обезьянами воспитывался, честное слово.
— Кто курицу — то ножом и вилкой ест? А, Бяш? Ты таких знаешь? — он потянулся через стол, взял золотистое крылышко и всучил другу.
— Не — а. — Бросил тот, и причавкивая набросился на аппетитное мясо.
— Фу-у-у. — хором протянула троица девчонок.»
В этот раз, от близости стало ужасно жарко, а что ещё хуже — неловко. Жестом девушка подозвала свою свиту, и направилась на “курилку”, которая ещё не так давно была простым чёрным ходом из кухни. Поварихи, освободившись от работы разошлись по домам, и сразу после этого школьники, наивно уверенные в том, что родители не знают куда их дети пропадают на десять, а то и пятнадцать минут, стали бегать туда подышать дымом и потрындеть. Официанты, которые были не намного старше выпускников, никак не останавливали ребят, а напротив, присоединялись к ним, делясь неудачным опытом поступления в университеты и удачным устройством на работу. Гул их голосов на секунду стих, когда за девочками закрылась дверь. Взгляды были прикованы, разумеется, к Богеме. Она достала почти пустую флягу, и пока откручивала тяжёлую железную крышку, все вновь заговорили с новой силой. Она сделала уверенный глоток, и протяжно выдохнула.
— Душно.
— И не говори, — Лизка выпустила кольцо дыма.
— Это ещё что, девочки, помните как в кабинете географии в мае бывает? — подала голос девушка в небесно-голубом платье в пол, которое пересвечивало оранжевым блеском в противном свете уличного фонаря.
— Точно, Надька.
— Да… — устало промолвила Катя. — Знаете что? Я вот скучать по этому всему, — она неопредённо провела рукой по воздуху, — не собираюсь.
— Почему? Ты ж наоборот, больше всех со школой сроднилась.
— И по тебе, Заботина, тоже не заскучаю. У тебя мозгов столько же, сколько мышц у Бабурина. Как раз потому, что сроднилась, и вспоминать не хочу.
— Ну извини, у нас родители не учителя, и не директора пищевой промышленности. — заступилась за подругу Надя.
— А толку от ваших родителей, когда вы только и умеете, что языками чужие кости молоть? — только не этот голос.
— Дебилам слова не давали!
— Поэтому, Лиза, помолчи. — Да чего он прицепился? — И это кто мне рассказывает? Выгнан из школы после девятого-то класса! — Екатерина загнула палец, — Три привода в милицию в 14 лет, а сейчас уже наверное и несколько административок, — загнула второй, — Многочисленные попытки кражи школьных мячей, — третьий, — Да-да-да, я всё помню, Пятифанов. Стой себе, и помалкивай, бандит недоделанный.
Роман отмахнулся от претензий рукой, не желая объяснятся перед противной стервой, закурил и сказал другу:
— Сучка, Бяш, чё с неё взять.
— Ага, на. Единственное что умеет, так это сплетни распускать, наверное поэтому на журналиста и пошла. — ответил Жаслан так, чтобы его услышал кто надо.
— Ой, а я вот слышала, девочки, что те мальчики, которые экзамены в этом году не сдают сразу в армию идут. Надеюсь Жасланчик наш сдаст, а то у него такая внешность экзотическая, не всем по вкусу. — ответила Гадюка, нарочито громко обращаясь к подругам.
Лицо бурята в один миг побледнело, сливаясь с бетоном стен.
— Тоесть как, в армию… — только и смог проблеять парень.
— А что, чего службы стыдится? Защита отетчества святой долг каждого мужчины. — не замечая парализованности и сильно хлопнув товарища по плечу, он добавил, — И вообще, я другую байку знаю: Девочек, не поступивших в университет, каждый год забирают сутенёры. Но нашим девочкам, конечно, нечего боятся, они-то самые умные, им только МГУ в золотой каёмочке подавай.
— В смысле сутенёры… — теперь уже страшно стало Лизе.
Смирнова лениво разглядывала свои ногти, и как-бы невзначай бросила:
— А ты, Лизочка, побольше мудаков всяких слушай, полезного набирайся.
— Бля, я, вот, осенью отсюда ночью ехал, отвечаю — на обочине такая же как Катька стояла, только платье покороче и сиськи побольше. Кать, подружка твоя? Вместе работаете? — распылился мудак.
— Ахаха, да ну, на! — поверил ему Бяша.
— А я в участок недавно к дяде Тихонову ходила, мама просила варенья передать, так там на стене автопротреты как с Ромки нашего писали!
— Да что ты? И часто, Катенька, ты к Тихонову ходишь? Знаем мы ваше варенье. — Ромка скрестил руки на груди и задрал нос, очень ехидно улыбаясь. Играешь, стерва? Ну принимай правила.
Роман держался уверено. И даже вполне уверенно издевался над бывшей одноклассницей. И уже не так уверено думал о Таньке которая ждала его в Томске. Увлекательная кареглазка. Он сказал бы заводная. Потому что, по статистическим данным, собранным за последнее время, в основном её работа на благо их совместного будущего заключалась в том, что она или заводила Пятифанова, или заводилась сама и пилила возлюбленного по поводу и без повода. У него была своя техника решения этой проблемы — игнорирование. Она галдит, и галдит, а он слышит это словно белый шум маленького пузатого телевизора, по которому постоянно стучал отец, с намерением починить, прежде чем сдать в комиссионку. А маленький Ромка сидит себе, и думает о конструкторе из рекламы. Вот и в таких случаях он думал о чём-то своём, или вообще мысленно переносился на концерт Шуфутинского. Но зато, в свои восемнадцать, она была достаточно сексуально раскрепощена, поэтому все её проступки быстро и легко долго и жёстко прощались, в следствии предаваясь забвению, а всё что от них оставалось это покраснения на коже ягодиц.
Парень поймал себя на мысли, что чаще вспоминал Таню под приевшимся “Моя”, а не ласкательным “Любимая”. Наверное, она уже готовит очередной романтичный ужин из глупых обвинений в чём-то, к чему он не имел отношения. Когда он ей позвонит, она уже будет сервировать стол обиженным тоном и мамашиными нравоучениями. И в итоге, он будет ужинать в одиночестве и давится главным блюдом — картинками, где он в холод бродил несколько часов по лесу, в поисках подснежников для горожанки, чтобы та заохала и залилась румянцем, или как на её шестнадцатый День Рождения он сочинил нелепый стих с признанием в любви, а она искренне улыбалась, забывая о своей привычке прикрывать рот из-за выделяющихся дёсен. «Роман-тик, на» — подкалывал Бяша. Он правда любил её. Но не мог понять. Разве преступление узнать у новой однокурсницы почему она выбрала именно кадетство. На весь корпус насчитывалось 4 девушки, и всем действительно любопытно что они тут забыли. Провёл до блока, что с того?
Вообщем, сейчас он уверенно не смотрел и не думал о Катином платье.
Когда Смирнова появилась на сцене он опешил. Кто пустил проститутку в учебное заведение? Почему никто не останавливает выступление? Она же сейчас начнёт раздеваться, тут