выводит, не выносит, не выволакивает, не выпинывает, не выпихивает, не выталкивает, не выбрасывает в окно. Из диктанта можно выйти совершенно спокойно, написав его. Диктант — пишут. Сначала — пишут, потом — диктуют.
Например, пишешь: «Солнце прошло половину пути и кидало сквозь раскалённый воздух жаркие лучи на сухую землю».
Учительница диктует: «Солнце прошло половину пути и кидало сквозь раскалённый воздух жаркие лучи на сухую землю».
Ты пишешь: «Тёмно-синее небо было совершенно чисто, только подошвы снеговых гор начинали одеваться бело-лиловыми облаками».
Учительница Анна Львовна повторяет каждое предложение три раза. Поэтому диктует: «Солнце прошло половину пути и кидало сквозь раскалённый воздух жаркие лучи на сухую землю».
Ты пишешь: «Неподвижный воздух, казалось, был наполнен какою-то прозрачною пылью: становилось нестерпимо жарко».
Учительница спрашивает тебя: «Ланин, ты почему не пишешь?»
Ты отвечаешь: «Разве?»
Вы оба, ты и учительница, смотрите друг на друга и вроде бы ждёте чего-то ещё…
Ты можешь сказать: «Я себя плохо чувствую».
Анна Львовна скажет:
— Выйди из класса. Тетрадь положи на стол.
Идёт контрольная по русскому. Контрольный диктант. «Выйти из класса» означает «вылететь из школы».
Легче решать уравнения на уроках математики, когда выходишь из уравнений. Из уравнений выходишь, не думая, — ответы сходятся сами собой. Диктант тоже пишешь, не думая. Только в диктанте нет ответов. В диктанте есть что-то лишнее, какой-то остаток, который не знаешь куда отнести, к какому действию…
Учительница диктует: «Солнце прошло половину пути и кидало сквозь раскалённый воздух жаркие лучи на сухую землю». «Ланин… — повторяет она, дотрагиваясь до тебя. — Ты слышал, что я сказала? Выйди!»
Этот остаток, это что-то лишнее есть ты сам. Из диктанта никто никого не выгоняет, не отчисляет… Выйти из диктанта можно совершенно спокойно, написав его… без остатка.
Учительница диктует: «Тёмно-синее небо было совершенно чисто, только подошвы снеговых гор начинали одеваться бело-лиловыми облаками».
Выйти из класса — дальше от истины.
Учительница говорит: «Кто ближе, откройте окно».
Ты — пишешь…
И вдруг я получаю письмо от родственников поэта:
«Уважаемый Валерий Васильевич,
письмо написано по просьбе Юрия Антоновича (отца Ю.Ю.Власенко — В.Л.), сам он писать не может после операции на обоих глазах.
Юрий Юрьевич последние несколько месяцев страшно пил, 4 декабря прошёл ВТЭК и получил пенсию, 5 декабря ушёл из дому, оставив записку, что он идёт в больницу к дочери (она с мужем разведена, а родила от другого мужчины).
Но у неё он не был и домой не вернулся. Ваше письмо решили распечатать.
Его публикация на фоне событий выглядит довольно зловеще.
Хотелось бы знать как и когда это попало в Шадринск.
Горланова Сергея Борисова не знает. Информация об этом может иметь значение для судьбы Юрия Юрьевича.
Напишите, пожалуйста, Юрию Антоновичу.
22.01.03»
В армии мне приснился сон: отец сидит в лодке без вёсел, его сносит течением реки. Я почувствовал угрожающую отцу смертельную опасность и наяву кинулся его спасать…
Опоздал.
С Юрой несколько другая история. Распечатанное письмо с моим текстом, а точнее сам текст «Выйти из класса во время диктанта» Юра так и не прочёл.
<…>
Раскрываю тебе страшную тайну: Ландаун готовит к выпуску в свет «Трапезу антропофагов». Сочинение Ланина «Выйти из класса во время диктанта» опубликовал, как я тебе уже докладывал, Веселов в «КиКе».
Геркуз, я слышал, ещё и танцует.
КОНСЛАЕВ — ЛАНДАУНУ
Валере с напарником и подсобником — привет!!!
Посылку и письмо получил, спасибо. Хотя, м.б., меня несколько расстроило, что это случилось так быстро. Ответ я напишу, но т. к. (так как) это дело серъёзное и может сколько-то затянуться, то этой открыткой о сём уведомляю.
Привет жене.
ЮЮВ, 31 окт 88
Привет! «Немного расстроила» (так я написал в открытке?) меня, конечно, не критика или там неприятие. Как раз полное приятие говорило бы о том, что я, собст., ничего не сказал и мне осталось бы только выбросить свои заметки в корзину (я и выбросил из них 2/3, показавшиеся «лежащими на поверхности», слишком «общепонятными»). Пожалуй, я не могу даже сказать, что стремлюсь быть понятым, — в конце концов, это тоже внешняя, посторонняя к сути дела цель; можно стремиться, видимо, только к тому, чтобы сказанное было как можно ближе к тому, что ты собираешься сказать, хотя полученная в результате ясность сплошь и рядом оказывается на посторонний взгляд мутной или пустой (В «Темах для медитации» есть такой пассаж Н. Бора: «Когда человек в совершенстве овладевает предметом, он начинает писать так, что едва ли кто-нибудь ещё сможет его понять»).
«Расстроила» меня только «быстрота реакции», — вроде бы и достаточно лестной, тем более, что заметки сочтены достойным или хотя бы достаточным материалом для «переписки из двух углов», — хотя вина в этом моя целиком и полностью, поскольку произошло это, как я понимаю (и как следует из некоторых твоих высказываний), от того, что я нерасчётливо соединил то, что можно назвать «собственно калокагатиями» с несколькими философскими рассуждениями (вроде рассуждений о «сущности» и «форме», об «исчезновении материи», о том, что доля онтологического в процессе последовательного познания уменьшается в каждом следующем шаге и пр.) и, конечно, дал тем самым даже не повод, а чуть ли не объявление повесил, что это — философские (в нормальном, узком смысле слова) заметки. Но это не так. Это — не философия. Ближе всего это стоит м.б. к лирике, пусть и «философской», и, как и положено философской лирике, формулировки носят «исходный» характер, а терминология (если здесь вообще можно пользоваться этим термином) в принципе не может быть унифицированной. Я тебе говорил, что собрал несколько десятков высказываний под названием «Темы для медитации». Это — тоже — «калокагатии». Среди «тем» (одну из которых я уже привёл) мало высказываний из собственно философских текстов и, разумеется, в соседних текстах «термины» могут использоваться в очень далёких (и даже противоположных) значениях. Вот ещё несколько примеров из «Тем»:
— «Неразрешимые антагонизмы реальности воспроизводятся в произведении искусства как имманентные проблемы его формы» (Т. Адорно)
— «Мир меня ловил, но не поймал» (Г. Сковорода)
— «Будьте слабыми в обстоятельствах т. н. частной жизни, но есть жизнь вне обстоятельств и она не выносит ни слабости, ни частностей» (М. Цветаева)
— «Только желание есть заслуга» (Ю. Конслаев)
— «Я есть то, чего я не знаю, чего я отчётливо не воспринимаю» (П. Валери)
— «Поэт — из души, а не в душе (сама душа — из)» (М. Цветаева)
— «Определит Прекрасное легко: оно — то, что обезнадёживает. Оно — освобождает от иллюзий». (П. Валери)
— «Только в обвинении
