давно решила, что меня похоронят с моей поваренной книгой, – полушутя ответила Мима.
Я не сомневалась, что она унесет эту книгу с собой в могилу. Мама, вероятно, выкопала бы ее голыми руками, лишь бы еще раз попробовать энчиладас[5] Мимы. И я бы не стала ее осуждать.
Стряпня Мимы была сродни райской амброзии, и я бы наверняка копала землю бок о бок с мамой в поисках секретного ингредиента бабушкиных домашних лепешек.
Когда перед каждым гостем стояла тарелка с тортом, отец встал из-за стола и прочистил горло. Папа не был любителем речей. Он – довольно тихий человек. Мама всегда говорила, что он продумывал каждое слово так долго, что к моменту, когда они наконец-то были готовы покинуть его рот, он не мог произнести ни звука.
Но каждый год на ее день рождения он произносил тост за маму – не считая тех лет, когда его не было дома.
– Я бы хотел, чтобы вы подняли свои бокалы шампанского, – заявил папа, – и газированного виноградного сока. Камилла, ты всегда была светом для этой семьи и для этого мира, и нам невероятно повезло провести с тобой еще один год. Спасибо, что поддерживаешь эту семью – и меня, – несмотря ни на что. Ты мой мир, мое дыхание, мой воздух, и сегодня все мы чествуем тебя. Поздравляю тебя с еще одним оборотом вокруг солнца.
Все веселились, пили и смеялись. Эти моменты были одними из лучших в моей жизни, воспоминания были наполнены смехом и счастьем.
– О, и, конечно же, твой подарок, – сказал папа, выходя из столовой и возвращаясь с маленькой коробочкой.
Мама немного приподнялась.
– Курт, тебе не стоило ничего мне дарить.
– Ну конечно. Открой.
Мама немного поерзала на стуле, так как все взгляды были устремлены на нее. Она категорически не любила внимание. Развернув подарок, она ахнула:
– Боже мой, Курт. Это уже слишком.
– Только не для тебя.
Мама подняла пару бриллиантовых серег, которые ослепительно переливались на солнце.
Мима подняла бровь.
– Они выглядят довольно дорого, – пробормотала она.
Папа пожал плечами.
– Нет ничего слишком дорогого для моей жены.
– За исключением тех случаев, когда ты подрабатываешь уборщиком и почтальоном, – парировала она.
– Как насчет того, чтобы побеспокоиться о собственных финансах, Мария? Со своими деньгами я разберусь сам, – прошипел ей отец.
Вот оно – напряжение, которое жило в нашем доме. Клянусь, всякий раз, когда они ссорились, воздух становился гуще.
– Спасибо тебе, милый, – сказала мама, вставая и обнимая папу. – Они и правда выглядят очень дорого.
– Не беспокойся об этом. Я откладывал деньги. Ты заслуживаешь таких подарков, – сказал он ей.
Мама выглядела так, словно ей было что сказать, но она предпочла оставить свои мысли при себе. В большинстве случаев она выбирала промолчать.
– Что ж! Давайте съедим этот торт, выпьем еще шампанского и продолжим наш праздник.
Тема серег с бриллиантами была закрыта, и я была за это благодарна. Повезло, что в тот вечер у нас были гости, иначе ссора между Мимой и папой не закончилась бы так быстро.
Элеонора сидела за столом с книгой в руках, ее глаза безостановочно бегали туда-сюда.
– Я рада видеть, что ты стала общительнее, Элли, – пошутила Мима, протягивая ей кусок торта.
Элеонора закрыла книгу, ее щеки покраснели.
– Прошу прощения. Я просто хотела закончить главу перед едой.
– Мне кажется, ты всегда пытаешься закончить главу, – сказала я, подталкивая кузена локтем.
– Говорит мне девушка, которая всегда пытается закончить рукопись, – ответила она.
Туше[6].
Единственное, что объединяло нас с Элеонорой, помимо общей ДНК, – наша любовь к словам и историям. Этого было достаточно, чтобы мы стали лучшими подругами.
Присутствие Элеоноры в моей жизни было сродни свежему букету цветов каждое утро.
Она была умна, добра и освежающе иронична. Могу поклясться, что никто не мог рассмешить меня больше, чем Элеонора.
Тихие люди всегда оставляют самые точные комментарии себе под нос.
– Кстати, о рукописях, – сказала Элеонора, поворачиваясь ко мне и запихивая торт себе в рот. – Когда я смогу прочитать ту, над которой ты сейчас работаешь?
Элеонора читала все мои рукописи – а их было очень много – и, без сомнения, была моей самой большой поклонницей. Она также была моим главным критиком и давала мне советы и комментарии, позволявшие мне совершенствоваться в писательском мастерстве.
Когда я впервые дала Элеоноре прочитать свои записи, я взяла с нее обещание никому о них не рассказывать.
На что она ответила:
– Хорошо, Шей. Постараюсь не разболтать твой секрет мистеру Дарси или Элизабет Беннет. Хотя я не могу обещать, что не расскажу Гарри, Рону или Гермионе.
Она шутила, ссылаясь на то, что, кроме меня, у нее не было друзей. Я этого не понимала. Слишком много людей упускали из внимания столь выдающегося человека, как Элеонора Гейбл.
Раздался звонок: на мой телефон пришло сообщение. Затем еще и еще – звонки стали почти непрерывными. Мама посмотрела на меня с понимающей улыбкой.
– Трейси?
– Конечно, – ответила я.
Единственным человеком, который безостановочно писал сообщения, не получая ответа, была моя близкая подруга Трейси. Мы выросли вместе, и все знали, что Трейси была чересчур болтливой. Она была капитаном группы поддержки и президентом студенческого совета, – Трейси была воплощением духа старшей школы. Конечно, я тоже участвовала в школьной жизни, но Трейси была на совершенно другом уровне. Она жила и дышала школой.
Неудивительно, что она была одной из самых популярных девчонок. Умная, красивая и забавная. Некоторые парни были почти напуганы ее отчаянным стремлением участвовать в общественной жизни – к несчастью для них.
Трейси: О. Боже. Мой! В эту субботу Реджи собирается на ВЕЧЕРИНКУ у Лэнда! ШЕЙ, МЫ ДОЛЖНЫ ТУДА ПОЙТИ.
Трейси: Прежде чем ты скажешь «нет» (а я знаю, что ты уже собираешься это сделать), МНЕ НУЖНО, НУЖНО, НУЖНО там быть!
Трейси: Мне нужно, чтобы ты пошла со мной.
Трейси: Два слова: там будет Реджи.
Трейси: Ой, это три слова, но ты меня поняла!
Трейси: ПОЖАЛУЙСТА, ШЕЙ! Ты мне нужна. Реджи – ТОТ САМЫЙ, и на вечеринке у Лэнда он это поймет.
Трейси: Ты согласна?
Трейси: Я прослежу, чтобы вы с Лэндоном даже не пересекались, не говоря уже о том, чтобы дышать с ним одним воздухом.
Трейси: Я куплю тебе пони и все, что ты захочешь. Согласна?!
Драматичные сообщения Трейси меня рассмешили. Она была по уши влюблена в этого новенького, Реджи. Он был из тех парней, от которых Трейси всегда теряла рассудок: чересчур мужественный, дерзкий, излишне
