знакомым щенков. Вот и прилипло. Смотри, что у меня есть. – Он выудил из-под футболки серебряную цепочку с кулоном.
Люся присела рядом с ним на диван, и Корги чуть наклонился вперед, чтобы она могла рассмотреть кулон – маленькую коротконогую собачку с большими ушами.
– Это мой талисман. Мама подарила. Она теперь тоже зовет меня Корги.
От него приятно пахло восточными благовониями.
– А как по-настоящему тебя зовут?
– Кажется, Сева или Сеня, а может, и Степа. Не помню точно, но что-то дурацкое.
Люся выпустила кулон, и парень откинулся на спинку дивана.
– А знаешь, почему нас так назвали? – Люся хитро посмотрела на него. – Никогда не догадаешься.
– Наверное, в честь Николая и Людмилы.
– Каких еще Николая и Людмилы?
– Не знаю. – Он пожал плечами. – Каких-нибудь.
– Нет. Даже близко не попал. Коля – это от конопли. А Люся – от ЛСД.
Она с интересом следила за его реакцией. История происхождения их имен обычно имела огромный успех. Этот раз не стал исключением. Голубые глаза Корги округлились, а рот приоткрылся от удивления.
– Наши родители когда-то давно продавали наркотики. И назвали нас просто по приколу.
– Lucy In The Sky With Diamonds, – пропел Корги. – Знаешь такую песню?
– Еще бы! Это почти мой гимн. – Она отпила еще немного шампанского. – Ты просто представить не можешь, сколько на нее существует каверов.
– Стесняюсь спросить, а что родители? Завязали с этим?
– Они не употребляли, продавали только. Долгая история, – нехотя отозвалась Люся, – и неинтересная. Но после нашего рождения больше этим не занимались.
– Ну понятно. – Губы Корги иронично изогнулись, и он поднял бокал, словно собираясь сказать тост. – Каждый сходит с ума по-своему. Кто-то разводит собак, а кто-то продает наркотики.
Подняв голову, она поймала его взгляд. Несколько секунд они смотрели друг на друга.
Не сделав и глотка, Корги поставил бокал на столик. Руки у него были крепкие, а ладони большие. Он явно уступал Коле и в росте, и в ширине плеч, но сила в нем ощущалась.
– А почему вашу Козетту так зовут? – торопясь избавиться от неловкости, спросила Люся. – Это же героиня Гюго, маленькая девочка. Почему здесь у всех такие странные имена?
– На самом деле она Татьяна Тимофеевна Козина. А прозвище придумали ее ученики. В прошлом она преподавала. Только это секрет. Здесь никто не любит, когда о них рассказывают не так, как они сами себя представляют.
– Этого нигде не любят. А Магда – это тоже прозвище?
– У тебя очень красивые глаза, – вместо ответа сказал Корги, вскакивая с дивана. – Давай я нарисую тебя прямо сейчас. Идем ко мне!
Он протянул ей руку.
Опомнившись, Люся встала, не приняв его помощь.
– Полчаса прошло. Я иду спать.
– Ты чего? – Корги встревожился. – Извини. Это обычный порыв вдохновения. У меня иногда так бывает, ни с того ни с сего. Вдруг как в один момент накатит – и нужно срочно бежать, чтобы что-то с этим сделать.
– Беги, конечно. – Люся взяла со стола коробку с принадлежностями для покера и отдала ему. – Завтра поиграем. И шампанское забирай. Там полбутылки.
– Эй. – Он вдруг посерьезнел. – За кого ты меня принимаешь? К тому же я его терпеть не могу.
– А зачем тогда принес?
– Вам. Подумал, захотите отметить новоселье.
– Если честно… – Люся посмотрела на столик, где остались два почти нетронутых бокала. – Я его тоже терпеть не могу.
Они рассмеялись, и внезапно создавшееся напряжение рассеялось.
Проводив Корги до лестницы, Люся задержалась возле двери.
– Скажи, а можно как-то получить этот ключ? Мне не нравится, что кто угодно может заявиться сюда посреди ночи.
– Что значит кто угодно? Только я, Шуйский и Козетта. Олег Васильевич и Магда пользуются лифтом и с этой стороны к вам не попадут. Я вообще не помню, чтобы они поднимались выше второго этажа.
– Ты понимаешь, о чем я.
– Слушай, моя квартира тоже всегда открыта. И за все время, сколько я здесь живу, меня до сих пор никто не украл.
– Спокойной ночи! – Люся захлопнула дверь с твердым намерением озадачить завтра Колю решением этого вопроса.
Ей снилось, как она пробирается через толпу, окружающую уличных музыкантов на площади возле метро. На пути то и дело возникают какие-то люди и мешают ей пройти, но звучит «Вива ла вида», и Люся знает, что эта песня предназначается ей. А когда ей наконец удается выбраться, она с удивлением обнаруживает, что на месте уличных музыкантов стоит Корги с патефоном Олега Васильевича и говорит ей: «Это всего лишь обычный порыв вдохновения».
Глава 4
Их отец с матерью познакомились на рок-фестивале под открытым небом, когда обоим было по двадцать. И через два дня, еще до окончания фестиваля, поженились. Неофициально, конечно, потому что для этого нужно было подавать документы в загс, ждать месяц и как минимум протрезветь, но их обвенчал семинарист-недоучка, борода и ряса которого стали вполне убедительным доказательством того, что этот брак заключается на небесах.
В то же лето они вместе с друзьями укатили на Казантип и прожили там дикарями до сентября. А потом, в надежде продлить каникулы, поехали к отцу в Узбекистан, но его семья не очень-то обрадовалась маме – с учетом того, что официально их брак оформлен не был, да и делать, как оказалось, в этой глухомани нечего. Никаких тусовок и развлечений. Работать мать с отцом не собирались, об учебе речь и не шла. Зато с наркотиками там было даже проще, чем на Казантипе. И за ту пару недель, что они пробыли в Узбекистане, отец успел организовать маленький наркоторговый бизнес, пообещав своим школьным друзьям наладить рынок сбыта в обеих российских столицах. Благо за лето он успел обрасти огромным количеством знакомых из Москвы и Питера, которые за коробок хорошей шмали могли отвалить кучу денег. Отец с мамой перебрались в Питер, сначала жили в каком-то богемном притоне, а как только бизнес стал налаживаться, расписались и сняли комнату в коммуналке. Лет пять так жили, ничего не делая, развлекаясь и предаваясь духовному познанию мира.
Потом их лавочку накрыли. Кого-то арестовали, кого-то посадили, отцу чудом удалось сбежать, и около месяца он жил где придется. А когда вернулся, решили переехать в Пензенскую область к бабушке, и, чтобы та согласилась принять семейку бездельников, маме срочно пришлось забеременеть.
На самом деле мама всегда была со странностями. Одно то, что она надумала рожать дома в ванной, несколько лет обсуждала вся округа, не говоря уже о торжественном захоронении плаценты под столетней сосной.
Прожив с нами
