это обсудить?
Она молчит и смотрит на меня так, будто ей трудно иметь со мной дело.
– Я не против. А ты?
– Мама. – Запускаю пальцы в волосы. – Для меня это не имеет никакого значения. Я практически не вижусь с ним. – Но она определенно не верит мне. И это начинает раздражать меня. – Так оно и есть. – То есть, конечно, это странно, что папа решил перебраться в другую страну – и даже купил там дом, никому ничего не говоря, – но меня это совершенно не волнует. – Сейчас восемь утра. И мне необходим кофеин, а не разговор по душам.
– Хорошо-хорошо. – Она поднимает руки. – Давай сменим тему. Я еду в Даллас готовиться к праздничному вечеру и задержусь там, возможно, допоздна, так что ты будешь предоставлен сам себе. Но я могу попросить миссис Марли остаться после работы, если ты того хочешь.
– Мамочка, пожалуйста, не делай этого. Ведь мне шестнадцать.
Она улыбается и треплет меня по щеке пальцами с идеальным маникюром.
– Да, знаю. Совсем взрослый.
Потягиваю кофе из «Старбакса» – не значащееся в меню мокко и вполуха слушаю удивительно интересный рассказ о религиях мира. Но основное внимание я уделяю сообщению Брии:
Собрание отменяется. Хочешь пойти куда-нибудь после школы?
Мои пальцы летают по клавиатуре:
Как насчет моего дома? Там никого не будет.
Она тут же отвечает:
Давай встретимся на площади. А потом…
И добавляет подмигивающий смайлик.
– Миссис Симс! – Все фантазии, возникающие у меня в голове, немедленно улетучиваются при звуках возмущенного голоса Эбби Уайтли.
– Да, Эбби? – осторожно говорит учительница.
– Все это оскорбляет мою веру. Я не могу слушать о ложных кумирах.
Парочка учеников – прихожан той же церкви, куда ходит Эбби, поддакивают ей, и миссис Симс нервно заламывает руки. Откинувшись на спинку стула, закрываю глаза. Означает ли смайлик Брии то, о чем я думаю? Она говорила, что хочет подождать до вечера встречи после каникул, но, может, передумала.
– Вот по этой причине люди ненавидят воскресенья даже больше, чем понедельники, – ворчит кто-то из учеников, а еще кто-то кричит: – Я тоже христианин! Но это не означает, что мы не можем даже говорить о других религиях. Задавать вопросы – не кощунство.
Стараюсь отключиться от происходящего и представляю Брию у себя дома, в моей комнате, в моей постели. На ней кружевной топ… и она снимает его. А я снимаю…
– Нет, это действительно богохульство, – настаивает на своем Эбби. – Вспомните, что произошло с Люцифером! – В ее голосе звучит чувство превосходства. – Люцифер был любимцем Бога, но потом он задал Ему неуместные вопросы и был низвергнут в ад.
Некоторые ребята устремляют нервные взгляды в потолок, словно боятся, что Бог покарает и их.
– Значит, это Бог сотворил дьявола? – Невинный вопрос Люка звучит так, будто он смеется над Эбби, но я прекрасно понимаю, что спрашивает он искренне.
– Нет, – нетерпеливо отвечает она. – Бог сотворил Люцифера. Люцифер был ангелом, Его созданием, практически Его ребенком. Но встал на сторону зла.
Люк, похоже, обдумывает услышанное.
– Значит, Люцифер сможет выбраться из ада, если попросит прощения?
– Разумеется, нет. В аду оказываются навечно.
И я вспоминаю вот что. Няня, работавшая у нас до миссис Марли, пыталась добиться от меня хорошего поведения и сказала, что Бог составляет списки всех плохих и всех хороших наших поступков. А когда кто-то умирает, Он сверяется с этим списком, и если плохих поступков в списке больше, чем хороших, то отправляет этого человека в ад. И человек будет гореть там вечно. Никакого второго шанса и никакого выхода.
Все начинают спорить друг с другом и делают это так громко, что я едва слышу, как миссис Симс звонит в колокольчик.
– Ребята! Мы отклонились от нашей темы. Сядь, пожалуйста, Эбби.
Эбби опускает уголки губ, корча печальную гримасу, но делает, что было велено.
Миссис Симс тяжело вздыхает.
– Кто-нибудь еще хочет высказаться?
Руку поднимает девочка с длинными косами.
– Я хочу. Все это – бессмысленно. – И она начинает вещать о том, что наш мир – помойка. Голод, убийства и насилие доказывают, что Бога не существует.
– Как ты можешь так говорить? – Эбби выглядит искренне расстроенной. – Бог любит нас. Он послал своего единственного сына, Иисуса, чтобы тот умер на кресте во искупление наших грехов.
– Так значит, из ада невозможно выбраться? – В распахнутых глазах Люка плещется беспокойство, словно он воспринимает все услышанное очень серьезно. В этом заключается одна из проблем Люка. Он верит всему, что ему говорят, если это сказано авторитетным тоном.
– Да, – стоит на своем Эбби. – Невозможно.
Глаза у Люка становятся еще больше. Эбби вгоняет его в панику, и это начинает меня злить. Я со стуком ставлю стакан с кофе на стол.
– И что это за отец такой, если он позволил распять своего сына на кресте?
Все поворачиваются в мою сторону.
– Я считаю, он самый настоящий засранец.
Несколько секунд в классе царит ошеломленное молчание, а потом все разражаются хохотом.
– И это называется любовью? – продолжаю я.
Эбби смотрит на меня ледяным взглядом.
– Это называется жертвой.
Когда я прихожу в столовую, Люк сидит там в одиночестве за нашим столом у окна и с перекошенным от страха лицом пытается открыть пакетик с «Читос». Я с глубоким вздохом забираю у него пакетик и открываю. Он достает одну штуку и жует ее с самым расстроенным видом, с каким только можно жевать чипсы.
– Люк, это просто смешно. Ада не существует.
– А как же тогда людей наказывают за то, что они натворили?
– Ну ладно, ладно, хорошо. Мы просто заплатим штраф, купим – как там учительница назвала это? Индульгенцию? И попадем на небеса. Такой вариант тебя устраивает?
– Это не сработает! Нельзя купить избавление от ада!
– Люк, да я шучу.
Но он продолжает нервно постукивать пальцами по пакетику чипсов, и тут к нам присоединяются Лекс и Бриа. В руках у них пачки документов школьного совета, и девчонки похожи на двух бизнес-леди, вернувшихся с заседания совета директоров банка.
– И о чем мы разговариваем? – интересуется Бриа.
И я отвечаю:
– Об аде.
Лекс целует Люка в макушку и зарывает лицо в его светлые густые волосы. На ней стильный комбинезон, вполне пригодный для красной ковровой дорожки, а Люк в укороченных джинсах с подтяжками – так одеваются те, кому хочется выглядеть отличниками.
– Ты не попадешь в ад, малыш, – заверяет его Лекс.
Люк бросает на меня смущенный взгляд.
– Я написал ей о моих опасениях.
– А почему мы вообще говорим об
