Через час под завывание мотора и шума воды, слышавшегося из-под днища, теплоход начал своё движение.
Глава 7
Енисей
Вторые сутки теплоход медленно двигался с севера на юг по реке, величие и значимость которой впервые оценил Иван, поднявшись на верхнюю палубу. С высоты хорошо была видна широта водного пространства, сдерживаемая высокими скалистыми берегами. Быстрое течение воды, разрезаемое носом теплохода, увеличивало ощущение силы и мощи реки. Сильный прохладный ветер, дувший прямо в лицо, не ослабил его желания восторгаться увиденной суровой красотой реки, хотя из-за холода принуждал Ивана отворачиваться от него.
Он заметил, что вместе с ним с другой стороны палубы стоял ещё один человек, который, как ему показалось, в профиль был похож на Владимира Петровича.
– Мистика какая-то, – про себя подумал Иван.
Мужчина почувствовав, что на него смотрят, сменил позу и схожесть исчезла. Несмотря на это, Иван подошёл к нему:
– Здравствуйте. Извините, не скажете ли вы мне, как называется эта река?
– Здравствуйте, – ответил он. Это Енисей, великая сибирская река, полноводнее и длиннее которой нет в нашей стране. Словно меридиан с юга к северному ледовитому океану через тайгу и тундру проложила она себе путь, пересекая Россию точно посередине. Вижу, что вы издалека, откуда родом будете?
Иван ответил:
– Из Ленинграда я, но вот незадача, теперь невольник, потерявший счёт времени.
– Верю вам. Здесь таких сотни тысяч. Я только что из Дудинского села выехал, так там на каждом углу лагерной зоны стоят караульные вышки. Все четыре стороны обтянуты колючей проволокой в три нити. Не знаю, зачем всё это, убежать оттуда всё равно невозможно. А куда бежать, когда на тысячи километров ни одной души не видно.
– Да, от этой красоты не убежишь. А мы едем, едем, а узнать ничего не можем. Меня зовут Иван. Вот видите, одежда на мне… По восемьдесят третьей пошёл… Но вы не бойтесь, я геолог.
– Наши суровые места примут всех. Я смотрю с палубы на проплывающие мимо тысячи вёрст совершенно безлюдных мест и поневоле убеждаюсь в бренности и суетности многих человеческих метаний. Меня Енисеем зовут, как и реку. Нет, я не боюсь вас, заключённых. Особенно, по восемьдесят третьей которые… Я – путешественник и учёный, изучаю историю нашего сибирского края, плыву на теплоходе от самого Енисейского залива. За что же вас?
– Не знаю. Кому-то в Москве, мы, ленинградцы, не понравились. Вот пришли ночью и забрали.
– Это как так, забрали?
– Да, я не один такой…
– Понимаю вас, Иван. В суровые, бескрайние и безлюдные края вас привезли. На севере масштаб пространства измеряется тысячами вёрст, отчего у северян и жизнь, и психология другая. Вы посудите сами, наша река только от Дудинки до Красноярска тянется на две тысячи километров. И это только половина её длины. Смотри, Иван, здесь в Енисей вливается река Нижняя Тунгуска, морем разливаясь в этих местах. В Туруханском крае, по которому мы движемся, расстояние между городами составляет тысячи километров.
– Да, земли и воды здесь хватает, – сказал Иван.
– Климат в этих местах очень суровый. Летом гнус до беспамятства доводит, а зимой морозы до пятидесяти градусов доходят, поэтому и населения здесь почти нет. Спецпереселенцев и заключённых здесь больше, чем местных жителей.
Иван, не перебивая Енисея, наслаждался его густым мощным голосом и мыслями, созвучными с его представлениями о Сибири.
Нарисованные учёным местные картины позволили Ивану углубиться в далёкие прошлые времена, когда поселения края превращались в крепости, в которых организовывались пушные ярмарки, и куда съезжались купцы и торговцы со всей Сибири.
Они проговорили, сидя на палубе, почти час. Их разговор прервал охранник, обеспокоившийся отсутствием Ивана. В связи с намечавшейся остановкой теплохода в Туруханске он приказал явиться на нижнюю палубу для переклички.
Иван поблагодарил Енисея за беседу и выразил намерение встретиться с ним снова.
Оба они и сошли вниз, где разошлись по разным сторонам. На остановке теплоход пополнился десятком новых пассажиров, а заключённым было приказано в этот день на верхнюю палубу не выходить.
Вновь Иван рискнул оказаться наверху уже на следующий день. Енисей стоял на том же месте, а, увидев Ивана, поспешил к нему навстречу. Теплоход в это время медленно выруливал между островами.
Енисей сказал:
– Смотрите, Иван, с каким трудом теплоход преодолевает опасный участок, это, так называемые Осиновские пороги. Здесь в глубине имеется целая гряда подводных скал, отчего быстрое течение воды кипит бурунами и водоворотами. Гружёные баржи сами не могут пройти через них.
Иван увидел, как из-за острова по узкому протоку навстречу теплоходу тягач тянул сразу две баржи. Через несколько минут теплоход и баржи настолько сблизились, что протянутая рука Ивана чуть не коснулась верхней части её корпуса.
– Должно быть, теплоходами здесь могут управлять только опытные капитаны, – сказал Иван.
– Да, не зная пути, очень легко напороться на камни. А тогда, жди беды, – ответил Енисей.
– Нельзя не восхититься и здешними живописными островами. Сколько же их здесь? – спросил Иван.
– Несколько десятков. А вот тот, мимо которого мы проплываем, называется Монастырским. На него отправляли в ссылку бедных монахов сибирских монастырей. Смотрите, Иван, справа за островом в Енисей впадает река Подкаменная Тунгуска. Как вы думаете, какова её длина?
Иван, не раздумывая, ответил:
– Думаю, что километров пятьсот, не меньше.
– Не отгадали, около двух тысяч… Она протекает по громадной территории: ни одна дорога не пересекает её, ни один мост не перекинут с берега на берег. Вокруг лежат на тысячи километров бескрайние таёжные пространства. Славой же своей река обязана Тунгусскому метеориту, – уточнил Енисей.
Пока они обсуждали явление метеорита, теплоход, пройдя около часа, запетлял, огибая новые появившиеся острова.
Иван, любуясь красотой реки, произнёс:
– Не желая того, я оказался здесь и нисколько не жалею.
– Этот край своей суровой красотой приучает людей быть честными перед собой, иначе здесь не выжить. Хорошая школа воспитания, дающая почувствовать величие края и трудности жизни. Люди постигают здесь мир медленно, – добавил Енисей.
– Будем и мы здесь постигать науку выживания, – ответил Иван и, подумав несколько секунд, неожиданно для самого себя спросил:
– Енисей, а вы могли бы мне оказать услугу? В Ленинграде у меня остались сын Серёжа и мама Надежда Петровна. Они ничего обо мне не знают, потому что нам запрещена переписка. Я назову их адрес и попрошу вас сообщить им обо мне. Не знаю, куда меня везут, но больше обо мне сообщить некому.
Енисей внимательно посмотрел на Ивана и согласился. Он не стал записывать его адреса, а, повторив его про себя и зафиксировав в своей памяти, сказал:
– Запомните и меня, я – Енисей Петрович Красноярский, вдруг ещё когда-нибудь пригожусь, – и назвал свой адрес.
Потом, помолчав, он продолжил:
– Иван, я вижу в вас честного и умного человека. Верю, что к вам незаслуженно применили насилие. Я выполню всё, что вы сказали. Я также догадываюсь, куда вас везут сейчас, попробую вас там найти. А сейчас мы приближаемся к Енисейску, где мне необходимо сойти. Думаю, что ваша остановка следующая, на Стрелке, в месте слияния Енисея с Ангарой.
Вскоре Енисей попрощался и покинул теплоход, а Иван, сидя на палубе, думал о том, что реки в этих местах больше чем просто реки, они – связующие цепи между людьми.
Теплоход действительно сделал короткую стоянку на Стрелке, заключённых вывели на берег, проводив к машинам.
Глубокой ночью их привезли в новый лагерь, где среди леса стояли несколько окружённых колючей проволокой деревянных домов. В одном из них внизу двухэтажной нары большой комнаты нашёл себе очередную пристань и Иван.
Ровно в шесть часов утра их разбудили. Была обычная перекличка, где им объяснили правила поведение в новом лагере. После завтрака какой-то начальник в погонах объяснил им, что их труд будет оценён только в том случае, если они будут прилежно трудиться и вести себя по правилам лагерной жизни.
В первый же день всю бригаду, одев в валенки, фуфайки, шапки – ушанки, захватив топоры и пилы, отправили в лес огораживать территорию колючей проволокой.
Уже в лесу заключённых разбили на группы: одни должны были пилить лес, другие ошкуривать деревья, третьи делать из них столбы.
Иван занимался ошкуриванием деревьев. Непривычному к такому труду человеку не просто было справиться с заданием, но в неволе приходилось соображать быстро. Работы продолжались каждый день. За месяц широкая полоса в несколько километров, очищенная от леса, с колючей проволокой посередине была создана их руками. Во второй половине октября начались морозы, и так как из-за замёрзшей земли и высокого снега закапывать столбы в землю было невозможно, то предварительно место для вкапывания столбов оттаивали кострами. Мёрзли руки и ноги, которые отогревали у разожжённых костров. Конечно, многие заключённые были недовольны условиями работы, обмороженными возвращаясь на нары. Иван тоже получил свою долю, особенно болели кончики пальцев на руках и ногах, однако роптать он не стал, понимая, что никто его слушать не станет. За зиму и первые месяцы весны ими была создана многокилометровая ограда из колючей проволоки
