– Хочешь знать, как это происходит? – спросила она однажды. – Сперва ждешь и ждешь год за годом, какие же у тебя вырастут сиськи. Ну а потом привыкаешь к тому, что они у тебя есть, какими бы они ни оказались. Мои – в норме, пусть не такие, чтобы каждый мужик останавливался и начинал на них пялиться, но, по мне, вполне приличные. Я никогда даже и не думала их увеличить и не завидовала девушкам, у которых груди большие, – нет уж, благодарю покорно, таскать такой груз, как некоторые... Но мужики конечно же любят здоровые сиськи.
Во всяком случае, посетители клубов, в которых она выступала, любили. Они спрашивали иногда, почему Джойс выступает в очках, и она отвечала – чтобы видеть, куда ступаю, и не свалиться со сцены. А Гарри сказала, что очки в роговой оправе содействуют контакту со зрителем. Люди видят девушку, которая держится просто, естественно, им это нравится, они чувствуют, что могли бы быть с ней откровенными.
– Ну вроде как я – девчонка из соседнего дома.
– Или, – добавил Гарри, – училка, которая была у них в пятом классе и о которой они мечтали, старались представить себе, как она будет выглядеть без одежды.
Да, в этом, пожалуй, она была права. Гарри поинтересовался, а как хозяева этих клубов, часто они к ней пристают? Джойс ответила, что они не в ее вкусе. Джой – а именно под этим именем знали ее на сцене – начинала свои выступления под музыку «Черной собаки», делала медленные, замысловатые движения под аккомпанемент звучащих между куплетами сложных гитарных аккордов и быстро приковывала внимание публики. Иногда во время танца ее очки соскальзывали, и она их поправляла. Делалось это вполне естественно и не выглядело слишком уж профессионально.
– Теперь, слава Богу, тебе не придется больше этим заниматься, – заявил Гарри, когда она перестала выступать, но Джойс возразила, что никогда не принуждала себя этим заниматься, ей нравились и танцы, и внимание публики. Гарри упрекнул – постыдилась бы. Он не мог такого понять, тем более что в его бизнесе главным было именно не привлекать к себе внимания. Вот тогда-то они и разошлись. Она стала работать в кордебалете на корабле, который совершал круизы по Карибскому морю, пару лет ставила танцы, затем начала сниматься для каталогов. В это же примерно время она почувствовала, что начинает стареть, и вышла замуж за одного мужика, торговавшего недвижимостью. Тот заявил, что он совсем не против завести еще пару детей.
– И я уже думала, быть мне мамочкой, – рассказывала Джойс через несколько лет, когда они снова сошлись с Гарри. – Думала, а потом эти две девчонки, которые от первой жены, заставили его выбирать между мной и ними. И ведь подумать только, совсем маленькие поганки, даже лифчиков не носили.
– Быть мамашей – это не твой, детка, стиль, – сказал Гарри, стараясь, чтобы слова прозвучали как комплимент.
Они ходили в кино, в «Вульфи», к Джо в его «Каменный краб». Брали китайские блюда на дом.
...И все эти годы, как ни странно, она тоже думала, что могла бы подыскать себе кого-нибудь получше, чем Гарри Арно, который был на двадцать пять лет старше и не вылезал от врачей. Правда, ему хватало ума никогда не пользоваться в кино скидкой для престарелых.
– Насколько я понимаю, – сказала Джойс, – ты готовишься смыться отсюда.
Гарри молча смотрел в окно.
– Я давно уже приготовился, – ответил он в конце концов.
– И ты знаешь куда? – Она погладила его по спине.
– Конечно знаю, – ответил Гарри. – Для начала мне может потребоваться твоя помощь.
– А что ты хочешь, чтобы я сделала? – спросила Джойс удивленно и немного испуганно.
– Потом скажу. Я думаю двинуться завтра, – добавил он после минутного молчания. – Чего тут попусту время тратить.
– Но если ты дашь показания, – начала Джойс, – и Джимми посадят...
– Не имеет значения, у него тут останутся люди, и они сделают все, что он прикажет.
– А если с ним поговорить? Ведь вы знакомы уже невесть сколько времени.
– Он знает, что у меня были собраны для побега чемоданы, и к тому же я застрелил одного из его людей. С точки зрения Джимми, я утаивал доход, а значит – воровал у него, убедить его в противном невозможно.
– А ФБР, они тоже будут тебя искать, верно?
– Сильно сомневаюсь, – сказал Гарри, по-прежнему глядя в окно. – Им пришлось бы сперва доказать своему начальству оправданность расходов на такие поиски, не думаю, чтобы у них это выгорело.
– А можно спросить, куда ты решил уехать? Гарри повернулся, в глубоких ярко-синих глазах Джойс отражался падающий из окна свет.
– Если знать буду один я – все кончится хорошо, – сказал он и ласково погладил ее по щеке. А потом шутливо подергал за ухо и за кончики вьющихся прядей. – Я скажу тебе одну вещь, которую не говорил прежде никому и никогда, – сказал Гарри, на этот раз полностью уверенный, что так оно и есть. – Ведь я действительно утаивал доходы от этих типов, все двадцать лет. Можешь себе представить, сколько денег я отложил.
Глава 5
Проворонив в аэропорту Атланты федерального свидетеля, вверенного его заботам, Рэйлен Гивенс получил назначение в Глинко, штат Джорджия; находящаяся там академия готовила агентов маршальской службы.
Он рассказывал об этом своему подопечному, Гарри Арно, в «Каменном крабе» за довольно-таки ранним обедом. Учебный центр располагался к югу от Саванны, поближе к Брансуику, там готовили не только маршалов, но и агентов министерства финансов, сотрудников АТО, Сикрет сервис и таможни. По словам Рэйлена, в академии давали курс следователя с особым упором на физическую подготовку... Его самого послали туда инструктором по стрельбе. Это в общем-то не считалось наказанием, большинству ребят такая работа нравилась, но начальство знало, что ему больше по душе оперативная работа, розыски совершивших побег – для него лично это назначение было все-таки наказанием. В некотором смысле.
– Они были уверены, что есть дело, которое я уж точно знаю в совершенстве. Стрельба. Поэтому меня и послали учить курсантов, как пользоваться основными видами оружия. Ну, вроде того армейского кольта 45-го калибра, из которого вы стреляли, – его же разработали лет сто тому назад, чтобы остановить мусульманских фанатиков во время филиппинского мятежа. И он остановил их, кстати сказать.
Когда Рэйлен спохватился: «Слушайте, что это я болтаю, а вам слова не даю сказать», – Гарри Арно возразил:
– Нет, нет, продолжайте, это очень интересно.
Сам Гарри сосредоточенно взламывал крабовые клешни и макал их содержимое то в растопленное масло, то в горчичный соус. Закуски были великолепны, да и вообще здесь готовили отлично. На десерт Гарри заказал лимонный торт.
– В академии не слишком тяжело, – продолжал Рэйлен, – но с непривычки может действовать на нервы. Вот был один курсант, он перекинул чемодан через забор, а потом полез было и сам, но тут его сдернули и спросили: «Чего это ты придумал?» А тот и говорит: «Хватит, сыт всем этим по уши. Ухожу!» А его спрашивают: «Ради Бога, но почему бы тебе не выйти через ворота?» Он, понимаете, вообразил, что попал в тюрьму и, чтобы выбраться, нужно устроить побег.
– А когда вы были курсантом, – поинтересовался Гарри Арно, обсасывая клешню, – у вас тоже возникало такое ощущение?
– Нет, мне там нравилось, – ответил Рэйлен. – Я же до этого служил в морской пехоте, так что не встретил там ничего нового. Ну, в смысле, значит, физической подготовки. Но вот сосед по койке у меня был... – Он улыбнулся при этом воспоминании. – Так вот он дождаться не мог конца обучения. Приклеил на стену карту Соединенных Штатов и все глядел на нее и глядел. И говорил мне: «А вот так я поеду домой, сперва этой дорогой, а потом этой...» И показывал, как будет добираться до Сент-Луиса, Миссури.
– Неужели правда? – удивился Гарри. Было видно, насколько заинтересовала и позабавила его эта история.
– А на следующий день начинал спрашивать меня, а что я думаю о таком вот маршруте, уже, о другом. Все эти маршруты он разрисовал цветными карандашами, и все они вели в те места, куда ему хотелось попасть, почти по прямым линиям, за одним исключением – он почти не пользовался главными магистралями, разве что без них совсем уж нельзя было обойтись. А ведь по главным-то быстрее, хотя, может, и дальше. Дело в том, что он тоже чувствовал себя при этом вроде как в бегах, а потому выбирал боковые дороги и всякое такое.
Гарри взял салфетку, промокнул губы и положил ее на стол.
– Вы извините, я на минутку, Рэйлен.
Рэйлен ухватился за подлокотники кресла, готовый встать.
– Да нет, – остановил его Гарри, – я только в уборную и сейчас вернусь.
Он уже встал, но задержался, чтобы улыбнуться Рэйлену. Рэйлен понял, что Гарри вспоминает тот, прошлый раз.
Аэропорт Атланты.
– Сдается, вы мне уже это говорили. – И Рэйлен тоже улыбнулся.
Приподняв одну руку, словно говоря – не будем прощаться, я не ухожу, Гарри прошел среди столов – сейчас почти все они были уже заняты – и направился в расположенный по другую сторону зала мужской туалет.
