В дремоте ослабевает воля: Алонов заново мучительно переживал встречу с врагами.
С тяжелыми, объемистыми мешками-рюкзаками за плечами они появились перед Алоновым, когда он шел к роще, чтобы приготовить себе обед и покормить Дымку. Он крепко задумался – мысленно еще раз подсчитывал размеры плотины, количество земли и труда, которых потребует сооружение. Дымка заворчала. Алонов поднял голову и увидел незнакомых людей. Они заметили его, конечно, раньше, так как стояли и ждали, когда он подойдет.
Алонов, как всегда делают с незнакомыми людьми в лесу или в степи, поздоровался и спросил, скорее из вежливости, чем из любопытства:
– Далеко ли путь держите, товарищи?
– Да мы так, отдыхаем, прогуливаемся, – ответил низкорослый.
Алонов вспоминал, что второй раз он слышал этот голос сегодня ночью, у костра…
– Охотничаем, как видите… – пояснил высокий и тут же задал вопрос Алонову: – А вы что, здешний?
– Нет, я здесь впервые, – ответил Алонов.
– На разъезде живете? – спросил третий, рыжеватый, с усами.
– Нет, я издалека, – возразил Алонов.
– Значит, вроде нас, затяжной охотничек? – усмехнулся высокий.
Ружья, рюкзаки, сапоги – и все же для Алонова эти люди не были похожи на охотников. И глядели они на него как-то странно – так странно, что ему стало неловко, неприятно. Вероятно, и у самого Алонова был неловкий вид. Он удивился. На разъезде ему сказали, что эти места пустынны и крайне редко посещаются даже вездесущими охотниками. У этих охотников ружья висели на плечах, в чехлах. Они говорили о разъезде. Значит, они высаживались там же, где Алонов. За весь день он не слышал ни одного выстрела, хотя эти охотники не раз, не два должны были поднимать птицу: куропатка здесь непуганая, и можно охотиться без собаки.
Алонов не знал, о чем говорить. И он не то спросил, не то просто так сказал:
– А у вас большая компания?
Высокий ответил:
– Еще имеются, – и, в свою очередь, спросил Алонова, давно ли он тут и что делает.
Другим Алонов охотно рассказал бы о себе, поделился, не постеснялся попросить совета и внимательно выслушал бы чужое мнение. Целую неделю его единственным собеседником была Дымка. Но сейчас он почему-то не захотел быть искренним и сознательно, чтобы отделаться, сказал неправду:
– Я тоже охочусь.
Низкорослый поинтересовался:
– В компании? Или в одиночестве?
– Я один, – сказал Алонов.
– Кустарь-одиночка… – хохотнул высокий.
Разговор не вязался. Алонов ощущал все большую связанность, неловкость. С некоторым усилием он прервал затянувшееся молчание:
– Ну, всего хорошего, – и пошел своей дорогой.
Сначала он только чувствовал их за спиной. Потом они о чем-то заговорили. Кто-то захохотал. Останавливаться, оборачиваться было как-то неудобно. Уже шагах в полутораста Алонов оглянулся и увидел, что двое целятся в него. Он еще не понимал, что может случиться, когда началась пальба…
Час за часом звезды меняли свое положение над степью. На земле длилась мертвая осенняя ночь. Мрак заливал рощи и рощицы, озера, гривы и степи с подсыхающими травами. В тяжелом сне Алонов слышал, как после выстрелов тревожно взлаяла Дымка. Потом он увидел самого себя со стороны. Он стоял на опушке с ружьем. Тяжелая пуля на просаленном деревянном стержне, страшная, убийственная, медленно-медленно летела по воздуху в грудь высокого человека с короткой винтовкой и никак не могла долететь до цели. Алонову хотелось бежать, но руки, ноги, все тело было мягкое, как тряпичное. Ощущение бессилия, беззащитности угнетало – он был скован, связан. Старался пошевелиться, проснуться – и не мог…
Алонов очнулся, одеревенев от холода. Он едва смог заставить себя сесть. Минуту или две скованность еще длилась. Потом он сразу вспомнил все, сбросив оцепенение сна и ночных кошмаров. День, который пришел, был не лучше ночи. Алонов встал на колени среди толстых, высоких стеблей полыни и принялся делать резкие движения – гимнастику руками, чтобы согреться. Жажда его не мучила, как перед сном, только во рту было такое ощущение, точно там всё как жесткая, сухая тряпка.
На востоке, низко над горизонтом, белела утренняя звезда. Небо яснело, с каждой минутой свет набирал силу.
Алонов видел пар от своего дыхания. Роща оделась легким туманом, поднимающимся от воды. Алонов смотрел на прозрачные тени деревьев. Окутавшую их легкую белую пелену пронзал столбик серого дыма. Поднимаясь грибом, дым стекал в сторону, смешиваясь с туманом. Костер горит; враги в роще тоже проснулись.
Алонов вытащил из кармана куртки коробку с табаком. Резинка под крышкой удерживала аккуратные листики бумаги. На воздухе приятно курить хорошую махорку в толстой бумаге. Алонов любил табак собственного посева, сам умел хорошо потомить и обработать его.
Первый раз после встречи с этими людьми Алонов позволил себе закурить. Лучи солнца пронизали пространство, скользнули между зелеными стеблями полыни с их желтыми кистями пыльных семян и заставили Алонова прищуриться.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Что было в воде1
Воздух над степью был сух. Солнце, на минуту задержавшись в дымке горизонта красно-багровым, напомнившим об осени шаром, на который еще можно было смотреть, сразу сделалось расплавленно-желтым, ослепительным. Невольно закрыв глаза, Алонов видел плывущие дымные круги, а солнце уже сорвало с рощи реденькую оболочку тумана, определило расстояния и, сыграв в игру погони света за тенью, дало всему земному формы и цвет.
Алонов увидел степь, такую же, как вчера, такую же, как века назад, – безбрежно просторную, спокойную, добрую. Она будто бы с неисчерпаемым терпением ждала применения пытливого ума и терпеливо-деятельной руки человека, чтобы принять его как своего желанного, возлюбленного хозяина.
Да, сегодня, как и вчера, как сто лет назад, степь была такой же. Она оставалась сама собой, но не ее видел этим утром Алонов. Он видел только рощу, занятую врагами, и ждал.
Ждать ему пришлось недолго. Вот с другой стороны массива деревьев показались человеческие фигуры. Одна за другой они появлялись в поле зрения наблюдателя – по мере подъема по едва заметному скату обширной котловины, заключавшей рощу на своем дне. Одна, вторая, третья… Немного погодя к ним присоединилась и четвертая. Все! Они шли на утреннюю охоту? Нет, у каждого на спине торчал высокий мешок, и Алонов не видел ружей в руках, готовых к стрельбе.
Выбрав эту рощу, в которой была вода, базой своих поисков пастбищ и удобных для запруд мест, Алонов определил по компасу ее положение, чтобы в дальнейшем указать нужные приметы на карте области. Теперь, наблюдая за врагами, Алонов знал, что они идут на юго-восток, то есть продолжают уходить в глубь пустой зоны, все дальше от железнодорожной линии и поселений.
Алонов дал врагам удалиться по крайней мере на два километра и, пригибаясь, спустился с холмика. Когда между ним и четырьмя стала преграда из деревьев, Алонов разогнулся и быстрым шагом пошел к опушке – туда, где упал застреленный им человек. Это место, деревья, кусты, трава – все вызывало отвращение, но след врага начинался здесь. Так нужно…
Алонов сразу убедился, что здесь нет ни тела, ни каких-либо вещей. Он пошел в глубину рощи – к поляне с болотцем. Он озирался, стараясь угадать путь, которым могли пройти эти люди, неся тело. Не брошено ли оно где-то по дороге? Нет, конечно, улика бережно спрятана!
До центра рощи было не более полутораста шагов. Алонов, не замечая, прошел путь, который потребовал так много времени и труда ночью. На поляне Алонов бросился к дереву, где вчера висели его мешок и теплая куртка. Их не было. Алонов ждал, что так будет…
Не теряя времени, он поспешил к болотцу. В нескольких метрах от границы естественного водоема Алонов устроил собственный колодец, как это обычно делают около загрязненных источников пресной воды. В первый же день своего прихода на это место он ножом вырыл ямку глубиной не менее полуметра и укрепил ее края частоколом из веток. Дно ямки пришлось сантиметров на тридцать ниже поверхности болотца, и кажущийся игрушечным колодец наполнился водой. Вода была такого же вкуса, как в болотце, но, просочившись сквозь естественный фильтр грунта, очистилась и посветлела. Уходя, Алонов обычно прикрывал свой колодец ветками и сейчас нашел всё в целости.
Опустившись на колени, опираясь ладонями о землю, Алонов пил прямо ртом прохладную воду. Он наслаждался, втягивал воду между краями прижатого к нёбу языка, отрывался, дышал, пил опять.
Напившись досыта, Алонов хотел подняться, но остался на коленях, глядя вперед, на болотце.
Там, среди вееров осоки и низких кочек в султанах широкоперого камыша, Алонов разглядел что-то круглое, чуть заметно поднимавшееся над поверхностью зеленоватой воды. Если бы он смотрел сверху, стоя, то вряд ли заметил бы этот сливающийся со своеобразным микроландшафтом болотца предмет.
