— Вот будут тебе служить колеса! — торжественно вручили они ключ от машины Кате. Она была очень растрогана.
Катя включила зажигание и подождала, пока мотор немного прогрелся, затем потихоньку тронулась в путь. Нет, этот день явно был не Катин… На первом же повороте Катю остановил милиционер с красными оттопыренными ушами и подошел к ней. Сердце Кати готово было выскочить из груди, предчувствуя беду.
— Сержант Стрельников! — представился он, небрежно козырнув.
— Здравствуйте, — опустила она стекло. — А я Катя.
Ее большие голубые глаза наивно и преданно смотрели на блюстителя порядка на дорогах.
— И что? — спросил инспектор.
— Что? — оглянулась Катя. — А… фамилия? Моя фамилия Лаврентьева, а отчество Григорьевна. А у вас хорошая фамилия для милиционера, Стрельников, вам бы оперуполномоченным быть, хотя и инспектором дорожного движения тоже очень хорошо… — Катя осеклась под его недоуменным взглядом и отбила нервную дробь по обтянутому искусственной кожей рулю.
Взгляд сержанта Стрельникова «красноречиво говорил», что женщина за рулем — это беда… но не до такой же степени!..
— Ваши права, — сказал он, снова козырнув, словно у него выработался за годы службы такой профессиональный нервный тик.
— Очень холодно на улице, — Катя улыбнулась, — а вы здесь, наверное, еще с ночи стоите? Замерзли, да? Вид у вас по крайней мере замерзший, особенно уши. Я имею в виду, они очень красные, отмороженные такие…
— Вы пьяная? — решил все же уточнить сержант.
— Я? Ну что вы! С утра ни-ни! Я везу на работу целый термос теплого чая и с удовольствием дам вам выпить, чтобы согреться.
Стрельников задумался о сложностях в своей работе и обрадовался, вспомнив что-то.
— Зачем вы мне все это говорите? Сбить с толку? Я прошу ваши права! Что? Вы забыли их?
— Нет, они со мной, — вздохнула Катя.
— Ну так в чем дело? Давайте их мне! Или они не ваши?
— Мои, — снова вздохнула Катя и протянула ему документ.
— Так… Екатерина Григорьевна Лаврентьева… так… машина… так… Постой-ка! — воскликнул сержант, выпучив глаза.
«Началось», — пронеслось в голове у Кати.
— Здесь же сказано, что вы можете управлять машиной только с ручным управлением?
Сержант усиленно хлопал глазами. Катя нервно включила и выключила дворники, словно проходила техосмотр.
— Я знаю, что там написано.
— Почему же у вас на машине нет опознавательных знаков, что она на ручном управлении? — спросил Стрельников, заглядывая к ней в кабину, и сам же ответил: — Потому что она у вас не на ручном управлении. Так, гражданочка, выйдите-ка из машины.
— Зачем?
— Выйдите-ка, выйдите, если вообще ходить умеете.
— Обижаешь, начальник! — Катя распахнула дверцу и вылезла наружу, прихрамывая и пытаясь принять непринужденную позу, прислонившись к капоту машины.
— А что хромаем? — спросил инспектор дорожного движения.
— Кто хромает, я? Абсурд! Я хожу, как вы, просто долго за рулем! Отсидела ногу.
— Вы опасный человек, вы это понимаете? — спросил сержант.
Катя испуганно сжалась.
— Я не опасная, честное слово! Отпустите меня, пожалуйста.
— Вы опасный человек на дороге, — повторил сержант, — очень опасный! Я не имею права отпустить вас, это наигрубейшее нарушение.
Катя поняла, что пропала, ей стало по-настоящему страшно.
— Товарищ милиционер, отпустите меня, пожалуйста. Давайте я заплачу штраф.
— Какой штраф?! Вы в своем уме? Вы не можете ездить на этой машине категорически! Вы не просто совершили легкое правонарушение, вы — потенциальная убийца! — бесновался милиционер.
— А может, мне это… ну это… — Катя начала делать какие-то странные движения головой, — дать вам пятьсот рублей, у меня больше нет… Я больше не буду…
— Единственное, что я для вас могу сделать, так это забыть о том, что вы мне сейчас сказали, — сухо ответил милиционер. — Я арестовываю вашу машину и забираю права. Пусть с вами разбирается мое начальство! Совсем бабы с ума посходили. Ноги еле ходят, а она в машине едет!
— Так поэтому и еду, раз ходить тяжело, а ходить по работе много приходится, — пожаловалась Катя, но пробить ей эту броню было не под силу.
— Сидите дома или ездите в инвалидной коляске! — рявкнул сержант и, включив рацию, потребовал прислать эвакуатор.
Затем он перевел взгляд на сжавшуюся Катю.
— Я даже не допущу, чтобы вы ехали на этой машине до штрафстоянки.
— Так я не нужна? — спросила она.
— Нет! Явитесь в ГАИ для разбирательства, когда вызовут!
— Я могу идти?
— Идите, вот адрес ГАИ и адрес, где будет стоять эта машина. Составите на кого-нибудь ходячего доверенность и чтобы права были и увезете ее, только заплатите за каждые сутки простоя много больше, чем пятьсот рублей!
«Что же он такой злой? — подумала Катя. — Работа тяжелая, но не я же в этом виновата?»
Она забрала из машины свою сумку, медицинский чемоданчик и трость, так как теперь терять ей уже было нечего, и пошла, тяжело опираясь о палку, по обледенелой дороге.
— Сумасшедшая, — прошептал ей вслед сержант, — дай только волю, так скоро слепые начнут садиться за руль!
«Купи себе медаль! Бдительный ты наш! — мысленно огрызнулась Катя и попыталась взять себя в руки. — Катя, успокойся! По сути он прав! Как ему объяснить, что я не хочу ездить с инвалидным значком?»
До поликлиники Катя добралась благополучно, даже не опоздав, только сильно замерзла и ужаснулась очереди в коридоре перед ее кабинетом.
Ее медсестра, женщина немолодая, наотрез отказываясь ходить по участку делать инъекции, уже сидела в кабинете с заготовкой бесплатных рецептов. Она работала на полставки, только на приеме в поликлинике. Катя и так на нее молилась, потому что Нина Степановна здорово ей помогала, заполняя статистические талоны, вызывая больных и выписывая рецепты.
— Ну и погодка! — поприветствовала она Катю. — Вы хоть на машине?
— Ой, не сыпь мне соль на рану, — махнула рукой Катя и, сняв плащ, надела белый халат и сменную обувь. — Столько народу… за три часа не уложимся.
— С вами-то точно не уложимся, — согласилась Нина Степановна, — все слушаете каждого, давление меряете, по душам разговариваете, а им только этого надо. Вон Инесса Филипповна со второго участка — молодец! С ней не забалуешь! Давление? У всех давление! Кашель? Очень хорошо! Пейте отхаркивающее, и все! Следующий! — смешно передразнила Инессу Филипповну Нина. — Ой, не знаю, за что таким врачам, как Инесса, такую зарплату сделали! Вот вам, Екатерина Григорьевна, при жизни памятник нужно ставить.
— Так уж и памятник? — улыбнулась Катя.
— А то вы не знаете, что вы у нас лучший доктор, мы вас все любим. Наши-то сотрудники только к вам бегают, безотказная вы, да и бабки все эти к вам на прием, как на праздник.
— Не перехвали, — ответила Катя и посмотрела на свои худые руки со светлыми волосками, которые поднялись дыбом.
— Нина, дай мне градусник, что-то меня знобит, — попросила Катя.
— Ну, вот еще что удумали! Не хватало только, чтобы вы заболели! Кто работать-то будет? — Нина засуетилась и принесла градусник для своего любимого врача.
Катя своей подмышкой ощутила его холод. Выждав пять минут, она достала градусник, чувствуя заложенность в носу и неприятное жжение в горле.
— 37 и 8, — сказала она вслух, — вот черт! Все-таки заболела. С утра мне как-то нехорошо, не надо было приходить.
— Что же делать-то? — растерялась Нина.
— Куда же я народ дену? Дай мне маску и вызывай первого…
Дальше для Кати начался долгий и утомительный прием. Череда лиц сливалась в один общий фон. Все шли со своими болячками, недугами и проблемами.
— Куда вы все к врачу-то лезете? — возмущалась Нина Степановна. — Вам же просто таблетки выписать, так? Вот и садитесь ко мне, я выпишу.
— А мне все равно надо к Екатерине Григорьевне, — оскорбилась полная бабулька, — она мне и давление смерит и, может, еще что посоветует. Последнее лекарство, Екатериночка Григорьевна, мне очень хорошо помогает.
— Давление держится в установленных границах? — спросила Катя.
— Вообще не поднимается, — заверила ее полная старушка.
— Давайте снизим дозу, я убираю полтаблетки с вечернего приема, посмотрим… — сказала Катя.
— Как скажете, Екатерина Григорьевна.
— И приходите на контроль давления, если дома аппарата нет, — сказала Катя.
— Можно без талончика? А то уж больно тяжело их достать.
— Ну и хитрая же вы, Петрова, — не выдержала Нина, — к Екатерине Григорьевне и так всегда самая большая запись, вот таких, как вы, принимает, никому отказать не может!
— Приходите, — улыбнулась сквозь маску Катя, — зови следующего.
Нина продефилировала к двери, покачивая необъятными бедрами и постукивая высоченными каблуками, подчеркивающими ее значимость.
