— Поздно, уважаемый. Это ты теперь ему объясняй… — Андроммелих посмотрел на торчащую из зада шайтана гигантскую стрелу, перевел взгляд на обломки… — Так… а почему две?
— Откуда знаю? Не успел я по папе и маме этого наглеца пройтись, как тут — бац, вторая в то же самое место.
— Ой, напрасно ты это сделал, — закручинился Андроммелих. — Насчет мамы-то ладно, на Руси к этому привычны, а вот Папу трогать не стоило. Неудивительно, что он тебе стрелку забил. Значит, это все-таки то, о чем я подумал. Ну тридцать душ прощаю, с покойников брать грешно… хотя с этим погодим. А вдруг выкрутишься? Закопайся поглубже, — посоветовал Андроммелих, — если не найдет, за тобой тридцать душ.
— Это за что? — возмутился Иблис.
— За совет. Ну пока. Дела, понимаешь…
Договорить Великий Канцлер не успел, так как за стеной разговор об искусстве подошел к концу. Оттуда до исчадия ада донесся глухой удар.
— Раз!
Голосок был очень звонкий, но Андроммелих насторожился.
— Папа под баб вроде не косит… Хотя…
Дверь гостевой комнаты с грохотом рухнула вместе с подслушивающим под ней Омаром.
— Помогите!!! Хулиганы зрения лишают!!!
Внутрь вкатился жених, держась всеми четырьмя руками за пострадавший третий глаз. Следом ворвалась Жасмин со сковородкой на двенадцать персон в руках. Она почему-то предпочла ее ятаганам. Жених сослепу споткнулся о жабу, нокаутировал головой стенку и выпал в осадок. Омар благоразумно откатился в сторону. Иблис неблагоразумно квакнул от изумления, за что тут же и схлопотал от не успевшей утолить жажду мести невесты.
— Два!
— Я тут вообще ни при чем! — неприлично взвизгнул ИО дьявола.
— Опоздал. Три!
— Жасминчик, это же я, Омар!!!
— Тьфу, гад! Зачем предупредил? Так хорошо под замах шел. — Жасмин перевела взгляд с дрожащего визиря на три неподвижных тела. — Кажется, переборщила, — хмыкнула она, остывая. — Этих двоих я не знаю. Омар, жениха беру на себя, а эта пара на твоей совести.
— Почему? — слабо пискнул из угла визирь, не сводя глаз со сковородки.
— То есть как это — почему? — возмутилась принцесса. — Я ему, можно сказать, жизнь спасла, сковородкой не приголубила, а он… Ну наглец! Короче, не возьмешь их на себя, все папе скажу, — начала шантажировать принцесса. — Как ты под дверью подслушивал, как меня домогался…
— Разве такое было? Я что-то такого не помню, — выпучил глаза Омар.
— За это не волнуйся, папа поможет. Все вспомнишь.
— Беру, беру, — испугался визирь. — А можно, я сделаю так, как будто их тут вообще не было?
— Конечно, можно! — обрадовалась Жасмин. — Слушай, а давай сделаем так, как будто и жениха тут не было?
— Никак нельзя. Уж его-то повелитель точно хватится.
— Жаль. Ну ладно. Ты тут хозяйничай, а я пошла упаковываться. Интересно, сколько мне на этот раз впаяют?
Принцесса исчезла в проеме двери.
— Мой повели-и-итель… я уже иду-у-у… — донеслось до Омара.
Визирь осторожно выглянул за дверь. Легкий сквозняк катил по коридору окончательно вогнавшего себя в астрал советника жениха.
— Провалиться! Принесла нелегкая… — Омар метнулся обратно, посмотрел на Андроммелиха… — Ну на черта ты мне здесь нужен? — Визирь напряг всю свою магическую энергию и вышвырнул оглушенного демона обратно в родные пенаты. — А вот зелененький нам еще пригодится, — пробормотал он, утирая пот. — Куда же его? — Омар заметался. Завывания Палван Кумара становились все ближе. Скрепя сердце визирь решил пожертвовать своим личным укрытием. Нараспев прочтя заклинание, он испарился вместе с дрыгающей задней лапой жабой перед самым носом факира.
— Под замочком мечтал посидеть? Наслаждайся. — Омар посмотрел на бесчувственное тело Иблиса, рухнувшего плашмя на каменный пол мрачного сырого помещения, скрытого в недрах необъятного замка повелителя джиннов. Это и была его тайная комната. Может, и не такая комфортабельная, но зато тайная. Сам сооружал, защитные заклятия накладывал. На всякий пожарный, так сказать. Жизнь придворного джинна полна превратностей. Мало ли куда кривая занесет?
— Подтекать стала, — озабоченно пробормотал он, глядя на мокрый потолок, с которого непрерывно капала вода. — Надо будет насчет ремонта подсуетиться. Однако пора. — И он помчался докладывать повелителю о провале миссии брата. Принцесса и на этот раз не обошлась без рукоприкладства. Он был доволен, но… Омар понял, что судьба дает ему в руки уникальный шанс не только свалить брата, но и замахнуться на кресло самого повелителя! ПАПА. Вот ключ к решению всех проблем. Новая фигура на политической арене полностью меняла весь расклад в магической табели о рангах. Но информации мало.
— Нужно узнать про этого Папу побольше… Нет, сначала разберемся с этой вредной девчонкой!
— Папочка, он сам виноват, — убеждала Жасмин, старательно запихивая в узел свою любимую сковородку. — Договорились об искусстве побеседовать, а он мне, девушке из приличной семьи, книжку нескромного содержания подсовывает, да еще и руки распускает. Вот и схлопотал. И вообще, мне твои политические брачные союзы уже вот где сидят! — выразительно чиркнула она себя ребром ладони по горлу. — Я хочу замуж по любви и за человека!
— А я хочу наследника! — гневно стукнул по подлокотнику трона король.
— А я за этих монстров не пойду! — топнула ножкой Жасмин.
— Да это что ж такое! — окончательно вышел из себя Ад-Димирияту. — Мне, королю джиннов, в собственном доме собственная дочь перечить осмеливается? Камеру сюда! Аллах свидетель, — воздел он руки кверху, — я долго терпел! Одиночную! Строгого режима!
Придворные исчезли и через мгновение появились вновь с камерами в руках. Камеры были нестандартными. Самых различных форм и оттенков. Роднило их только одно — все они были лампами. Из золота, серебра. Кто-то самый старательный приволок выточенную из цельного алмаза.
— Я сказал — камеру, а не дворец! И уберите вы этого…
Джинны торопливо уложили на носилки стонущего Шиву, державшегося всеми четырьмя руками за третий глаз.
— Как ты думаешь, выживет? — повернулся король к главному визирю.
— Должен. Глаз, конечно, теперь будет видеть похуже… — Гассан проводил взглядом индусского бога. — А ну его! Позвольте вам лучше предложить… — Главный визирь протянул шефу старую, под малахит медную лампу.
— Молодец! — одобрил повелитель джиннов и повернулся к дочке. — Посидишь в одиночке, одумаешься. Лезь!
— Санузел раздельный? — поинтересовалась девица.
— Обижаете, — развел руками главный визирь. — Ванна, джакузи, зал для шейпинга — все по уму, улучшенной планировки…
Принцесса одобрительно кивнула головой и синей струйкой дыма просочилась в одиночку улучшенной планировки.
Ад-Димирияту шмыгнул носом, вздохнул, горестно посмотрел на исчезнувшую в лампе дочь, после чего привычно запечатал горлышко кольцом Соломона.
— С глаз моих долой, — распорядился он. — На самое глубокое дно самого глубокого ущелья. И я даже знать не хочу — какого… Месяца два не хочу.
Из лампы раздался возмущенный писк.
Гассан понимающе кивнул, бережно прижал лампу к груди и испарился. Он знал, куда доставить тюрьму так, чтобы потом ее можно было быстро и легко вернуть обратно, как только король перестанет сердиться. Он делал эту операцию уже не раз. Но такой длительный срок заключения непокорная девица заработала впервые. На этот раз она всерьез достала своего папашу.
9
— Может, все-таки галстук? — взмолился Илья. — Или хотя бы бабочку?
Знаменитого Папу, основателя государства Тридевятого, подполковника Иванова Илью Алексеевича, руководителя Рамодановского спецназа, к выходу в свет Марьюшка готовила лично. Решительно забраковав его любимую камуфляжку, она облачила мужа в лакированные штиблеты, начищенные до зеркального блеска, белоснежную рубашку с алмазными запонками и элегантную английскую тройку. Из кармашка на груди торчал уголок белого платочка. И поверх всего этого великолепия вместо галстука нацепила массивную золотую цепь, на которой болтался крест.
— Не ной! Мой муж должен появиться во всей красе и одетый, как положено царской особе. Не забывай, что ты женат на царевне и, соответственно, тоже царевич.
— Да какой я царевич!
— Там, куда мы отправляемся, ты больше, чем царевич! И кончай ворчать. Бери пример с дочки, Четыре часа терпела примерки и хоть бы пикнула.
— Дай ей волю — все двадцать четыре будет у зеркала крутиться, — пробурчал Илья. — Аленка, что на тебя нацепили? — крикнул он.
Из соседней комнаты выкатилась четырехлетняя девчушка в белоснежном шелковом платьице, вся в кружевах и рюшечках. Золотые кудряшки перехватила тонкая диадема, инкрустированная драгоценными камнями.
