Марина испугалась его слов. Повернулась, чтобы уйти, но он попросил:
– Постойте еще со мной рядом, барышня. С вами чувство одиночества не так сильно тяготит меня.
– А почему вы говорите про одиночество, когда здесь столько людей? – придвинувшись ближе к нему, спросила Марина. Теперь они стояли, прислонившись друг к другу. Она чувствовала тепло его тела и ощущала при этом какую-то непонятную внутреннюю дрожь.
– Люди одиноки по своей природе. Мы не нужны никому. Мы разобщены. В огромном людском муравейнике каждый выживает в одиночку.
– Меня пугают ваши слова, – сказала Марина, поежившись. – У меня есть мама и папа, которые меня любят. Они..
– Придет время, и ты останешься совсем одна. И я тоже буду одиноким… – он повернулся к ней. – Давай пообещаем думать друг о друге, где бы мы ни были. Что бы с нами в дальнейшем ни произошло, давай поклянемся не забывать друг друга. Понимаешь, если я буду думать о тебе, а ты обо мне, то мы победим одиночество!
– Мы победим одиночество! – повторила Марина, подумав, что слова юноши не лишены смысла. Кончено, вместе победить одиночество проще. Она встала на цыпочки и поцеловала его в холодную щеку. Он улыбнулся, на щеках появились две ямочки.
– Меня зовут Марина Привалова, – протянув руку, сказала Марина.
– Роман Болдырев, – поцеловав ее тонкие пальцы, представился он.
Неделя, которую они провели на корабле, была самой счастливой в их жизни. Расставаясь, они обменялись маленькими фотографиями и пообещали помнить друг друга вечно.
Прошел почти год, прежде чем они встретились снова. Марина неожиданно почувствовала непонятное волнение, а потом увидела Романа, бегущего через площадь. Она побежала ему навстречу. Они крепко обнялись и долго стояли, прижавшись друг к другу. Таких объятий в их жизни было немного. Они виделись всего три раза. И каждый раз Марина сначала ощущала непонятное волнение, а потом видела бегущего Романа.
В последнюю их встречу они решили сфотографироваться. Роман обещал забрать фотографии и прислать Марине. Через неделю она получила первое его письмо и фотографию, на обороте которой было написано: «Марина Привалова пятнадцать лет + Роман Болдырев семнадцать лет. Только смерть заставит нас забыть друг друга».
Марина расцеловала фотографию и пропела:
«Когда он меня обнимает,Когда нашептывает мне на ушко,Жизнь представляется мне в розовом свете!»
Роман присылал ей письма каждую неделю. Но родители запретили отвечать ему. Марине приходилось тайком отправлять ответы. А потом она караулила почтальона, чтобы никто не узнал ее тайну, их с Романом тайну. Они планировали убежать, чтобы всегда быть вместе.
Но вдруг письма от него перестали приходить. Марина загрустила и даже несколько дней не вставала с постели. Она представляла все, что угодно, но никогда не думала, что Роман разлюбил ее, забыл их клятву.
– Хватит раскисать, – ругала Марину мама. – Мужчин пруд пруди. Посмотри, сколько их ходит по улицам. Что ты помешалась на этом русском голодранце?
– Мама, как ты можешь так говорить? – возмущалась Марина. – Ты же тоже русская.
– Забудь о том, что ты русская, – кричала мать. – Ты получила замечательное образование. Ты говоришь и пишешь по-французски гораздо лучше, чем по-русски. Это все для твоего же блага. Пойми, я всегда мечтала жить во Франции. И эти босяки даже не подозревали, что, создав такую невыносимую обстановку в России, они тем самым ускорили наш отъезд. Они заставили нас сделать то, что я сама врядли бы смогла сделать…
Увидев изумленный взгляд дочери, она смягчилась.
– Я по-своему люблю Россию… Но ты не должна вести себя, как русская. Никто не должен заподозрить, что ты не чистокровная француженка!
– Мама, мама, ты говоришь ужасные вещи. Кто может с уверенностью сказать, какой национальности были его далекие предки? Ведь даже у нашего великого Пушкина дед был арабом!
– Я не желаю слушать тебя. Забудь о России, – прикрикнула на нее мать. – Забудь этого мальчишку. Я сообщила ему, что ты вышла замуж. Что ты забыла его…
– Нет! – закричала Марина и разрыдалась. – Ты не могла так поступить. Это жестоко, мама!
– Могла, – зло отрезала та. – Я именно так и сделала, как сказала.
– Но это же неправда…
– Правда! Потому что ты выйдешь замуж за Ардуэна-Анри Армана. Мы с отцом уже готовимся к свадьбе. Вашей свадьбе. Твоей свадьбе!
– Не-е-т… Я лучше умру.
– Не умрешь, – процедила мать сквозь зубы. – От счастья еще никто не умирал. Никто…
Через неделю Марина Привалова стала женой Ардуэна-Анри Армана, который был старше нее на двадцать лет.
Они прожили в браке сорок пять лет. Все эти годы Марина говорила ему «Вы». Анри безумно любил жену, но и ревность его была еще более безумной. Порой она доходила до абсурда.
Семья Арман жила далеко от Парижа в небольшом домике, окруженном стеной колючего кустарника. Выходить за калитку Марине запрещалось. Да она и не делала подобных попыток. Идти пешком в Париж казалось ей верхом безумия. Просить автомобиль у Анри было еще большей нелепостью. Марина просто ждала, что однажды Роман сам отыщет ее. Эта надежда помогала ей жить и переносить все беды, которые сваливались на юную, ранимую, беззащитную душу.
– Нет, нет, я не одинока, не одинока. Роман думает обо мне. Он никогда не нарушит нашу клятву, никогда, – повторяла Марина как заклинание.
Первым у Марины родился сын Жюль. Но через год он умер. Врачи не смогли понять причину смерти ребенка. Потом было еще трое сыновей, которые тоже умирали по непонятным причинам.
– Это происходит от того, что ты не любишь меня, маленькая русская дрянь, – кричал в бешенстве Ардуэн-Анри Арман. – Четверо сыновей умерли. Это ты убиваешь их своей ненавистью. Но ты будешь рожать до тех пор, пока наши дети, мои дети не останутся жить на земле!
Марина плакала, уткнувшись в подушку, и просила себе смерти. Но наступало утро и ничего не происходило. Она продолжала жить.
В 1938 году родилась девочка, которую Ардуэн-Анри назвал Женевьевой, веря, что это имя спасет малышку от смерти. Он построил небольшую часовенку, где молился за долгую жизнь своей дочери. Нанял кормилицу из Оксера, а Марине не позволял прикасаться к ребенку. Критический возраст миновал. Женевьева не умерла, как предыдущие дети.
Она росла на редкость крепкой девочкой. Ее опекали, выполняя любой каприз. Женевьева была необыкновенно привязана к отцу, обожала его. Злилась на мать за то, что та так строга и холодна с отцом, так замкнута и немногословна.
Когда Женевьева выросла, Ардуэн-Анри нашел ей прекрасного жениха Эдуарда Жюли. Свадьба была грандиозной. Молодые были без ума друг от друга. Ничто не предвещало беды. В семье Жюли ждали прибавления. Но у Женевьевы начались преждевременные роды. Родившийся мальчик умер через неделю. Женевьеву чудом спасли. Оказалось, что у матери и ребенка разные резус-факторы крови. У Женевьевы началась почечная колика, которая и заставила отторгнуть ребенка как чужеродный организм.
Ардуэн-Анри Арман не выдержал смерти внука и умер от разрыва сердца. Когда через месяц Женевьеве сообщили о смерти отца, она побледнела и выкрикнула матери в лицо:
– Почему, почему ты не спасла его? Ты даже рада, что его не стало. Ты никогда не любила его. Ты никогда не любила меня. Ты вообще никого в своей жизни не любила, злая, вредная старуха.
– Я ничего не могла сделать, – ответила Марина, глядя дочери в глаза. – Просто, пришло его время уходить, вот и все. Мы не властны над днем рождения и днем смерти. Ты ведь тоже потеряла ребенка. Тебя саму чудом спасли. У тебя все будет хорошо. Ты молода. Вы с Эдуардом любите друг друга. Не надо злиться на весь свет, Женевьева.
– Я злюсь только на тебя, на тебя, Марина, – выкрикнула она и ушла, громко хлопнув дверью.
С тех пор отношения между матерью и дочерью совсем испортились. Марина осталась одна в своем доме. А Женевьева переехала к Эдуарду.
Через десять лет родилась Марина Жюли – француженка с русским именем.
– Я назвала ее твоим именем, мама, потому что очень хочу, чтобы у моей девочки была долгая жизнь, – сообщила Женевьева, пряча глаза.
Бабушка поцеловала внучку в лобик и прошептала:
– Будь счастлива, крошка. И пусть в твоей жизни будет большая, неземная любовь.
– Ах, мама, не надоело тебе еще? – фыркнула Женевьева.
– Нет, дорогая. Любовь – это самое прекрасное чувство. Если у людей не будет любви, то мир погибнет. Души почернеют и сгорят от ярких солнечных лучей, как загораются угли от огня. Только любовь спасет мир. Только любовь…
– Надеюсь, ты не будешь внушать малышке такие глупости? – строго спросила Женевьева.
– Нет, дорогая. Я просто буду рассказывать ей сказки… о любви, – пообещала та, подумав, что у нее появится прекрасная возможность рассказать малышке о мечтах юной русской девочки, которым не суждено было сбыться…
