— Зачем? Всем и так нравится, — сказала она, ругая себя за забывчивость.
Тетя Рэй пожала плечами:
— Твоя мать хочет креветок. Она говорит, что ей до смерти надоели ветчина и мясо, зажаренное на вертеле. Их подавали в течение тридцати пяти лет, и я не понимаю, почему они ей вдруг надоели. — Резко изменив тему, она погладила Каролину по голове со словами: — Привези как-нибудь это маленькое сокровище ко мне на ленч.
— Мам, — раздраженно произнесла Каролина.
Грейс схватила Каролину за руку:
— Я должна отвезти ее к миссис Пинкертон, чтобы подобрать костюм для верховой езды. Я обещала, — сказала она тете Рэй.
Тетушка вовсю заулыбалась Каролине:
— О, это прекрасно! На ком ты будешь выступать?
— На Опоссуме, — ответила Каролина одновременно с матерью, сказавшей: «На Мисс Лили».
Грейс закатила глаза:
— Нет, юная леди. Мы тысячу раз обсуждали это.
— Это потому, что у меня не хватает зубов? — сердито спросила Каролина.
— Я не собираюсь возвращаться к этой теме, — твердо заявила Грейс.
Каролина надула губки:
— Но почему?
— Потому. — Она заставила Каролину замолчать непреклонным взглядом, потом повернулась к тетушке Рэй и сказала: — Нам пора идти. Я терпеть не могу выяснять отношения с моим ребенком на людях.
Тетя Рэй крепко обняла Каролину. Затем она наклонилась и шепнула ей на ухо мудрые слова, которые говорила Грейс, когда той было примерно столько же лет:
— Тебе нужно уговорить их.
Деловой район города располагался по краям старинного центра девятнадцатого века. Несколько современных небоскребов стояли с видом на реку, как преграда из стекла и стали, препятствовавшая настоящему все глубже вторгаться в прошлое и сливаться с ним. Большинство зданий построили во времена детства Грейс, и всегда, направляясь в деловую часть города, она испытывала приступ ностальгии по старым и ветхим складам, в которых когда-то хранились урожаи хлопка зажиточных фермеров и владельцев плантаций.
— Смотри в оба и ищи место для стоянки, милая, — сказала она Каролине, когда они приблизились к месту, где с ее рождения находился магазин принадлежностей для конного спорта Миллера.
— Фу. Это звучит вульгарно, мам, — фыркнула Каролина, всю дорогу мечтавшая стать победительницей Гран-При.
Грейс улыбнулась:
— Знаю, но бабушка часто говорила так мне, и теперь это вошло в привычку. Она также говаривала: «А я буду приглядывать за тобой».
— Грубо, — сказала Каролина в тот момент, когда они остановились на красный сигнал светофора. — Почему у зданий этажи? — спросила она.
— Что ты имеешь в виду? — Грейс искоса взглянула на дочь, которая осторожно ковыряла в правой ноздре указательным пальцем. — Не ковыряй в носу, дорогая.
Каролина изогнула шею, чтобы лучше разглядеть здания:
— Почему говорят, что они двадцатиэтажные или пятидесятиэтажные? — переспросила она.
— Хороший вопрос. Точно не знаю. Давай посмотрим вот на этот дом, — сказала Грейс, ища свободное место на левой стороне улицы.
И тут она увидела Эдди, стоящего спиной к ней, он любовался своим отражением в зеркальном фасаде одного из небоскребов. Но прежде, чем она успела окликнуть его, из здания вышла молодая женщина в красном креповом костюме, быстро приблизилась к Эдди и слегка дернула его за ухо. Он повернулся и улыбнулся молодой женщине, затем обнял ее за талию, прижал к себе и одарил долгим поцелуем.
Эдди шепнул что-то женщине на ухо, и она обняла его за плечи. Грейс раскрыла рот от изумления, словно наблюдая любовную сцену в фильме, она ждала, что они станут делать дальше.
Вдруг до нее дошло, что она не должна позволить Каролине увидеть отца. Стараясь сохранять спокойный тон, Грейс указала на знак на другой стороне улицы и спросила:
— Что написано на этой табличке, божья коровка? Ты можешь прочесть надпись?
Она быстро бросила взгляд в сторону Эдди и женщины, они шли, взявшись за руки, и смотрелись вместе очень мило.
— Юн… Юн… Ай… Он. Онион. Онион-стрит, — выговорила Каролина, в то время как Эдди остановился, снова целуя спутницу. Та кивнула, как бы соглашаясь на что-то, предложенное им ранее, и они повернули на стоянку за зданием.
— Нет, милая. Юнион. Это — Юнион-стрит, — тихо поправила она дочь.
Эдди с женщиной уже исчезли, но Грейс никак не могла оторвать взгляд от того места, где она только что видела их целующимися. Грейс была не в состоянии даже нормально дышать. Она судорожно глотала воздух, но не могла его вдохнуть. У нее было такое ощущение, что из ее легких вырвался весь воздух, это же она испытала однажды, упав со скачущей во весь опор лошади и ударившись грудью о камень.
— Мам, зеленый свет означает, что можно ехать, — нетерпеливо сказала Каролина.
Позади нее раздался звуковой сигнал. Грейс наконец отдышалась. Она уставилась на свои руки, вцепившиеся в руль. Какое-то мгновение она не могла сообразить, что от нее требуется, но затем вспомнила. «Поезжай», — приказала она себе, сняла ногу с тормоза и с силой нажала на педаль газа. Машина рванулась через перекресток.
— Юнион, — произнесла Каролина, повторяя слово с надписи на табличке.
Он изменяет ей. Этот сукин сын завел любовную интрижку. Не может быть! И все же это было так. Она собственными глазами видела, как он целовал другую женщину. Какие ей еще нужны доказательства?
Машина отъехала в тот момент, когда Грейс остановилась перед магазином Миллера. Ей каким-то чудом удалось припарковать машину и последовать за Каролиной в магазин. Она как-то умудрилась найти слова и поздороваться с владелицей, миссис Пинкертон, не разрыдавшись и не бросившись в объятия этой женщины. К счастью, кажется, ни дочь, ни миссис Пинкертон не заметили, как дрожит ее голос. Каролина была слишком возбуждена предстоящей примеркой, а миссис Пинкертон была глуха на одно ухо и почти ничего не слышала.
Крошечная старушка, миссис Пинкертон, унаследовала магазин от родителей и одевала всех в округе, кто когда-либо носил костюмы для верховой езды, включая Грейс и Эмму Рэй. Она всегда любила девочек Кинга, и Каролина не стала исключением. Миссис Пинкертон тотчас же потащила девочку наверх примерять костюм, в то время как Грейс зарылась лицом в жакеты для наездниц и попыталась взять себя в руки.
— Дорогая, поднимайтесь посмотреть, все ли в порядке, — позвала ее миссис Пинкертон через несколько минут.
Одна часть Грейс все еще оставалась в машине, наблюдая, как Эдди шепчет что-то на ухо женщине — жест столь интимный и знакомый, она чуть ли не слышала его слова. Вторая половина покорно тащилась наверх по стершимся деревянным ступеням к примерочной, совершенно не изменившейся за все годы, с тех пор как Грейс была такая, как теперь Каролина.
