Наташа опасливо покосилась на возвышающуюся над ней скульптуру. Стараясь не смотреть на Дария, она обошла скульптуру лошади со всех сторон, внимательно рассматривая ее. Очутившись на безопасном расстоянии, она позволила себе посмотреть на Хедли.
— Я видела вашу инсталляцию снаружи галереи «Тейт модерн». Дом.
— Вижу, вы неплохо подготовились, — заметил он.
— Просто проходила мимо. Я не знала, что это ваше, пока не увидела в Интернете. Ваш дом… показался мне несколько мрачным.
— Критиковать может каждый.
— Нет… Он красивый. Просто… В общем, внутри не было людей, а без людей дом бездушен.
— А может, я именно это и имел в виду, — заметил он.
— Правда? — Он не ответил, и она снова посмотрела на лошадь. — Она… большая.
— Я сделаю уменьшенную копию ограниченным тиражом.
— Как раз подошло бы для каминной полки, — брякнула Наташа, не подумав, и тут же пожалела о сказанном. — Простите, я сказала глупость. Я немного нервничаю.
— Не удивительно. Неужели Майлз Морган решил, что меня можно купить за кусок пирога и возможность созерцать ваше декольте?
— Что? — Она посмотрела на верхнюю пуговицу своей блузки, но та была на месте. Пока. — Майлз меня не посылал. Что же касается моего декольте… — Она пожала плечами, пытаясь успокоиться. — Когда продаешь дома, самое главное — создать образ. Подготовить почву, произвести первое впечатление, привлечь внимание зрителя и удержать его. — И подумала, что сейчас она продает не дом, а саму себя… — В последнее время я увлеклась кулинарией и съела слишком много своей выпечки.
— И сейчас хотите поделиться.
— Я подумала, что-нибудь сладкое поможет растопить лед.
Лед? Никакого льда не было и в помине. Кровь застучала у него в ушах; ему показалось, что внутри его все закипает. Он целую неделю рисовал эту женщину, как одержимый, стремясь выкинуть ее из головы.
Ему хотелось рисовать и рисовать ее, пока он не увидит ее такой, какая она есть, пока не поймет, о чем она думает, что чувствует.
— Что там у вас? — спросил он.
— Я не знала, что вы любите, поэтому принесла несколько на выбор, — ответила она, глядя на него. Ему показалось, что между ними прошел электрический разряд. — Несколько кексов… Лимонный, шоколадный, кофейный, имбирный… и еще с маракуйей, «плодом страсти».
Из коробки соблазнительно пахло ванилью, и он сразу вспомнил детство.
Ему с трудом удавалось не поддаться искушению, поднять взгляд и посмотреть на ее соблазнительную грудь. Неужели он такой же, как его отец? Неужели и для него страстное желание обладать женщиной способно вытеснить из головы все прочие мысли? Одна женщина заслонила собой целый мир.
— Вижу, мисс Гордон, вы не преувеличивали, сказав, что увлеклись кулинарией, — сказал он, беря первый кусок, который попался в руки. — Печь вам порекомендовали в «Фэрвью», так сказать, в качестве трудотерапии?
— Прошу вас, называйте меня Наташа. Мне так больше нравится.
— Охотно. — Он слизнул сахарную пудру с большого пальца, и Наташа залилась поистине девичьим румянцем.
— На вашем месте я бы очень злилась. Честно говоря, я тоже злюсь. Не очень-то приятно было звонить родителям и предупреждать, что они, и их соседи, и вообще все, кого они знают, прочтут о моем нервном срыве в вечерней газете. Что к ним в дверь будут звонить и ломиться репортеры. Что они, кстати, не замедлили сделать.
— Никаких комментариев.
Улыбка стала чуть шире, на щеке появилась крошечная морщинка.
— Кстати, насчет «Фэрвью» все неправда… Через пятнадцать минут после вашего ухода мы с Майлзом Морганом расстались.
— Он вас уволил? Я не очень хорошо разбираюсь в трудовом праве, но уверен, что он поступил противозаконно. Он не имел права вас увольнять, пока вы больны.
— Возможно, вы и правы, — признала она, — но я отказалась идти ему навстречу и притворяться, будто у меня нервный срыв. И не стала прятаться в «Фэрвью», чтобы спасти репутацию фирмы.
— Я читаю газеты.
— Все читают газеты, — ответила она. — Предполагается, что сейчас я даю отдых усталым мозгам и обдумываю свое будущее.
— Вы ничего не отрицали, — заметил он.
— Мне бы ничего не помогло. Я не сумасшедшая. Меня подставили! Потом он перешел к угрозам, что подаст на меня в суд за злонамеренный ущерб… — хрипло продолжала она. Зрачки стали огромными.
Он невольно подумал: что она будет делать, если он схватит ее руку и приложит к молнии на своих джинсах? Если он вопьется в нее поцелуем?
— В общем, мне показалось, что оставаться там бессмысленно.
Он отвернулся, подошел к чайнику, встряхнул его, проверяя, достаточно ли воды, включил. Что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей, роящихся у него в голове. Тех же мыслей, что выгнали его из кабинета Майлза Моргана, только еще более энергичных.
У него не было проблем со связями «на одну ночь». Ни к чему не обязывающий секс, просто хорошее времяпрепровождение, которое не задержится в воспоминаниях надолго. Сложности начинались, если включить голову. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она осталась. Но и прогнать ее он тоже не мог…
— Похоже, вы хотите отрицать, что Хедли-Чейз заражен древесным жучком, — сказал он, бросая в кружки чайные пакетики. Сделав над собой усилие, он перевел разговор снова на дом. — Об этом раструбили во всех газетах. Кто же вам теперь поверит, даже если вы станете утверждать обратное?
— Верно… Хотя это и не так, — сказала она, видимо, с таким же жаром, как и он, возвращаясь к делу. — Дом не заражен жучком. Правда, в последние годы он пребывал в запустении, надо подлатать крышу, но самое главное — реклама привлекла к нему внимание, — сказала она серьезно, как будто в этом было что-то хорошее. — Мою фотографию перепечатали все воскресные приложения о недвижимости.
— Вашу фотографию? — Он взмахом руки указал ей на старый диван, на котором он спал, когда работал допоздна и слишком уставал для того, чтобы пройти сто шагов до дома. — Разве у Моргана нет профессионального фотографа?
— Есть, конечно, и он старался, как мог, передать красоту интерьеров, но в тот день, когда мы выехали на съемку, дождь лил как из ведра, и, как он ни бился с фотошопом, ничего не выходило, — призналась она, садясь на старые продавленные диванные подушки. — Сроки поджимали, поэтому в выходные, когда погода наладилась, я сама поехала на место и сделала несколько снимков.
— У вас хороший глаз.
— На самом деле я сделала несколько сот кадров. И выбрала один.
«Не просто выбрала», — подумал он, доставая молоко; он должен был чем-то занять руки. Она не жалела своего времени. Если, конечно, верить ее словам…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
