— Двести шестьдесят шесть, — повторила девочка.
Мисс Хани положила карандаш, сняла очки и принялась протирать их кусочком материи. Все сидели тихо, глядя на нее и ожидая, что будет дальше. Матильда по-прежнему стояла за партой.
— Вот что, Матильда, — обратилась к ней мисс Хани, продолжая протирать очки, — попытайся описать в точности, что происходит в твоей голове, когда тебе приходится производить умножения. Это ведь нелегко, однако ты, похоже, без промедления находишь верный ответ. Вот, скажем, этот последний пример — четырнадцать умножить на девятнадцать.
— Я… я… я просто умножаю в голове четырнадцать на девятнадцать, и все, — сказала Матильда. — Я не знаю, как вам объяснить, Я всегда говорила себе — если какой-то карманный калькулятор способен на это, то почему это не могу сделать я?
— И правда, почему? — согласилась мисс Хани. — Человеческий мозг — удивительная вещь.
— По-моему, его и не сравнить с какой-то там механической штучкой, — сказала Матильда. — Калькулятор — это просто железяка.
— Ты совершенно права, — сказала мисс Хани. — К тому же в нашей школе нельзя пользоваться калькуляторами.
Мисс Хани ощущала какой-то трепет. У нее не было никакого сомнения, что у этой девочки большие способности к математике, и в голове у нее промелькнули слова „гениальный ребенок“ и „вундеркинд“. Она знала, что такого рода чудеса случаются в мире время от времени, но только раз или два в столетие. Например, Моцарту было только пять лет, когда он начал сочинять композиции для фортепиано, и посмотрите, чем это кончилось.
— Это нечестно, — заявила Лэвиндер. — Почему она может это делать, а мы нет?
— Не волнуйся, Лэвиндер, скоро ты ее догонишь, — сказала мисс Хани. Но это была явная ложь.
Мисс Хани не могла не поддаться искушению подвергнуть удивительного ребенка еще одному испытанию. Конечно же, ей следовало бы уделить внимание и остальным, но она не могла сдержаться.
— Что ж, — сказала она, делая вид, что обращается ко всему классу, — оставим пока умножение и посмотрим, умеет ли кто-нибудь из вас произносить слова по буквам. Поднимите руки, кто может назвать по буквам слово „кот“.
Поднялись три руки. Их подняли Лэвиндер, маленький мальчик по имени Найджел и Матильда.
— Произнеси по буквам слово „кот“, Найджел.
Найджел сделал то, о чем его просили.
Теперь мисс Хани решила задать вопрос, который она и не подумала бы задавать классу, собравшемуся в первый раз.
— Интересно, — сказала она, — из вас троих, которые знают, как произносить по буквам слово „кот“, может ли кто-нибудь прочитать несколько слов, составленных в одно предложение?
— Я, — сказал Найджел.
— И я, — сказала Лэвиндер.
Мисс Хани подошла к доске и написала мелом: „Я умею читать длинные предложения“. Она специально дала трудное задание, и она знала, что мало кто из этих пятилеток справится с ним.
— Можешь ли ты мне сказать, что тут написано, Найджел? — спросила она.
— Это очень трудно, — ответил Найджел.
— Лэвиндер?
— Первое слово значит „я“, — сказала Лэвиндер.
— А может ли кто-нибудь из вас прочитать все предложение? — спросила мисс Хани, ожидая услышать слово „да“, которое, она была уверена, произнесет Матильда.
— Да, — произнесла Матильда.
— Читай, — сказала мисс Хани.
Матильда прочитала предложение без запинки.
— Очень хорошо, очень, — сказала мисс Хани, впервые в жизни недооценив знания ученика. — Значит, ты и читать умеешь, Матильда?
— Да, я думаю, что могу почти все прочесть, мисс Хани, — сказала Матильда, — хотя я не всегда понимаю, о чем идет речь.
Мисс Хани встала и быстро вышла из класса и через полминуты вернулась с толстой книгой в руках. Открыв ее наугад, она положила книгу на парту Матильды.
— Это стихи, — сказала она. — Посмотрим, сможешь ли ты прочитать вслух вот это.
Не задумываясь, Матильда стала гладко, не торопясь, читать стихотворение про эпикурейца, который обнаружил в своей тарелке большую мышь. Увидев это, официант громко сказал ему: „Не показывайте ее никому, а то и другим тоже захочется“.
Некоторые дети поняли смысл стихотворения и рассмеялись.
— Ты знаешь, кто такой „эпикуреец“, Матильда? — спросила мисс Хани.
— Тот, кто любит вкусно поесть, — ответила Матильда.
— Правильно, — сказала мисс Хани. — А не знаешь ли ты, как называются такие стихотворения?
— Они называются шуточными, — ответила Матильда. — Это очень хорошее. Оно такое смешное.
— И к тому же известное, — сказала мисс Хани, беря книгу и возвращаясь к своему столу. — Остроумное шуточное стихотворение очень трудно написать, — прибавила она. — Они кажутся простыми, но, конечно, это не так.
— Я знаю, — сказала Матильда. — Я несколько раз пробовала написать шуточное стихотворение, но у меня никогда хорошо не получалось.
— Вот как? — спросила мисс Хани, изумляясь еще более. — Знаешь, Матильда, я бы очень хотела послушать какое-нибудь твое шуточное стихотворение. Можешь вспомнить хотя бы одно?
— Видите ли, — неуверенно произнесла Матильда. — Вообще-то, пока мы тут сидели, я пробовала сочинить стихотворение про вас, мисс Хани.
— Про меня! — воскликнула мисс Хани. — Ну уж его-то мы обязательно должны услышать, не так ли?
— Что-то мне не хочется читать его, мисс Хани.
— Пожалуйста, прочитай, — настаивала мисс Хани. — Обещаю тебе, я не буду сердиться.
— Наверно, будете, мисс Хани, потому что мне пришлось назвать вас по имени, чтобы была рифма, и поэтому я не хочу читать его.
— Откуда тебе известно мое имя? — спросила мисс Хани.
— Я слышала, как другая учительница окликнула вас, когда вы заходили в класс, — сказала Матильда. — Она назвала вас Дженни.
— Я настаиваю на том, чтобы ты прочитала это стихотворение, — сказала мисс Хани, улыбаясь, что редко с ней случалось. — Встань и читай.
Матильда неохотно поднялась и очень медленно, волнуясь, прочитала стихотворение о молодой женщине по имени Дженни, которая была такая симпатичная, что не заметить этого было невозможно.
Доброе лицо мисс Хани, бывшее до этого бледным, залилось краской. Она снова улыбнулась; это была улыбка, выражающая истинное удовольствие.
— Ну что ж, спасибо тебе, Матильда, — сказала она, продолжая улыбаться. — Хотя я с тобой и не согласна, но стихотворение действительно очень хорошее. Я должна обязательно его запомнить.
— Хорошее стихотворение. Мне понравилось, — сказала Лэвиндер, сидевшая за партой в третьем ряду.
— И в нем все верно, — сказал маленький мальчик, которого звали Руперт.
— И я так думаю, — подтвердил Найджел.
Весь класс уже проникся симпатией к мисс Хани, хотя внимание в основном она до сих пор уделяла только Матильде.
— Кто научил тебя читать, Матильда? — опросила мисс Хани.
— Я вроде как сама научилась, мисс Хани.
— А ты читала какие-нибудь книги, я имею в виду для детей?
— Я прочитала все детские книги, какие есть в библиотеке, мисс Хани.
— И тебе все прочитанное понравилось?
— Некоторые книги очень, — ответила Матильда, — но некоторые показались мне довольно скучными.
— Скажи, какая книга тебе понравилась.
— „Лев, колдунья и шкаф“, — ответила Матильда. — По-моему, мистер Льюис очень хороший писатель. Но у него один недостаток. В его книгах нет ничего смешного.
— В этом ты права, — согласилась мисс Хани.
— Да и у мистера Толкиена не очень-то много смешного, — сказала Матильда.
— А по-твоему, детские книги обязательно должны быть смешными? — спросила мисс Хани.
— Да, — сказала Матильда. — Дети не такие серьезные, как взрослые, и они любят смеяться.
Мисс Хани была изумлена разумностью этой крошечной девочки.
— А что ты теперь будешь читать, после того, как прочитала все детские книги? — спросила она у Матильды.
— Я читаю другие, — ответила Матильда. — Я беру их в библиотеке. Мисс Фелпс очень добра ко мне. Она помогает мне выбирать книги.
Подавшись вперед, мисс Хани в изумлении смотрела на ребенка. Она совершенно позабыла о том, что в классе есть и другие дети.
— И какие же это книги? — пробормотала она.
— Мне очень нравится Чарльз Диккенс, — сказала Матильда. — Он меня заставляет много смеяться. Особенно мистер Пиквик.
В этот момент прозвенел звонок, известивший об окончании урока.
ТРАНЧБУЛЬ
Мисс Хани вышла из класса и направилась прямо в кабинет директрисы. Она была очень взволнована, ведь у нее в классе оказалась девочка совершенно необычайных способностей. У нее еще не было времени убедиться в том, насколько талантлива эта девочка, но мисс Хани узнала достаточно для того, чтобы сделать вывод — что-то нужно предпринимать, и как можно скорее. Нелепо оставлять такого ребенка учиться в первом классе.
