясь через плечо, чтобы понять, не собираются ли меня убить.
Но он так и не приходит.
Когда после обеда заканчиваются занятия, я возвращаюсь в столовую, чтобы снова попробовать свою карту. Каждый раз, когда я пытаюсь отсканировать ее, мне отвечают только сердитые звуки ошибки и красные мигающие огоньки. И я перепробовала все устройства для считывания карт в этом месте.
Смирившись, я вынуждена признать, что карта не работает. Но я находчива и не сдаюсь, поэтому переодеваюсь в джинсы и надеваю свои самые удобные кроссовки. И начинаю двигаться к воротам. Я знаю, что примерно в часе ходьбы от кампуса есть круглосуточный магазин. Я не могу позволить себе взять туда такси, но час ходьбы, это не так уж и плохо.
Александр думает, что сможет так легко победить, да?
Не думаю, что он хоть раз самостоятельно ходил в круглосуточный магазин. Его слуги и повара наверняка делают это за него. Поэтому он даже не подумал о том, что я могу легко решить проблему, которую он для меня создал. Если я не могу купить еду в столовой, мне придется пойти в магазин и купить еду, чтобы принести ее сюда.
В этом и заключается проблема таких избалованных людей, как он. Они понятия не имеют, как перехитрить того, кто играет на совершенно другом уровне.
6
АЛЕКСАНДР
Я до сих пор не могу поверить, что она действительно дала мне пощечину. Никто никогда раньше не давал мне пощечин. Это был очень неприятный опыт. Я намерен заставить ее дорого заплатить за это.
Держась на небольшом расстоянии позади, я слежу за ней, пока она идет через кампус. Она переоделась в бледно-голубые джинсы, черную рубашку с длинными рукавами и кроссовки и идет уверенным шагом.
Я сужаю глаза, глядя на нее. Что она задумала?
Поскольку я попросил администрацию ограничить ее карточку еще до открытия столовой сегодня утром, я точно знаю, что малышка Оливия Кэмпбелл сегодня не завтракала, не обедала и не ужинала. А вчера был день заезда, значит, и тогда она не смогла поесть в столовой. Значит, единственное, что она ела со вчерашнего утра, это тот завтрак, который она съела перед отъездом из родного города. Должно быть, она умирает от голода. Так почему же она идет таким бодрым и решительным шагом?
Слегка нахмурившись, я иду за ней, пока она пересекает кампус и добирается до главных ворот.
Передние ворота? Почему она…
Меня осеняет осознание.
О. Я улыбаюсь. Умная девочка.
С моих губ срывается злобный смех.
Действительно, умная. Но недостаточно умна.
Резко повернув направо, я позволяю ей пройти через ворота, а сам направляюсь к парковке. Далеко не все студенты здесь имеют машину, поскольку все необходимое уже есть в кампусе. К тому же до города можно доехать на такси. Но я предпочитаю свободу и возможность приезжать и уезжать по своему усмотрению, поэтому припарковал свой черный спортивный автомобиль на одной из немногих крытых площадок.
Как только я подхожу к двери, сзади раздается голос.
— Сэр? — Говорит Дэниел.
Я узнаю этот тон. Это значит, что он раздумывает, следовать ли ему за мной или нет.
Повернув голову, я встречаю его взгляд через плечо и отвечаю:
— Все в порядке. Ты можешь идти домой.
Он вскидывает подбородок.
— Да, сэр.
Злая улыбка расплывается по моим губам, когда я сажусь в машину и уезжаю. То, что я запланировал для Оливии, Дэниел не увидит. Это для моих и только моих глаз.
Дорога, ведущая к магазину, а затем и к
