– Как! – воскликнул я, не веря. – Разве можно устать от жизни? Надо жить и наслаждаться всем тем, что тебе даровано.
Старик, глядя на меня блеклыми, выжженными временем глазами, произнес несколько фраз:
– Можно. И я знаю – мой конец близок.
На следующий день он умер. Просто уснул и не проснулся. Позже я понял, что прав был старец, переживший всех своих соплеменников. Можно устать и от жизни, так же как и от всего остального. Тогда я впервые задумался, что же есть такое смерть. И всю жизнь стараюсь ответить на этот вопрос. Но мне кажется, одной моей жизни мало.
Профессор замолчал, унесясь в воспоминания, в дни далекой юности. Мы завороженно ему внимали, погружаясь в мир таинств и загадок, которые приоткрывал перед нами профессор. Было так тихо, что слышалось, как за окном шумит город, беспокойный в своей суете.
– Нельзя сказать однозначно, что я там был и вернулся назад, – неожиданно произнес он, и все, кто сидел в первом ряду, вздрогнули, настолько это прозвучало внезапно. – Это, к сожалению, нам не дано. Не зная, что бывает после того, как стихнет последний удар сердца и остановится дыхание, мы с удивлением слушаем людей, переживших клиническую смерть. Они заглянули по ту сторону мрака, но единственное, что они увидели там, был свет в конце туннеля, и ничего более. А что скрывает этот туннель, и для них остается загадкой. Поэтому мы и стараемся разгадать тайну небытия. Как я уже говорил, она притягивает нас… Все вы любите смотреть фильмы ужасов и триллеры. Особенно когда дело касается мертвецов или выходцев с того света. Это заставляет учащенно биться наши сердца и будоражит кровь. Ведь каждый художник по-своему рисует мир, откуда выходят придуманные им герои. И чем страшнее они получаются, тем интереснее для нас, зрителей. Ибо все то, что не познано и нельзя объяснить с точки зрения современной науки, для нас уродливо и ужасно. Ничего не поделаешь: так устроен человек. – Профессор встал с кресла, медленно, опираясь на трость, прошелся вдоль рядов, остановился у окна. – Есть интересное высказывание Сократа, которое он говорил преступникам, осужденным афинским судом на смертную казнь и ожидающим, когда тюремщик поднесет им чашу цикуты: «Смерть – это одно из двух: либо умереть и стать тем, кто ничего не чувствует, либо же переселиться из здешних мест в другое место…» Вот так или примерно так говорил Сократ и был в чем-то прав… А закончить я хочу словами еще одного известного человека, Эпикура. В письме к своему другу, Менекею, он писал: «Привыкай думать, что смерть для нас ничто. Ведь все, и хорошее и плохое, заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения: когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет». Вот так. На этом моя лекция закончена. Каждый из вас вправе сам решать, как относиться к одному из самых страшных и непонятных порождений человеческой жизни.
Лекция закончилась. Профессор покинул аудиторию, а за ним потянулись и мы, вполголоса обсуждая только что услышанное…
…Через неделю или чуть больше мы узнали, что профессор скоропостижно умер. Его сердце остановилось, когда он в своем кабинете работал над очередной рукописью, и хотя, как я уже говорил, профессор был далеко не молод, это известие потрясло нас. Но это еще не самое страшное. Когда, через положенный срок, состоялись похороны, то выяснилось, что гроб пуст и тело покойного странным образом исчезло. Хоронили профессора в другом городе, за 400 миль от места, где он преподавал, и об этом эпизоде я узнал совершенно случайно, от соседа по комнате, парня по имени Свен. Тот был из тех же мест, и так уж получилось, что то ли по воле судьбы, то ли по своему собственному желанию, Свен оказался на тех похоронах. Он и донес до нас известие, что профессор пропал. Вернее, исчезло его тело. Целую неделю колледж гудел, как потревоженный улей, обсуждая эту новость. Рассказывали, что полиция провела расследование, но так ничего и не обнаружила. Так как родственников у профессора не было, то и интерес к этому делу вскоре стал ослабевать, а потом и вовсе пропал. Мы, его ученики, тоже с течением времени позабыли о странном «уходе» учителя. Другие события навалились на нас, и вскоре это событие стерлось из нашей памяти… Вот что произошло двадцать лет назад.
Джон Макласски замолчал и поднял глаза на инспектора. Тот равнодушно смотрел поверх головы Макласски, пуская дым из сигареты.
– Вам не интересно?
Инспектор разогнал рукой дым, сфокусировал взгляд на человеке, который сидел перед ним.
– Ваша история может быть интересна только тем, кто любит пощекотать себе нервы всякими там страшными историями… Типа вашей. Я же, должен вам сказать, прагматик. И мало верю во всю эту, не в обиду вам будет сказано, чепуху.
– Значит, вы считаете, я это все придумал?
– Что я считаю, давайте не будем обсуждать. Меня сейчас интересует другое, – инспектор наклонился ближе к Макласски. – Что вас привело в мой кабинет? Я внимательно вас выслушал и ответил на все ваши вопросы. Теперь и вы ответьте на мой вопрос. Так что?
– Я вам скажу. Но прежде дайте сигарету.
Инспектор пододвинул мятую пачку к странному посетителю. Макласски выудил сигарету, прикурил от протянутой зажигалки, глубоко затянулся и тут же закашлялся. Инспектор чуть заметно улыбнулся.
– Рассказывайте, – подбодрил он.
– Сегодня днем я обедал в пиццерии, – хрипло произнес Макласски. – Наступило время ленча, и пиццерия была переполнена, но так получилось, что мой столик оказался пустым. Обед уже подходил к концу, когда напротив меня уселся старик в надвинутой на глаза шляпе. Я не обращал на него внимания до того момента, пока он сам не обратился ко мне.
– Здравствуй, Джон, – я поднял глаза и, к своему ужасу, узнал профессора. За прошедшее время тот нисколько не изменился. Профессор, казалось, замер на том рубеже, когда мы виделись с ним в последний раз, и только глаза его выдавали. В них ощущалась какая-то безмерная тяжесть, и от этого становилось не по себе.
– Ты удивлен? – профессор придвинулся ближе.
Я смог только кивнуть головой. Сказать, что я был поражен, – значит ничего не сказать. Я был раздавлен и все ждал, что сейчас у него из-под шляпы полезут длинные желтые черви. Знаете, как в фильмах ужасов. Но ничего подобного не произошло. Профессор все также сидел напротив – худой, как скелет, и старый. Одним словом, выходец с того света.
– Не бойся меня, Джон, я не привидение. Я такой же человек, как и ты. Только… э-э… немного постарше тебя, – профессор помолчал и спросил: – Помнишь нашу последнюю лекцию?
– Помню, – я не узнал свой голос.
– Хочешь узнать, как я оказался здесь?
Я молчал, не в силах произнести хоть слово. Профессор отвел взгляд и начал свое повествование. Скорее всего, ему просто нужен был собеседник, и эта роль, к моему ужасу, досталась мне.
– Не буду вдаваться в подробности, но лет за десять до этого, в горах Тибета, я нашел древний манускрипт. Там был описан эликсир бессмертия, и это подтверждало мои косвенные догадки о монахах-долгожителях. Они могли жить и сто, и двести лет. Как, почему? – не раз я задавал себе вопрос. И не находил ответа. Но, расшифровав древние надписи, понял, в чем кроется причина… Послушай… Задолго до появления на земле человеческой расы существовала на нашей планете протоцивилизация. Обладая гигантскими знаниями, они подчинили себе весь окружающий мир, но главное, в чем наши далекие прародители преуспели, так это в борьбе со временем. Они подчинили его себе, заставив служить своим интересам. И мне кажется, что именно из-за этого они, в конечном итоге, и канули в неизвестность. Но кое-что после себя оставить успели. Отголоском этого и являлся тот манускрипт, что я обнаружил. Монахи знали об этом, передавая древнюю тайну из поколения в поколение, поэтому и жили бесконечно долго. – Старческий, чуть надтреснутый голос профессора опять перенес меня во времена юности. – Я всегда был скептиком, но тут, ради научного интереса, решил приготовить состав, описанный там. Приготовил и испробовал на себе. Первое время ничего не происходило, но потом я начал замечать изменения, зарождающиеся во мне. И вдруг, совершенно неожиданно, случилось то, о чем я даже не догадывался, а тем более не мог предвидеть.
Профессор приблизил ко мне морщинистое лицо. Я хотел отшатнуться, но не нашел в себе силы сделать это. Его лицо напоминало мумию, которой не меньше тысячи лет, и только глаза жили своей, отдельной жизнью. Профессор засмеялся, и от этого стало еще страшнее.
– Понимаешь, Джон, теперь я обречен на вечную старость. Приняв бальзам, я остановил старение своего организма и замер в том положении, когда поднес к губам чашу с этим напитком. Мой биологический возраст – 85 лет. Таким я буду и через десять, и через пятьдесят, и через сто лет. Ты понимаешь, я обречен на вечную старость! Я хотел жить вечно, и я это получил, но я буду вечным стариком. И это взамен вечной молодости?! Что может быть ужаснее? Это стало моим проклятием! Теперь я вынужден все время переезжать с места на место, чтобы ни у кого не вызывать подозрения. Или придумывать свою смерть, как тогда, в колледже.
