Бейдр кивнул и пропустил к двери слугу. Второй пилот вышел из кабины и со стюардессой встал возле выхода. Они не сделали ни одного движения, чтобы открыть дверь. Джабир расстегнул свой пиджак из-под рукава вытащил крупнокалиберный автоматический «люгер». Снял с предохранителя и держал пистолет наготове.
В дверь раздался стук. Раз, два, три. Второй пилот поднял руку. Он смотрел на Джабира.
— Раз, два, — сказал слуга. — Они должны ответить: раз, два, три, четыре. Если по-другому — мы взлетаем.
Пилот кивнул. Кулаком стукнул в дверь: раз, два.
Ответ последовал незамедлительно и был верным. Пилот повернул задвижку и распахнул дверь. Два телохранителя с пистолетами уже стояли на верхней площадке трапа, и еще двое были внизу.
Бейдр шагнул было к выходу, но Джабир опять преградил рукой путь.
— С вашего разрешения, господин.
Он вышел на трап и обменялся скороговоркой по-арабски с одним из телохранителей, затем обернулся к Бейдру и пригласил выйти.
Бейдр сделал шаг в палящий белый зной пустыни, щурясь от яркого света. Он стал спускаться по трапу, и в этот момент открылась дверца второго «кадиллака», показался его отец.
Отец вышел вперед перед охраной и медленно пошел навстречу Бейдру. На нем было традиционное мягкое одеяние шейха пустыни, голова и шея были защищены от горячих солнечных лучей гутрой. Бейдр быстро направился к отцу, взял протянутую ему руку, прижал к своим губам в традиционном жесте уважения.
Самир приподнял голову сына. Долгим взглядом вгляделся в его лицо, лицо молодого еще человека, затем подался вперед, чтобы обнять и поцеловать в обе щеки.
— Маргаб! Добро пожаловать домой, сын мой.
— Йа халабик! Я счастлив быть дома, отец мой.
Бейдр выпрямился. Он был на голову выше отца.
Самир посмотрел на него снизу вверх.
— Ты вырос, сын мой, — сказал он гордо. — Ты стал мужчиной.
Бейдр улыбнулся.
— Идет тысяча девятьсот пятьдесят первый год, отец. На всю жизнь никто не может остаться мальчиком.
Самир кивнул в знак согласия.
— Мы гордимся тобой, сын мой. Мы гордимся твоими успехами в американской школе, гордимся тем, что ты был принят в Гарвардский университет.
— Мои помыслы заняты только тем, как доставить радость и гордость моим родителям, — сказал Бейдр. Он посмотрел на автомобили. — Как поживают мои дорогие мама и сестры?
Самир улыбнулся.
— Они здоровы. Ты скоро их увидишь. Твоя мать ждет тебя с нетерпением домой, а вечером к обеду приедут твои сестры с мужьями.
Если Бейдр и был огорчен их отсутствием среди встречающих на аэродроме, то прекрасно знал, что не следует этого показывать. Тут не Америка, где он прожил последние пять лет. Арабские женщины не появляются на публике, по крайней мере, это относится к женщинам, принадлежащим к знати.
— Буду ждать встречи с ними, — сказал он.
Отец взял его под руку.
— Пойдем в машину. Там нам будет прохладней. Это последняя модель, с кондиционером для такой невыносимой жары.
— Спасибо, отец.
Бейдр учтиво подождал, пока отец устроится на сиденье, затем сел сам.
Телохранитель с автоматом быстро подбежал к машине и закрыл за ним дверцу, затем сел на переднее сиденье к шоферу. Остальные охранники набились в передний лимузин.
Когда машины тронулись, Бейдр увидел погонщиков, подгонявших вьючных верблюдов к самолету для погрузки багажа и припасов. Машина выехала с аэродрома и свернула на бетонное шоссе, уходившее в горы, до которых было несколько миль. Бронированный «лендровер» с пулеметом пристроился позади них.
Бейдр посмотрел на отца.
— Война окончилась столько лет назад, я думал, охрана больше не нужна.
— В горах нее еще много бандитов.
— Бандитов?
— Да, — подтвердил отец. — Тех, что проникают через наши границы, чтобы грабить, насиловать и убивать. Некоторые считают, что это израильские партизаны.
— Но тут поблизости ведь нет границы с Израилем, — заметил Бейдр.
— Верно, — согласился старший Аль Фей, — но они могут быть агентами у них на службе. Мы не можем себе позволить ослабить бдительность.
— Вас когда-нибудь тревожили эти бандиты? — спросил обеспокоенно Бейдр.
— Нет. Нам посчастливилось. Но мы слышали от других, кто пострадал, — улыбнулся Самир. — Но давай лучше поговорим о более приятных вещах. Ты слышал, что твоя старшая сестра ожидает ребенка через неделю-другую?..
Автомобили начали подниматься в гору. Через несколько минут Бейдр увидел за обочиной дороги первые намеки на зелень. Кактусы уступали место горной сосне, затем появились цветы, бугенвиллеи и зеленая трава. Отец его протянул руку и нажал кнопку стеклоподъемника, чтобы раскрыть окна. Свежий душистый воздух хлынул внутрь, вытесняя прохладный, но застоялый автомобильный дух.
Отец глубоко вздохнул.
— Много всего наизобретал человек, но ничто не способно повторить аромат горного воздуха.
Бейдр кивнул. Они быстро поднимались к вершине горы. Их дом был на другом склоне, смотревшем на море. Он пытался представить, такой ли он, каким он его запомнил.
Дом предстал взору сразу после перевала. Бейдр увидел из машины белые крыши здания. Оно было выше того, запомнившегося. Вокруг добавилось еще несколько строений. В дальнем конце имения был построен плавательный бассейн, тоже смотревший на море. Было и кое-что еще, чего он не видел раньше. Вокруг всего комплекса возвели высокую стену, над ней с интервалом метров в пятьдесят возвышались сторожевые будки и в каждой — охранник с пулеметом.
Главный дом был скрыт деревьями. Бейдр повернулся к отцу с вопросом:
— У всех дома так огорожены?
Отец утвердительно кивнул.
— У некоторых охраны даже больше. У принца в его летней резиденции более ста человек.
Бейдр не стал комментировать. Что-то не так, если люди вынуждены добровольно превращаться в узников, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Автомобиль свернул с шоссе на подъездную дорогу, ведущую к дому. Миновали деревья, отгораживавшие дом от дороги, и подъехали к огромным железным воротам в стене. Приводимые в движение бесшумными электромоторами, ворота стали раздвигаться, и машины не останавливаясь въехали внутрь и застыли перед огромным белым домом, пройдя еще четверть мили. Слуга подбежал распахнуть дверцу машины. Отец вышел первым, Бейдр за ним.
Его взгляд скользнул вверх по мраморным ступеням, что вели к раскрытым дверям. В их проеме появилась женщина с открытым лицом, но в головном платке и длинном белом тобе.
— Мама! — крикнул он, взбежав по ступеням и заключая женщину в объятия.
Набила смотрела на сына, слезы блестели в уголках ее миндалевидных глаз.
— Прости меня, сын мой, — шептала она. — Но я больше не могла ждать, мне надо было увидеть тебя.
Поскольку это не был формальный прием и присутствовали только члены семьи, то они сидели за столом все вместе. На официальных приемах мужчины обедали в одиночестве, женщины ели после или вообще не ели.
Бейдр поглядел в конец стола на своих сестер. Фатима, старше него на три года, круглолицая, с отягощенным беременностью телом, улыбалась, гордая тем, что сидит рядом с мужем.
— Мальчик у меня будет, — сказала она. — В семье Салаха родятся только мальчики, и все так говорят, что я выгляжу точь-в-точь, как мать Салаха, когда она его носила.
Ее отец засмеялся.
— Бабушкины сказки! Не больно-то научно, но пока мы не найдем другой способ, более точный, я готов обходиться и этим.
— Дам вам первого внука, — сказала Фатима не без ехидства, глядя на Навал, свою сестру, которая недавно родила девочку.
Навал промолчала. Ее муж Омар, врач, служивший к больнице своего тестя, тоже не отреагировал.
— Мальчик или девочка, — заметил Бейдр, — на все есть воля Аллаха.
С этим все были согласны. Самир встал.
— У западних людей есть обычай, — сказал он. — Для наслаждения послеобеденной сигарой мужчины удаляются отдохнуть и другую комнату. По-моему, это очень недурно придумано, — с этими словами он направился в кабинет. За ним последовали Бейдр и оба зятя.
Слуга распахнул перед ними дверь и, впустив, закрыл за ними. Самир открыл ящик сигар, стоявший на его письменном столе. Достал сигару, с удовольствием понюхал ее.
— Гавана. Мне их прислали из Лондона.
Он протянул открытый ящик мужчинам. Салах с Омаром взяли по одной, а Бейдр покачал головой. Он достал из кармана пачку американских сигарет.
— Я предпочитаю это.
Самир улыбнулся.
— Даже твой арабский язык с американским акцентом.
— Не стоит преувеличивать, — сказал Бейдр.
Зажег сигарету и подождал, пока остальные раскурят свои сигары.
— Что ты о них думаешь? — полюбопытствовал Самир. — Я имею в виду американцев.
